.
— Это против моей природы, — уверял он, весело подмигивая Одри.
На следующее утро, когда один из малышей стал бегать по палубе с криками «Земля, земля!», путешествие Одри между прошлым и будущим наконец-то закончилось.
Глядя на мрачный саутхемптонский причал, возникший в дымке раннего утра, она снова почувствовала, как сердце заныло, возвращаясь к реальности. Открывшийся вид не радовал глаз, но у тех, кто любил Англию, вырвался вздох восхищения. Нет ничего лучше дома, и даже скучное небо и серое побережье не могли омрачить их радость.
— Ах, Англия! — счастливо восклицал мистер Линтон. — В мире нет такого другого места!
— Действительно, нет, — согласилась миссис Би, восторженно улыбаясь.
Одри безрадостно смотрела на страну, о которой ее муж и отец говорили с таким восторгом, и задавалась вопросом, что они в ней нашли. Она вспомнила сказку о «голом короле» и почувствовала себя тем маленьким мальчиком, который кричал, что король-то на самом деле наг…
— Я думала, что в Англии сейчас позднее лето, — единственное, что она могла сказать, чтобы никого не обидеть.
— Конец лета, — ответила миссис Би.
— Ничто не сравнится с английским летом, — вздохнул мистер Линтон, кутаясь в пиджак, чтобы согреться.
Одри посмотрела на дочерей, которые были такими же угрюмыми, как и она, и снова почувствовала, как душу вместе с приступом холодной дрожи сжимает обида.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Как интересно! — восхищенно сказала Алисия, следуя за мамой и сестрой к платформе. — Все носильщики говорят по-английски.
— Ну конечно, — ответила мама, — мы же в Англии. — Но она знала, что имеет в виду дочь. В Аргентине представители низших слоев общества говорили только на испанском.
— Я не поняла ни единого слова из того, что он сказал, — прошептала Леонора, кивком указывая на носильщика, промчавшегося мимо с горой чемоданов на тележке, балансируя на ходу.
— Это потому, что он говорит с акцентом, — сказала Одри, пытаясь выглядеть убедительной. — Вы к этому привыкнете.
— Какой туман, — хихикнула Алисия, — как густой суп! Если носильщик пойдет немного быстрее, он в нем исчезнет и никто его не найдет.
— Надеюсь, этого не произойдет. В этих чемоданах все ваши пожитки, — мягко сказала Одри, но смех застрял у нее в горле.
Она подавила вздох и плотнее укуталась в пальто. Было холодно. Сырость пронизывала до мозга костей. Прежде чем Одри смогла вернуть на лицо улыбку, появился поезд. Металлические вагоны блестели в сумеречном утреннем свете. Платформа задребезжала, когда он въехал на станцию, зашипел, останавливаясь, и выпустил густые клубы пара.
— Это дракон, это дракон! — подпрыгивая, завизжала Алисия, стараясь перекричать скрип тормозов.
Пассажиры садились в поезд. Подражая сестре, Леонора тоже подпрыгивала, раззадоренная дыханием пышущего дракона.
— Ну же, девочки, давайте поторопимся, мы ведь не хотим опоздать, — сказала Одри, беря Леонору за руку и направляясь к вагонам.
На Леонору и Алисию плохая погода не произвела столь удручающего впечатления, потому что вокруг было много нового и интересного. Они уселись на свои места у окна и уперлись носом в стекло, с любопытством разглядывая открывающийся им незнакомый мир. Одри сняла пальто, повесила его на крючок, затем присела рядом с Леонорой.
— Девочки, уберите ноги с сидений, — сказала она тихо, увидев, что пассажиры неодобрительно поглядывают на них поверх газет.
Пока поезд ехал по сельской местности, Одри развлекалась громкой болтовней близнецов, позволив мыслям вернуться в счастливые дни, проведенные на борту «Алькантара». Она вспоминала тихие вечера на палубе, теплый ветер, обдувающий кожу, счастливые голоса дочерей, уносимые ветром к беззаботным песням детства. Затем сосредоточилась мыслями на прошлом, чтобы избежать боли настоящего. Но, несмотря на все ее усилия, настоящее проникало на залитую солнцем палубу, рисуя картинки расставания, чемоданов и униформ, которые возникали в голове в виде темных теней, заставляя сердце бешено биться. Истощенная и физически, и эмоционально, она не могла контролировать свои мысли, и в конце концов на фоне мрачного фасада Коулхерст-Хаус, который она представила, наслушавшись сказок об английских школах-пансионах, вновь возник образ Луиса. Она позволила всем тревогам отступить и сосредоточилась на его взволнованном лице, отрешенной улыбке и почувствовала, как сердце заныло от желания. Мечтательно глядя на туманные английские пейзажи, она видела его среди умирающих деревьев и обожженных солнцем полей, сквозь года слышала его глухой голос: «Должно быть, я с рождения для всех — громадная неприятность». Она содрогнулась, потому что эти слова снова пронзили сердце и наполнили его сожалением. Это его дом… Здесь он вырос. Она представила его, скачущего верхом по осенним склонам, любующегося теми же пейзажами, которые сейчас рассматривала она сама. Если бы только у нее хватило смелости мечтать о невероятном, она, быть может, смогла бы сделать этот далекий остров своим домом. Она могла бы полюбить его. А Луис провел бы своими длинными пальцами по ее лицу, по губам… Одри вспыхнула, потому что даже в воображении Луис прикасался к ней интимнее, чем это было позволительно.
Одри пробежала взглядом по вагону, боясь, что кто-то прочтет ее мысли. Но ей не о чем было беспокоиться — пожилой мужчина курил трубку, спрятав свои бакенбарды за газетой; худенькая женщина с детьми, которые вели себя идеально, читала книгу, периодически делая детям комплименты по поводу их аккуратных рисунков; молодая пара сидела, не сводя друг с друга влюбленных глаз. Одри положила руку на живот, осознавая, что нервная тянущая боль внутри означает — придет мгновение, когда их с Луисом дороги снова пересекутся. Она никогда раньше не видела Сисли, но, может быть, она что-нибудь о нем знает, ведь она его сестра. Затем она нервно обхватила пальцами шею. Если они снова встретятся, у нее уже не будет сил сопротивляться мечтам, она в них утонет. И пути назад не будет…
Близнецы удивлялись, как эти края отличаются от страны, в которой они родились. Лоскутки пышных полей, обнесенных оградами и заборами, деревушки с кукольными домиками с соломенными крышами и безупречно ухоженными садами, бледное водянистое небо и солнце, вынырнувшее из-за туч и празднующее их приезд, раскрывшись подобно гигантскому подсолнуху… Все казалось меньше и аккуратнее, чем в Аргентине, и сестры старались превзойти друг друга, комментируя все отличия. Одри оторвалась от мечтаний, чтобы выступить арбитром, так как их голоса стали слишком громкими.
Поезд прибыл на вокзал Ватерлоо. Одри пробиралась сквозь большую толпу пассажиров, крепко держа дочерей за руки. Неуверенность матери передалась девочкам, и их болтовня уступила место молчаливому созерцанию. Но, оказавшись в безопасности в блестящем черном лондонском кебе, они снова начали обсуждать узкие городские улочки, красивые дома и красные двухэтажные автобусы, которые раньше видели только на картинках.
— Именно так я все это себе и представляла, — сказала Леонора. — Мы сможем покататься на таком автобусе?
— Я заберусь наверх, — перебила Алисия, прежде чем Одри успела ответить.
— А я хочу увидеть дом королевы!
— Держу пари, я могу заставить пошевелиться одного из стражей!
— Пощекочи ему нос, — хихикнула Леонора. — Бьюсь об заклад, он рассмеется.
— Возможно, королева пригласит нас на чай в свой дворец, когда узнает, что мы здесь.
— Думаю, она для этого слишком занята, — сказала Одри и засмеялась, проводя ладонью по длинным волосам Алисии. — Кроме того, мы тоже будем слишком заняты.
— А что мы будем делать? — спросила Леонора.
— Сначала мы поедем в отель.
— Боже мой, обожаю отели! — воскликнула Алисия, хотя даже не представляла, что это такое.
— Можно заказать завтрак в постель, — восторженно сказала Леонора.
— Если захотите. Но сначала мы должны купить вам школьную форму, — сказала Одри, роясь в сумочке в поисках письма мисс Райд, директора школы. — Они прислали нам длинный список вещей, которые нужно купить в… как же он называется? Если верить тете Хильде, которая, кажется, знает о Лондоне все, это очень хороший магазин. — Одри старалась не думать о своей семье, которая теперь была так далеко, словно на другой планете. — А, вот этот листочек. «Дебенхем и Фрибоди» на Оксфорд-стрит.
— Какое смешное название, — сказала Алисия, наморщив носик так же, как это когда-то делала Айла.
Одри видела, что у Алисии с Айлой очень много общего. Те же веселые искорки в глазах, та же уверенность… Но Одри не замечала в своей дочери главного — злости, которую она не унаследовала от родителей, но воспитала в себе сама. Алисия могла быть доброй и покладистой, но только когда ей это было выгодно. Поскольку играть пока было не с кем, она терпела присутствие Леоноры, которая обожала ее с преданностью щенка. Алисия с нетерпением ждала начала занятий: у нее будет право выбора и она сможет дружить с кем захочет. Кроме того, она вырвется из-под опеки родителей. Она вспоминала книги Анжелы Бразил и улыбалась, думая о том, какое веселье ожидает ее, когда она получит возможность нарушать правила. В конце концов, правила созданы для того, чтобы их нарушать, разве не так всегда говорит тетушка Эдна?
— Мы остановимся в отеле, переночуем, а утром поедем на поезде в Дорсет, где живет тетя Сисли, — продолжала Одри, не догадываясь о недобрых мыслях Алисии.
— А когда мы пойдем в школу? — спросила Алисия дрожащим голосом, не в силах скрывать возбуждение.
Одри нахмурилась, вспомнив, как она рыдала на борту «Алькантара».
— В пятницу, — ответила она тихо и улыбнулась Леоноре, которая неожиданно затихла. — Мы с тетей Сисли отвезем вас. Она училась в этой школе, и ей очень нравилось.
— Нам там непременно понравится, правда, Лео?
Леонора кивнула, хотя ей в это не очень верилось. Одри порывисто обняла дочь и притянула ее к себе.