Крот на полушаге вздрогнул и, не попав ногой в след товарища, свалился с кочки в болото. Тина разошлась, приглашая жертву в объятия. Крот вскрикнул больше от страха, чем от опасности. Здесь было мелко и не слишком топко.
Косой помог ему выбраться, заботливо снял с плеча какую-то водоросль. Пожалуй, даже слишком заботливо – судя по виду, он едва сдерживался, чтобы не заржать.
– Чёртовы глаза, они наблюдали за мной… – начал оправдываться Крот, очищая штаны от грязи.
– Тебе опять примерещилось, – усмехнулся приятель.
Всей Москве была известна подслеповатость Крота. Он и прозвище получил по этой причине.
– Да вот те крест, – не сдавался тот. – Я и прошлой ночью их заметил, когда у костра сторожил. Но тогда не стал никому говорить – мало ли вокруг странного. А сейчас почувствовал, что не просто себе глаза. Они наблюдают!
– Брось, – махнул Косой. – Ледар всё вокруг опутал таким колдовством, что и блоха не проскочит.
– Но я видел… почувствовал…
– Ну, если так уверен, сообщи хозяину, – поразмыслив, предложил Косой и едва слышно добавил: – Где глаза, там и зубы.
Выслушав воина Алексий вернулся в хижину. Новость следовало хорошенько обдумать. Крот, конечно, мог и напутать, но отмахиваться совсем от его слов, значило бы совершить оплошность.
Алексий уселся на лавку. Уловив движение, поднял взгляд. На другом конце убогого стола сидела белка. Она была рыжей, хотя местами через летнюю шерсть уже проступал зимний волос.
– Глаза, – сказал ей священник. – Что ты можешь сказать мне о них?
Обычно он не размышлял вслух, опасаясь измены или болтливости слуг, но теперь под рукой оказался слушатель, который не способен предать. Правда, и поддержать разговор такой гость не умел.
– Ну что, хочешь орешка? – спросил священник белку.
Та словно поняв его, подобралась поближе.
– Вижу, что хочешь. На вот тебе.
Положив орешек на столешницу, он убрал руку. Зверёк шустро схватил гостинец и вернулся на край стола.
В случайно забегающих погостить белок Алексий не верил. Но ведь белка не способна предать? Даже если её приручил враг. Никакие чары не заставят зверей наушничать. Просто потому, что те не понимают людскую речь. Лишь некоторые птицы способны запомнить слово-другое, но и они вряд ли передадут суть. Правда, ходят слухи, будто лесные девы умеют разговорить лошадей и узнают от животных немало любопытных подробностей об их хозяевах. Но лошадь в болота не затащить.
А вот наблюдение – дело другое. Тут и крохотной мышке найдётся дело. Он как-то упустил такую возможность… Ледар-то расставил сторожевые заклятья против людей. Следует поостеречься.
Он протянул ещё один орех, но руки теперь не убрал. Белка, немного подумав, решилась цапнуть гостинец с ладони.
Алексий вышел из хижины и подозвал воинов.
– Возможно, глаза Кроту не привиделись, – объявил он. – Всем следует быть осторожными, а мне больше не стоит ходить на болота. С завтрашнего дня я буду покупать пищу у вас.
– Покупать? – удивился Крот.
– Да. И поверь, я буду давать настоящую цену.
Белка спустилась по стволу засохшей берёзы. Поискав среди людей Мену, забралась к ней на руки и успокоилась. Девушка погладила зверька. И просияла.
– Он кормил её с рук. Вот это удача!
– Что ж, наконец-то мы продвинемся хоть немного, – пробормотал Сокол и побрёл к навесу.
Эрвела и Лэсти спустились к болоту. Где-то там, среди топей, они укрыли своё волшебство.
Мена же занялась зверьком. Белка больше не выглядела смирной. Она мелко дрожала в руках, словно была чем-то насмерть перепугана. Девушка попыталась успокоить помощницу, но сердечко билось всё чаще.
– Что с тобой? – задавая вопрос, Мена уже знала ответ.
Одолеть странную хворь ей не по силам. В ожидании, пока овды и Сокол разберутся с чарами, она погрузила зверька в сон.
