Глава тридцать третьяО ТОМ, КАК ЛУ ЦЗЮНЬ ПРЕДАЛ РОДИНУ И КАК СЮННУ НАПАЛИ НА ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОРЕЦ
Между тем Ян, прибыв на место ссылки, затосковал: дел никаких, до родных мест далеко, время течет медленно, нет рядом любимого государя, нет рядом дорогого отца. Дни проходили, складывались в месяцы, тоска не унималась. Вернулся посланный в столицу слуга, привез письма и придворные новости: Ян узнал, что император отбыл к берегам Восточного моря. Изменившись в лице, он ударил ладонью по столику.
— Неспроста я подозревал Лу Цзюня в предательстве! И как только мог государь довериться ему?
Ян тяжело вздохнул и с этого дня перестал есть и пить, целыми днями сидел у окна и смотрел на север, не замечая катившихся по щекам слез.
Хун пыталась его утешать.
— Издревле императоры ездили к морю для молении, и не один придворный, воспользовавшись отсутствием государя, пробирался к власти, — стоит ли так огорчаться?
— Мне это известно не хуже, чем тебе, — говорил Ян. — Но императоры древности, прежде чем отлучиться, наводили в стране порядок, укрепляли войско и границы, запасали на случай беды продовольствие, чтобы враги не могли застать родину врасплох. А посмотри, что делается теперь: порядка никакого, власть принадлежит проходимцам, народ ропщет — гибнет страна, рушится! Император ради пустых забав отправился за тысячи ли от столицы, в стране начались беспорядки, этим воспользовались изменники, которым нет дела до народных судеб. Держава в опасности! В семь лет я выучился грамоте, в десять уже помогал родителям прокормиться, в шестнадцать предстал перед государем, которого считал воплощением добродетели Яо и Шуня, талантов Тан-вана и У-вана. И по сей день я привязан к императору, как туча к ветру, как рыба к воде, но я вдали от него и ничем не могу ему помочь, — можно ли пребывать в спокойствии?!
И тут распахнулись двери, и в дом вошли два молодых воина. Ян с радостью узнал в них Дун Чу и Ма Да.
— Когда я видел вас последний раз, вы обещали вернуться домой, — откуда же вы здесь?
— Возвращаться мы не собирались. Продолжали следовать за вами, любовались прекрасными южными землями, охотились по пути на косуль да зайцев, ждали, когда вас призовут к трону. Тем более что мы узнали об отъезде государя к горе Тайшань и вспомнили древний обычай: когда император отбывает на моления, государственным преступникам объявляют помилование. Вот мы и пришли узнать, не собираетесь ли вы в столицу. Может быть, вы решили подать прошение о снисхождении к вам?
— Лучше умру на чужбине, но такого прошения не подам, — вздохнул тяжело Ян. — А с другой стороны, пусть государь и обошелся со мной как с преступником, молчать не стану и в этот грозный для страны час выскажу все, что у меня на душе! Надеюсь, вы доставите мое послание государю?!
Дун Чу и Ма Да согласно кивнули, и князь тут же составил письмо на высочайшее имя, запечатал его и вручил своим соратникам, трижды наказав:
— Берегите его, как самих себя! Это послание — дело государственной важности!
Воины поклонились, вскочили на коней и помчались на север. Они скакали день и ночь, пока не достигли берега Восточного моря. Им сообщили, что государь во дворце, а Лу Цзюнь назначен командующим войском и отправился сражаться с варварами. Посланцы бросились искать императора. Как раз в это время государь любовался Призрачным павильоном и, заметив всадников, спросил:
— Почему они так спешат? Наверно, у них срочное дело, зовите их сюда.
Телохранители императора кричат:
— Эй вы, на конях! Спешивайтесь и назовите ваши имена!
Воины сошли на землю и подошли к охране.
— Вы что, не узнаете военачальников императорского войска?
Те в ответ:
— Мы выполняем приказ! Куда изволите следовать? Дун Чу и Ма Да сказали, что везут письмо его величеству государю от князя Ян Чан-цюя, и попросили срочно доложить императору.
Охранники заплакали от радости.
— Какое счастье! Государь заждался этого письма. Все знают, что враги оклеветали князя и страна находится на краю гибели. Теперь мы спасены!
Они побежали докладывать Сыну Неба о приезде посланцев Яньского князя. Обрадованный император велел звать их без промедления; Дун Чу и Ма Да с поклоном вручили Сыну Неба пакет. Государь распечатал его и прочитал:
«Юньнаньский узник Ян Чан-цюй готов умереть, дабы искупить свои прегрешения перед Вашим Величеством. Дерзкими речами он оскорбил его священную особу и не сумел доказать свою преданность ему и делу защиты отчизны. Однако Сын Неба не оставил Ян Чан-цюя своими милостями: он простил дерзкому слуге его речи и сохранил ему жизнь. Ян Чан-цюй смиренно благодарит государя!
С детских лет мне известно, что любовь подданного к государю и сына к отцу — основа Пяти отношений: отец рождает и растит сына, государь воспитывает и наставляет его на путь истины; отец может отругать сына и прогнать из дому, но даже если отец ослеплен гневом, сын обязан повиноваться отцу и почитать его!
Сегодня я не страшусь признаться Вашему Величеству, что готов впасть в новое прегрешение, дабы остаться до конца человеком честным и прямым, достойным видеть над головой небо, а под ногами землю. Находясь в ссылке, я продолжал получать из столицы вести о жизни страны. Одна из них потрясла меня: я узнал, что Ваше Величество отправились к Восточному морю! Не стану много говорить о том, что маги, окружающие Вас, — это просто шарлатаны, что отправиться на моление к морю уговорили Ваше Величество злонамеренные люди! Напомню лишь Вашему Величеству о запоздалом раскаянии ханьского У-ди! Этого правителя заботили всерьез только шалости незаконного его сына, чуского князя.
Любое государство крепко человеколюбием и порядком. С недавних пор наши законы устарели и не способствуют высоким проявлениям преданности. Воцарился беспорядок, государство пришло в упадок, нравы портятся. Ваше Величество прилагаете все силы, чтобы спасти отчизну, взываете к совести министров и сановников, пытаетесь успокоить народ, но негодяи разрушают хорошие начинания, и все идет прахом, и растет недовольство простого люда, и разбойники поднимают головы!
Поверив хитрому магу, Ваше Величество уехали за тысячи ли и долго отсутствуете. Всякий скажет, что это на руку врагам отчизны! На протяжении трех последних династий нас тревожат северные и южные варвары, причем северные границы государства очень близки к столице. Хотя мы выстроили Великую стену,[313] есть путь через Ляодун и Гуаннин к сердцу державы, и это до крайности беспокоит меня. Поэтому прошу Ваше Величество повернуть коней и поспешить в обратный путь, дабы оградить отчизну от опасности. Хорошо, если мои предостережения пойдут на благо государству. Как жаль, что государь и его верный подданный далеки друг от друга, словно страны Цинь и Юэ! Молю Ваше Величество не посчитать мое послание за новую дерзость!»
Окончив чтение, император стукнул яшмовой ладонью по подлокотнику трона.
— И такого подданного мы решились отправить в изгнание! Как без него нам спасти державу?!
Сын Неба поднял глаза на Дун Чу и Ма Да. — А что скажете вы, храбрые воины?
— Мы верные слуги вашему величеству и Яньскому князю и намерены разделить с отчизной все радости и горести!
Тяжело вздохнул император.
— Яньский князь — образец преданности и самоотверженности, его ниспослало нам само Небо! Мы раскаялись в своих ошибках, но от этого легче пока не стало: варвары близко, и никто не знает, чем кончится поход нашего войска под началом Лу Цзюня. Возвращаем вам прежние должности и звания, вы остаетесь при нас и помогаете нам против сюнну!
Император взял бумагу и кисть и собственноручно начертал вот что:
«Мы прочитали Ваше послание и устыдились. Вы доказали нам свою преданность, и мы раскаялись в своем отношении к Вам — поспешите на помощь! Варвары подошли к столице, мы отрезаны от нее и находимся сейчас на берегу моря. Только Ваша мудрость и таланты Хун могут спасти нас и страну!»
Он призвал к себе самого искусного наездника из своих телохранителей, вручил ему послание и приказал без остановок скакать в Юньнань. Тот вскочил на коня и помчался на юг.
Тем временем Лу Цзюнь вел свое войско к Шаньдуну. Внезапно налетел сильный ветер и сломал древко желтого знамени командующего. Лу Цзюнь счел это плохим предзнаменованием, позвал даоса Голубое Облако и спросил, чем, по его предположению, завершится поход. Даос помолчал и говорит:
— Желтое знамя — это направление на середину. Видимо, в душе вашей поселились сомнения.
— А что означает сломанное древко? — испуганным голосом спрашивает вельможа.
— Раздвоение мыслей, — засмеялся даос, — ибо вы решили служить хану варваров, если не сможете послужить императору!
Лу Цзюнь покраснел и больше уже ни о чем даоса не спрашивал.
У границ Шаньдуна войско расположилось станом. Хан Елюй сидел в крепости, но, узнав, что подошел большой отряд минов, пошел в наступление, десять раз сходились враги, никто не одолел. Тогда Голубое Облако поднялся на возвышение, произнес заклинание: тотчас подул злой ветер, зарядил черный дождь, песок и камни посыпались с неба на сюнну, откуда ни возьмись появились бесы и демоны, которые ринулись на варваров и окружили их со всех сторон. Разъяренный хан успел увести войско в крепость и послал гонца за Тобаром. Тот оставил часть войска в столице, а с другой частью поспешил на выручку Елюя. Выслушав рассказ хана о сражении, он сказал:
— Думаю, в стане минов есть маг, который и напустил на нас нечисть. Надо действовать хитростью.
— А как? — спросил хан.
— В столице мне удалось захватить семьи некоторых минских сановников, — ответил Тобар, — среди них жена и дети Лу Цзюня. С их помощью мы и заставим его сдаться. Он ведь не из тех, кто беззаветно предан своему императору!
Елюй одобрил план и приказал доставить из столицы семьи минских вельмож.