— Не могу, это слишком дорогая прихоть.
— Палыч…
Полетаев выглядел неумолимым.
— Мы существуем на деньги налогоплательщиков, и я сомневаюсь, что они согласятся оплачивать твою сентиментальность. Тем более что ты-то российским налогоплательщиком как раз и не являешься…
— О'кей. — Даша подняла руки вверх. Она устала от бесконечных препирательств. — Так и быть, скажу. Артур утверждает, что у нас с ним был один горшок на двоих, но я почему-то этого не помню.
— Ага! — Полетаев мгновенно преобразился. Он уже не походил на откушавшего барина, которому досаждают мухи. — Ты хочешь сказать, что за давностью лет к твоему горшку может примазаться любой желающий?
Даша с секунду переваривала формулировку, но, не найдя в ней существенных противоречий, кивнула:
— Йес. Ведь наша детсадовская дружба была единственной причиной, по которой мы приняли Артура как родного. И даже взяли с собой в поход.
— Ну, положим, ты польстилась на его деньги. — Полетаев, как всегда, не собирался деликатничать.
— Да как ты смеешь!
— Но ты же взяла у него деньги?
Даша терзала уголок скатерти:
— Если ты о том, что Артур платит по договору, то это оплата услуг нашего агентства. Лично я с этого вообще ничего не имею. Кроме зарплаты, конечно. — Она сверкнула глазами. — И за эти гроши я не только рискую своей жизнью, но еще стираю, готовлю и убираю!
— Я все понял, — подполковник остановил ее движением руки, — судьба Золушки по сравнению с твоей просто голливудский сон. Ладно, пиши адрес или номер своих яслей, к вечеру… Что еще?
Вместо радости на Дашином лице читалась растерянность.
— Я не помню…
— Чего не помнишь? Номера или адреса?
— Да ни того ни другого. Давно же было.
— Эх, память девичья! — Подполковник снисходительно улыбнулся. — Ничего страшного. Пиши адрес, где ты проживала в то время. Вряд ли тебя возили на другой конец Москвы. Садик должен находиться где-то рядом.
Однако Даша не разделяла его оптимизма:
— Там вокруг много садиков было. Только маленьких, в подъездах домов. Район-то старый, военный, там чуть ли не в каждом доме был садик. — И принялась стенать: — О Боже, ну почему я такая бестолковая!
— Главное, не нервничай. — Встав у Даши за спиной, Полетаев положил руки ей на плечи. — Ничего страшного не произошло, я тебе помогу вспомнить. Закрой глаза, расслабься.
Даша моментально напряглась. Подполковник улыбнулся и принялся делать массирующие движения.
— Все хорошо, все спокойно, — вкрадчивым голосом начал он свой сеанс. — Тебе пять лет. Ты прелестное кудрявое создание, еще не умеешь разговаривать…
— Это в пять-то лет? — возмутилась Даша и попыталась обернуться.
Но эфэсбэшник удержал ее голову затылком к себе:
— Раннее утро. Ты просыпаешься, мама кормит тебя кашей…
— Я ненавидела кашу.
— Хорошо, она кормит тебя тем, что больше всего любишь, вы одеваетесь и выходите на улицу. Представила?
Даша пожала плечами:
— Более или менее.
— Вы выходите из подъезда… Куда вы поворачиваете — направо, налево?
— Обратно домой. — Даша чуть дернула плечом. — Мама, как всегда, забыла мешок с одеждой и гостинцами.
Полетаев вздохнул.
— Н-да… Наследственность. Но не отвлекайся. Вы вернулись, забрали мешок… Кстати, почему мешок? У вас не было сумки?
— Детям для садика шили такой специальный мешок, — пояснила Даша, — чтобы легче было в шкафчик повесить.
— Ладно, пусть будет мешок. Вы его забрали, выходите на улицу и?..
— …И возвращаемся обратно. Мама не помнит, выключила ли она газ и утюг.
Полетаев закрыл глаза и беззвучно досчитал до десяти.
— Послушай, твоя мама хоть раз тебя доводила до садика?
— Конечно! — Даша рассердилась. — Она же не дурочка.
Лицо подполковника выражало сомнение.
— Хорошо. Тогда давай с того места, как вы уже идете. Прекрасное раннее утро. Светит солнышко, у тебя новые сандалики…
— Знаешь, Палыч, — Даша все-таки обернулась, — я всегда не могла понять, почему родители покупают мне именно сандалии. Я так хотела туфли! До сих пор их помню: небесно-голубые, с большими белыми пряжками… А родители говорили, что они натрут ногу и вообще такая обувь мне на один день…
Полетаев тяжело вздохнул и вернулся к столу:
— Дашка, от тебя повеситься можно. Ты можешь вспомнить, как долго вы шли, проходили ли автобусную остановку или молочный магазин? Может, какое-нибудь необычное дерево или детская площадка… Пригодится любая мелочь.
— Знаешь, — Даша подперла голову рукой, — если бы я там оказалась, то сразу бы вспомнила, а так… У меня пространственное воображение плохо развито.
— Все ясно. — Полетаев достал из сумки переносной компьютер.
Даша заинтересовалась:
— Что ты собираешься делать?
— Что, что… Свяжусь с ребятами, попрошу, чтобы они с камерой обошли район вокруг твоего бывшего дома. Как только увидишь что-то знакомое, сразу скажешь. — Всем своим видом подполковник демонстрировал вынужденное подчинение судьбе.