Стараясь не дышать, Сокол склонился над миской. Главное сейчас было не потревожить осадок. Малейшая неловкость, случайный толчок или упавший мусор, и все хлопоты грозили обернуться прахом.
Но прежде, чем рассмотреть осадок, предстояло удалить из миски лишнюю жидкость. Как это сделать, не прикасаясь к посуде? Надёжней всего было бы выпарить влагу на солнце. Но времени не было, как, впрочем, и солнца. Пришлось действовать мудрёней.
Едва касаясь поверхности, Сокол макнул в чернила кусок сухого мха. Не слишком сухого, иначе, жадно впитывая раствор, он устроит в миске настоящую бурю. Мох был полусухим и поглощал жидкость без спешки.
Сокол отбросил комочек, достал другой. Чернила понемногу убывали. Самым сложным оказалось собрать подонки, нельзя было даже коснуться осадка. Сокол справился с этим.
На белом дне проступили узоры. Три оттенка тёмно-бурого цвета. Три сплетённых рисунка, едва отличимых друг от друга. Три ответа на три вопроса. Правда у Сокола вопросов накопилось больше дюжины.
Ответы давали кое-какой след. Скудные сведения о проклятии и колдуне, который его наложил. Но они не давали ключа. Его ещё предстояло найти. Возможно, овдам удалось узнать больше.
Они собрались возле костра, чтобы обменяться сведениями и подумать, что можно выудить из них полезного. Мена поглаживала уснувшего зверька. Лэсти потирала виски – её голова раскалывалась после ворожбы. Эрвела перенесла чары лучше.
– Бресал Изгнанник, – объявил Сокол. – Так его называют теперь. Но подлинное имя забыто всеми, включая и его самого. Провидец, или скорее сказитель из Тары, древней столицы пяти королевств, страны Эриу, что лежит на западной кромке мира. Занятно…
В своё время Сокол исходил немало стран. Среди тех, которые особенно манили его загадками, был и этот далёкий остров.
– От знающих людей я слышал такой рассказ. Много веков назад тамошние карты – друиды, встретив упорство проповедников Христа, собрались на совет и затеяли прочесть будущее. Увиденное в мареве чар их не обрадовало. Они поняли, что новая вера рано или поздно одержит верх над древним знанием. Друидам оставалось выступить против чужаков и потерпеть поражение. Но они поступили иначе. Сговорились и пошли на хитрость. Собственными руками возвели на месте святилищ монастыри, своими устами провозгласили древних богов новыми святыми, а сами стали прислуживать церкви Христа, укрыв сокровенные знания в тайниках памяти.
Мена не удержалась от усмешки. Встретив недоумённые взгляды товарищей, пояснила:
– Я представила на миг, как знакомые карты и колдуны строят монастыри, храмы и надевают рясы. Вармалей в сане епископа и Не-с-Той-Ноги в облачении игуменьи – это нечто! Ну а тебе, Сокол, прямая дорога в митрополиты. То-то Алексий закусит удила…
Общий смех вышел каким-то смятым, похожим на поминальное веселье. Сокол продолжил:
– Итак, друиды прикрылись сутаной и, запретив записывать древнее знание, передавали его только избранным. Видимо, время от времени среди последователей находились недовольные подобным приспособленчеством. Их изгоняли, лишая частично памяти. Судя по прозвищу, Бресал мог быть одним из них.
Сокол замолчал. Жаль, что он так и не добрался тогда до Ирландии, не выудил у тайных друидов хотя бы толику древних знаний.
– Мне удалось прочесть проклятие, – признал он. – Язык чужой. По сути, я перенял заговор на слух. Мощное оружие. Пожалуй, я смог бы применить его хоть сейчас. Но применить, лишь слепо повторяя Бресала. Природа волшбы осталась неведома, а значит, и разрушить проклятие мне не по силам.
– Камень, – тихо произнесла Лэсти, всё ещё усмиряя головную боль.
– Камень? – нахмурился Сокол.
– В их древнем городе будто бы лежал священный камень, откуда черпали силу жрецы.
– Тара давно разрушена, – заметила Эрвела. – Мы не сможем найти концов. К сожалению, в той стране мало лошадей, а те, что есть, редко покидают остров. До нас доходили только обрывки разговоров. Не больше.
– Камень… – задумался Сокол. – Ох уж мне эти волшебные валуны. Здесь тоже лежит один. Он может быть как-то связан с тем?
– Возможно. Одно из преданий гласит, будто предки ирландцев пришли откуда-то отсюда. Только это нам ничего не даёт.
– Камень, думаю, ложный след, – решил Сокол. – У всякого народа полным-полно преданий о волшебных камнях. Мы будем гадать целую вечность.
Он взглянул на Вараша.
– Что скажешь, старик?
Не ответив, тот повернулся к нему спиной.
– Оставь его в покое, – посоветовала Мена.
– Чёрта с два! – разозлился Сокол. – Старый хрыч многое знает и может помочь. Но упёрся как баран… обиделся, ишь ты…
– Как я понимаю, других средств защиты, кроме как избегать священника, мы не нашли, – подытожила Мена. – Ещё вопрос. Как помочь тем, кто уже попал под проклятие?
Овды покачали головами. Сокол кивнул на зверька.
– Попробуем расспросить твою белку.
Глава L. Пробуждение
Белка подохла на следующий день. Совместных усилий Мены, Сокола и овд не хватило, чтобы спасти зверька, они лишь продлили мучения.
Но маленькая помощница смогла послужить им и мёртвой.
Вчетвером они склонились над окоченевшим трупиком, подытоживая опыты.
– Проклятие поразило кровь, – сказала Лэсти. – Это единственное, что не вызывает сомнений. Остальное – только догадки.
– Кровь. Что это нам даёт? – задумался Сокол.
– Ну, кое-что… скажем, на нежить оно не подействует.
– Осталось придумать, как обернуться нежитью.
– Есть же способы удалить яд из крови человека, – сказала Мена. – Возможно, мы сумеем помочь князьям и прочим, кого это коснулось.
Они стали вспоминать травы и заклятья, что позволяли одолеть подобный недуг.
Неожиданно за их спинами возник Вараш. Он подошёл бесшумно, заставив всех вздрогнуть. Пользуясь замешательством, взял мёртвого зверька в руки и некоторое время молчал, словно прислушиваясь… Лицо старика выглядело помятым, зато глаза наполнились жизнью.
– Что её погубило? – спросил он.
Сокол был ошарашен. В голосе Вараша прозвучала давно забытая властность. От стариковского ворчания, если считать таковым прежние невнятные звуки, не осталось и тени.
– Человек, на которого наложили проклятие, покормил белку с руки, – ответила Мена. – Мы пытаемся выяснить кое-какие мелочи.
– Что за человек? Что за проклятие? Кто его наложил? Какова ваша корысть во всём этом деле?
Вопросы рванули из Вараша сворой голодных волков, завидевших тучные стада без единого пастуха поблизости. Мена с Соколом едва успевали отвечать. Старик преобразился. Он впитывал сведения жадно. Так засохшая степь поглощает дождевую воду.
Затем Вараш попросил тишины. Сел в сторонке и, всё ещё держа зверька, углубился в мысли.
– Кажется, одной головной болью у тебя меньше, – шепнула Соколу Мена.
– Как бы вместо неё не появилась другая, – ответил тот. – Нет, но каков старик!
– Белку вы погубили зря, – заявил Вараш. – Её смерть не позволит отыскать средство. Возможно, такового нет вовсе.
Он задумался.
– Но скажи мне, Сокол. Здесь ведь есть ещё одна сторона?
– Ещё?
– Камень, что лежит на древней поляне, закрывая выход в наш мир чему-то неведомому. Вот что меня по-настоящему беспокоит.
Чародей отмахнулся.
– Пока священник жив, древняя сила не может освободиться. А мы как раз и ищем иного способа покончить с проклятием.
– Не скажи… – протянул тот. – Жизнь попа связанна с сохранностью печати, это верно. Но почему ты сделал вывод, будто это единственное условие?
– Да не делал я никаких выводов, – буркнул Сокол. – Камень этот дурацкий… Мне что, своих забот мало?
– Твоих забот? – уцепился Вараш, словно только и дожидался повода для ссоры. – Ты влез в войну русских княжеств. Встал на одну из сторон их усобицы. Спрашивается, зачем? Зачем погнался за каким-то попом, который изводит чужих князей? Он что, угрожает твоему народу? Нет же. Священник покуда не посягал на наши моленья.
– Что ты мелешь? – возмутился Сокол. – За кем я погнался? Ради чего я вообще сорвался из дома? Не ты ли собрался чуток отдохнуть и взвалить на меня свои заботы? А потом, через тебя мы угодили в плен…
– Ты прекрасно знаешь, кто за этим стоял. Московский колдун плёл силки на тебя, потому что ты совал нос в чужие дела.
Чародеи ругались, как барышники на торгу. Сокол покраснел. Вараш потрясал мёртвым зверьком, словно вычерчивая в воздухе пушистым хвостиком руны гнева. Зарубу и Мену это забавляло. Овды пытались выловить из спора что-то полезное, Тарко хмурился.
Вараш остыл первым. Перевёл дух.
– Ладно, – сказал он. – Я помогу разобраться с этой бедой, но следует помнить, у нас за спиной опасность куда серьёзней. Тот, что под камнем, вот кто опасен. Он способен смести и тех, и других без разбора.
– Каким образом ты сможешь помочь? – спросила Мена.
– Здесь нет ничего сложного. Вам следовало немного подумать головой, прежде чем совать её в петлю. Вы просто-напросто неправильно поставили задачу и пытались найти решение, которого не существует.
– Неправильно поставили задачу? – переспросил Сокол.
– Именно, – Вараш ухмыльнулся. – Какого беса вам вздумалось снимать со священника порчу? Вы кто, добрые рыцари-врачеватели? Это его беда, не ваша. Ему и голову ломать.
– Но как его ещё остановить? Убивать-то нельзя. А отпусти его восвояси, он может погубить ещё уйму народа.
– Ничего-то он теперь не может. Его проклятие больше не тайна. А значит, ни один здравомыслящий князь попросту не допустит его близко к себе. Теперь проклятие мешает больше ему, чем его врагам. Так что, повторюсь, это его забота, а вовсе не ваша. Это ему теперь сложно вернуться к друзьям и делам…
– Князья, допустим, запрутся, но обычные люди-то чем виноваты. Ты что, предлагаешь оставить его в покое? Позволить ему разгуливать?
– Я же сказал, что помогу, – усмехнулся Вараш. – Вовсе не обязательно надрывать пуп, очищая священника от скверны. И убивать его не нужно. Достаточно упрятать подальше от людей.
Старик обвёл всех взглядом, ожидая вопросов. Однако таковых не последовало, и ему пришлось пояснить самому.
– Вот что мы сделаем. Выкрадем его, погрузим в сон, перетащим к моей пещере, затолкаем внутрь и обвалим вход. Пару столетий спокойствия это обеспечит.
Сокол, наконец, унялся. Решение Вараша показалось простым и очевидным. Ну, не слишком простым, конечно, но вполне осуществимым.
– Если всё так просто, то, утащив митрополита подальше от болот, мы спокойно сможем его прирезать. Чего довольствоваться жалкой парой веков?
Чародей сказал это с таким видом, будто рассчитывал прожить самое малое вдвое больше. Вараш нахмурился.
– Если бы вы поступили так сразу, как только пришли на болота, наверное. Но священник почувствовал камень и нашёл возможность подстраховаться. За последние дни его связь с тем, кто под камнем, сильно упрочилась. Теперь, боюсь, его смерть даже вдали отсюда нарушит печать.
Старик помолчал. Огляделся.
– Погода… – пробормотал он.
– Что погода? – по привычке заспорил Сокол. – Хорошая стоит погода, тёплая. Разве что дождь льёт.
– Да. Дождь, – Вараш поднял палец. – А должен идти снег. И болотам давно пора уже льдом покрыться. Вы тут ни чёрта не замечаете со своим священным походом.
– Думаешь, погода связана с камнем? – спросила Эрвела.
– А с чем ещё-то? – удивился Вараш подобной наивности. – Да в прошлом году в эту пору уже сугробы по пояс лежали, а иные озёра до дна промёрзли.
– Брось, – сказал Сокол. – Что толку той твари в погоде? Если только из мёрзлой земли трудней выбираться.
Вараш вдруг резко повернулся к нему.
– А кстати, где ты нарвал путевой крест, которым пичкал меня, вызывая бессонницу?
– На камне и сорвал… – чародей смутился, потом задумался.
– Н-да… – протянул колдун. – Мыслители из вас ещё те.
– Но-но! – чародей вновь завёлся. – Мы тоже не сиднем сидели, пока из тебя труха на дорогу сыпалась.
Эрвела кашлянула.
– Хорошо, – Сокол вернулся к разговору. – Изловим, допустим, священника. А как быть с теми, кто уже попал под раздачу?
– Знаешь что… – на сей раз возмутился Вараш. – Я вовсе не собираюсь утирать за тобой сопли. Сколько раз говорить – дела русских князей меня не волнуют. Хочешь их спасать – спасай, но меня не впутывай. Достаточно того, что я помогу вам избавиться от попа.
– Ладно, ладно, – окончательно сдался Сокол. – Берись за дело, старик.
Люди и овды разошлись по шалашам. Мена с Соколом присели к костру.
– Побаиваешься старичка? – спросила девушка.
– С чего ты взяла? – удивился чародей.
– Так. Подметила, – улыбнулась она. – Обычно ты хамишь только тем, кто сильнее тебя.
В последующие несколько дней и ночей мещёрцы превратились в сторонних наблюдателей и слепых исполнителей. Вожжи ухватил Вараш. Он взялся за дело всерьёз. Тени мёртвых метались, как вестовые во время великой битвы. Защита Ледара трещала по швам. Московский колдун не справлялся с напором очнувшегося от сна Кугурака. А тот, помня вину Ледара во всём этом деле, особенно злобствовал. Духи изводили колдуна и днём и ночью. Они являлись, к нему приняв образы давно умерших людей. Тех, кого он сгубил когда-то сам и тех, кого не защитил, имея такую возможность.
Алексий был вне себя от ярости. Замыслы осыпались, как осенние листья. Монахи терпеливо сносили его раздражение, а Ледар и бывшие вельяминовцы старались не попадаться митрополиту на глаза.
О смятении в стане противника на песчаной гриве только догадывались. Но Вараш вполне доверял докладам мрачных приспешников.
– Видишь, какие возможности ты упустил, отказавшись занять моё место? – подначивал он Сокола.
– Вижу, – бурчал тот. – Но лучше уж я здесь, с краешка посижу.
Прежде чем пойти на решающий приступ, Вараш целый день бродил по болотам, а затем весь вечер плёл венок из собранной травы.
– Надеешься набросить его на Алексия? – спросил Сокол.
– Это не для попа, – ответил колдун.
Чародей встревожился. Некоторые из вплетённых в венок цветочков были ему знакомы. Такие способны преодолеть силу путевого креста, а значит…
– Что, страшно? – ухмыльнулся Вараш, убирая плетение в сумку. – Не бойся. Это и не для меня.
Пояснять что-либо он не стал. Хлопнул трижды в ладоши, призывая верных помощников.
Заслушивая отчёты теней, призраков, какой-то проникающей сквозь стены гнили, Вараш становился всё более уверен в себе. Он расчистил песок, и после каждого доклада рисовал на нём какой-либо значок.
– Нынешней ночью они спать не будут, – сообщил Вараш товарищам. – Ну, а завтра с утра предпримем решающий бросок. Умлюж!
Чародей собрался уже переспросить значение последнего слова, как перед стариком появилась та самая кожисто-жирная тварь, что наводила ужас на Мену, являясь к Соколу по ночам.
– Ага. Твой приятель? – ехидно заметил чародей. – Дам тебе совет. В следующий раз, когда задумаешь уйти на покой, присылай преемнику кого-нибудь менее уродливого.
Вараш пропустил укол мимо ушей.
– Умлюж, отправишься на тот островок. Твоя задача занять колдуна, пока мы будем выслеживать его хозяина. Вымотай его так, чтобы он мог думать только о ломоте в теле.
Уродец хрюкнул и скрылся в болотах.