Начжа поблагодарил и вышел, а Хун, плача, стала прощаться с учителем.
— Я уезжаю с Начжа, а потом отправляюсь на родину. Но как только смогу, обязательно приду к вам еще раз.
— Если даже это случится очень скоро, — улыбнулся отшельник, — ты все равно не застанешь меня здесь, я уже буду на Западе.
Хун продолжала плакать и никак не могла уйти. Учитель утешал ее и торопил — пора, время не ждет. Хун еще раз низко склонилась перед ним, потом простилась с Голубым Облаком и в сопровождении верной Сунь Сань отправилась следом за Начжа.
По пути в Тайидун Начжа терзался: «Я просил дельной помощи, а мне подсунули какого-то зеленого юнца. Осмеют меня мои воины. Но красив парень — любая на такого польстится. Жаль только, что он не девчонка, а то плюнул бы я на свои пять владений и пошел по стопам Фань Ли!»
Скоро Хун и Сунь Сань прибыли в стан варваров, где Начжа представил их своим богатырям как знаменитого молодого полководца Хун Хунь-то и его ординарца по прозвищу Черный Сунь. В сопровождении Начжа Хун внимательно осмотрела позиции варваров. Заметив на востоке небольшое возвышение под названием Лотосовый холм, она поднялась на него, изучила окрестности и, подозвав Начжа, сказала:
— Я должен побывать в стане минов.
Ночью она пробралась к Хуагодуну, собрала нужные сведения, а вернувшись к Начжа, со вздохом промолвила:
— Если бы минский полководец разместил войско за стенами крепости, ни один из его воинов не ушел бы отсюда живым. Но занятую им позицию прямым наскоком не сломать. Все же начнем сражение завтра, а там поглядим, на что способен минский воитель.
Хун велела отправить в минский стан послание такого содержания:
«Повелитель южных маней приветствует командующего минского войска. Мы знаем, что минские полководцы всегда отличались высокими достоинствами, но воины нередко подводили их в бою. Ныне же перед нами бесстрашные и беспощаднее богатыри, их сто тысяч, они хорошо вооружены и всем внушают страх. Мы ждем, что завтра, соблюдая четкий военный порядок, они появятся вблизи от Тайидуна. Желаем им удачи в сражении!»
Прочитав это послание, Ян очень удивился: «Необыкновенное письмо: коротко и точно, без мерзкой варварской спеси, в нем изложена суть дела. Составитель этого послания, без сомнения, приобщен к минской культуре!»
Ответ полководца Яна гласил:
«Минский полководец отвечает предводителю южных маней. Наш император покровительствует всем малым народам и заботится о них, как о собственных детях. Однако южные племена повели себя неуважительно по отношению к Сыну Неба, и он послал сюда могучее войско, чтобы привести непокорных к послушанию. Скоро все будет решено — вы еще раз побежите, сломленные нашей силой. Но государь наш милостив, и если вы одумаетесь, он простит вас, и не будет ненужного кровопролития. Если же завтра утром мое войско встретит сопротивление, то пеняйте на себя!»
Хун прочитала послание Яна и улыбнулась, подумав: «Два года провела я на чужбине, в безлюдных горах, и уж не чаяла увидеть родину. А сейчас получила оскорбительное письмо — и радуюсь, потому что это весточка с родной земли».
Рано утром, приказав своим войскам занять позиции перед Тайидуном, Хун села в небольшую колесницу и выехала на передний край расположения. Полководец Ян тем временем перенес свои позиции на несколько сот шагов вправо от прежнего места. Хун жадно разглядывала минское войско: стучат барабаны, реют знамена, молодой военачальник в красивом алом халате и в блестящей кольчуге сидит на возвышении со стягом в руке, через плечо у него лук, сбоку колчан со стрелами, вокруг теснятся богатыри. Хун велела Сунь Сань крикнуть минскому полководцу:
— Маленькая южная страна, в которой нет ни военных, ни гражданских чиновников, будет сражаться с большой страной не на жизнь, а на смерть. Нападайте первым, полководец!
Ян подивился вежливости этого вызова — так разговаривали с врагом только во времена династий Ся, Инь и Чжоу — и отправился вперед, чтобы ознакомиться с позициями варваров. Он очень удивился, увидев, что во главе маней новый, молодой полководец — он в красивой колеснице, на голове у него шлем, украшенный изображениями звезд, у пояса — Лотосовый меч, на плечах — зеленый халат, простроченный золотой нитью и подхваченный лазоревым поясом, на котором вышиты селезень и уточка. Юноша красив, как ясная осенняя луна, повисшая над безбрежным морем, горделив, как сокол, парящий в прозрачном осеннем небе.
Пораженный увиденным, Ян говорит своим военачальникам:
— Этот новый полководец не южанин и не варвар. Ума не приложу, где Начжа разыскал его!
Он взмахнул флажком, ударили барабаны — и войско стало по плану «шесть на шесть». Усмехнувшись, Хун перестроила варваров в позицию «дважды двенадцать», или «бабочка». Затем она повела свои войска в наступление, велев Сунь Сань прокричать:
— Порядок «шесть на шесть» хорош для парадов и неопытных полководцев. Против нашей «бабочки» вам не устоять. Перестраивайте, пока не поздно, свое войско.
Ян взмахнул флажком, и под гром барабанов его воины заняли позицию «восемь на восемь», или «восьмерка». Хун в ответ велела бить в барабаны, и варвары стали в расположение «пять на одиннадцать», или «пятерка», и бросились на минов — они неожиданно появлялись то в одном месте, то в другом, ударяли то справа, то слева.
Хун опять велела Сунь Сань крикнуть:
— Ханьский воитель Чжугэ Лян соединил «шестерку» и «свет-тьму» в порядок «восемь расположений», у которого ворота называются «жизнь-смерть» и «честность-хитрость», а смотрят они по направлениям «свет» и «тьма». Но с таким расположением против нашей «пятерки» вы не устоите. Перестраивайтесь!
Донельзя удивленный Ян построил войска «крыльями», усилив позиции справа и слева от середины. Но войско Хун стало «змеей», в которой соединились расположения «угол» и «круг», и варвары снова ринулись вперед.
— «Крылья» не выдержат натиска «змеи»! — закричала Сунь Сань. — Перестраивайтесь!
Ян поспешно сделал знак флажком и, объединив правый и левый отряды, так что получилось расположение «журавлиный клюв», двинул войска навстречу «змее».
Теперь Лэй Тянь-фэн кричит по велению Яна:
— Видим, что вы научились перестраивать свои войска, но «змее» не сломать наших «крыльев», потому что в расположении «журавлиный клюв» мы откусим голову вашей «змее»! Чем вы на сей раз ответите?
Хун улыбнулась и под бой барабанов выстроила войска «рыбьей чешуей». Но Ян не устрашился этого опасного для него расположения и, быстро разделив свое войско на десять отрядов, окружил «чешую» со всех сторон.
Теперь Хун расхохоталась.
— Непростительная ошибка! Ваше расположение служит не для нападения, а для обороны. Это знал уже Хань Синь! А чтобы нападать, существует кое-что другое. Глядите!
И войско Хун заняло положение «пять направлений». Если приступить к этой позиции с востока, то оборону держат южный и северный отряды, а остальные нападают; если же противник приступает с севера, то оборону держат западный и восточный отряды, а остальные теснят противника.
— У этого полководца небесный дар! — вздохнул Ян. — Такого расположения я просто никогда не знал. Оно — вершина военной науки. Даже Сунь Бинь[201] и У Ци[202] оказались бы здесь бессильны!
Поняв, что варваров сегодня не одолеть, Ян повелел Лэй Тянь-фэну крикнуть:
— Хватит показывать друг другу искусство менять расположения! Пусть теперь покажут свое умение сражаться лицом к лицу ваши и наши богатыри!
От войска варваров отделился Темут и вызвал на поединок Лэя. Много раз сходились они, ни один не осилил другого. Вперед выбежал ординарец Хун по прозвищу Черный Сунь с криком:
— Ты не смог одолеть нас наукой построений, не одолеешь и в единоборстве!
— Я проучу тебя, безбородый варвар! — вне себя от ярости прорычал Лэй и бросился на Сунь Сань.
Когда на помощь Лэю поспешили Дун Чу и Ма Да, Сунь Сань не выдержала их совместного натиска и повернула коня. Теперь уже Хун бросилась спасать подругу, а Темут прокричал по ее повелению:
— Эй, минский богатырь, не задавайся! Сразись-ка со мной!
Хун натянула тетиву — стрела просвистела в воздухе и ударила в шлем Лэя. Старый воин упал как подкошенный. Разъяренные Дун Чу и Ма Да выхватили из ножен мечи и кинулись на Хун. А та взмахнула своими нефритовыми руками — и сразу две стрелы прянули с тетивы лука и рассекли кольчуги на минских богатырях. Обескураженные Дун Чу и Ма Да хлестнули коней и ускакали в свой стан. Тем временем Лэй пришел в чувство, поднял с земли шлем, выправил вмятину на нем, нахлобучил на голову и, выставив копье, поскакал навстречу Хун с криком:
— Эй, варвар, ты что-то чересчур разошелся! Пора притушить твой пыл!
И вдруг на всем скаку Лэй упал с коня наземь. А что с ним случилось, вы узнаете из следующей главы.
Глава четырнадцатаяО ТОМ, КАК ЯШМОВЫЕ ФЛЕЙТЫ ПЕЛИ МЕЛОДИЮ ЛЮБВИ И КАК НОЧЬ ПОДАРИЛА ВОЗЛЮБЛЕННЫМ РАДОСТЬ ВСТРЕЧИ
Когда старый Лэй поскакал навстречу Хун, та осталась на месте, только покрепче сжала в руке Лотосовый меч. Лэй, взбешенный невозмутимостью нового предводителя варваров, выкрикнул боевой клич и нанес удар секирой, который мог бы разрубить надвое любого богатыря. Но Хун взмахнула мечом, он взмыл ввысь, и секира Лэя рассекла воздух. И тут же на голову минского воина со свистом обрушился меч Хун. Шлем лопнул, Лэй покачнулся и упал с коня. Хун поймала свой меч и спокойно отъехала в сторону — она знала, что меч, брошенный особым способом, разбивает шлем, но не ранит человека. Ошеломленный Лэй тем временем ощупал голову и, убедившись, что она цела, решил больше не рисковать. Он вскарабкался на коня и поскакал к своим. Ян встретил его гневными словами:
— Трое таких рубак не смогли одолеть молокососа! Я сам выйду против него и покажу вам, как надо сражаться!