— Прости, я не совсем поняла, что ты сейчас хочешь сделать.
Разматывая провода, Полетаев терпеливо пояснил:
— Я сейчас через спутник свяжусь с Москвой и попрошу прочесать район, где ты жила. А ты будешь сидеть здесь и следить за принимаемой картинкой. Как только узнаешь, сообщишь.
На веснушчатом лице вспыхнул восторг:
— Правда?
Подполковник снисходительно усмехнулся:
— Если бы вместо того, чтобы заниматься поиском сокровищ и прочей ерундой, ты хоть иногда читала научно-популярные журналы, то знала бы, как далеко шагнул технический прогресс. Конечно, это стоит денег, зато какая экономия времени!
Даша моментально скуксилась, как всегда, когда подполковник пытался ее уесть:
— Ой-ой-ой — какие мы продвинутые! На это денег налогоплательщиков, конечно, не жалко. Вы, часом, в морской бой с Пентагоном по спутниковой связи не играете?
Ей показалось или Полетаев действительно смутился:
— Как тебе такое только в голову пришло!
— Уж пришло! — Она встала. — Знаешь, вместо планируемого телемоста я лучше сестру спрошу. Катька в этом садике когда-то практику проходила, должна помнить…
— А сразу, конечно, нельзя было сказать, — проворчал эфэсбэшник и раздраженно клацнул мышью по строчке «Избранное».
Глава 33
1
Ровно через три часа Даша вошла в номер Деланяна, проигнорировав основные правила хорошего тона, то есть без стука и приветствия.
— Итак, у меня к тебе возникло несколько вопросов, — заявила она с порога.
Деланян, который собирался принять ванну и по этому случаю был практически без всего, несколько смутился:
— А… Это не может подождать?
— Нет.
— Гм. Тогда привстань, пожалуйста, ты сидишь на моих брюках.
Даша молча вытащила из-под себя спортивные штаны и швырнула ими в Артура. Он стал догадываться, что происходит что-то не то, и мгновенно перестал стесняться. Так и не надев брюк, он уселся на кровать и положил ногу на ногу.
— Я слушаю тебя.
— Расскажи мне, пожалуйста, поподробнее о том дне, когда ты увидел меня в первый раз.
— ?!
— Ну, твои чувства, переживания. Тайные мечты.
— Странный вопрос. Но если для тебя это так важно… — Артур пожал плечами. — Я думал об одном: надо найти любой предлог, лишь бы провести эти две недели с тобой. Потому и придумал историю с домом. Это преступление?
— Нет. Если не считать того факта, что по твоему изначальному утверждению наша первая встреча состоялась лет эдак двадцать пять назад.
— Ах, вот ты о чем… — Если Деланян и смутился, то вида не подал. — Я думал, тебя больше интересует современность.
Даша широко улыбнулась:
— Ошибочка вышла. Меня, как никогда, интересуют дела давно минувших дней. Что так поразило тебя в моем сопливом детстве, что свои чувства ты пронес через годы и расстояния, не разменяв по мелочам?
— Даша, прости, что тебе от меня надо?
— Мне надо знать, за каким чертом тебе понадобилось врать?
— Врать?
Даша развернула лист бумаги:
— Это официальная справка о том, что детские ясли-сад номер такой-то ни-ко-гда не посещал Артур Рафаилович Деланян тысяча девятьсот семидесятого года рождения.
Деланян нервно рассмеялся:
— Что такое ты говоришь? Откуда у тебя эта справка?
— Оттуда, откуда надо. Главное, что она, в отличие от тебя, не лжет.
— А я, по-твоему, лгу?
— Кто-то из вас двоих обязательно. Лично я больше верю бумаге. Она, как говорится, лицо незаинтересованное.
— А предположить, что могла произойти накладка, ты не можешь?
— Нет. Какая накладка?
— Мои документы могли потеряться.
Даша помахала еще одной бумажкой.
— Это справка о том, что ты с тысяча девятьсот семьдесят третьего по тысяча девятьсот семьдесят седьмой год включительно посещал детский сад в городе Ереване. Объясни, каким образом четырехлетний ребенок мог курсировать между столицами двух союзных республик?
— Все очень просто. Мой отец полгода работал в Москве.
— И что?
— И то. В Москве мы жили очень короткий срок и поэтому официально мой перевод не оформляли. Я просто ходил в сад по договоренности с директором…
— Заведующей.
— Ну, заведующей…
— Значит, никаких документов быть не может?
— Думаю, что нет. Если только ты не найдешь самого директора… заведующую и не спросишь ее об этом.
— А если она не вспомнит, то это будет означать, что память не та или просто не хочет признаться во взяточничестве?
— Точно! — выдохнул Деланян и улыбнулся. Даша улыбнулась в ответ. Ей доставляло удовольствие уличать его во лжи.
— Допустим, я тебе поверю. А ты случайно не помнишь, как звали мою лучшую подругу?
Артур весело рассмеялся:
— Конечно, помню. Наташа Варланкина. Такая толстая светловолосая девочка, вы с ней очень часто дрались.
Даже если бы пошел град из апельсинов, то и в этом случае Даша удивилась бы меньше. Улыбка сползла с ее лица, и она растеряно переспросила: