– Скорее! Присмотрите за супом! – крикнула Сонджу служанке у колодца. – Осторожно, на полу вода!
Она проводила Вторую Сестру до её комнаты и по пути громко объявила закрытой двери:
– Матушка, роды начались!
Другая служанка поспешила в комнату Второй Сестры, расстелила на полу йо и ушла. Вторая Сестра показала на шкаф:
– Подгузники.
Сонджу достала сразу дюжину из стопки. Служанка принесла таз с чистой водой.
Два часа спустя у Второй Сестры начались схватки. Её мужу отправили телеграмму. Пришли деревенский доктор и медсестра. Через шесть часов схваток Вторая Сестра, вся вспотевшая и красная от усилий, до побелевших костяшек вцеплявшаяся в руку Сонджу, родила ребёнка. Когда ей сказали, что это девочка, Вторая Сестра закрыла глаза и застонала. Медсестра шлёпнула младенца пониже спины: раздался громкий плач.
Девочку омыли и вернули матери, уже чистую и завёрнутую в хлопковую ткань.
– Самые лёгкие мои роды. На этот раз ребёнок вышел головой вперёд, как положено.
В комнату зашла свекровь. Приподняла ткань на ребёнке, заглянула под неё, молча развернулась и ушла.
В глазах у Второй Сестры стояли слёзы. Сонджу подумала: несмотря на все свои жалобы на особое отношение свекрови к мальчикам и несмотря на все свои заявления о том, что с собственной невесткой она так не поступит, Вторая Сестра была безнадёжно пассивной личностью. Сонджу хотела бы, чтобы она, по крайней мере, вытерла слёзы.
Приехал муж Второй Сестры. Он поблагодарил Сонджу и улыбнулся жене. Сонджу поняла: она ошибалась насчёт того, что Корея не подвержена переменам. Этот мужчина пришёл к жене, чтобы проведать её и новорождённого младенца, и наблюдал, как девочка, зевая, дёргает ручками и ножками.
– Ребёнок здоров, – сообщил он жене.
Вторая Сестра взглянула на него и вздохнула:
– Ещё одна девочка.
Он улыбнулся ей:
– Всё в порядке.
Когда он ушёл, Сонджу попросила:
– Дай мне подержать ребёнка.
Девочка была такая лёгкая! Сонджу вдохнула её молочный запах и заворковала с ней:
– Ты первая из родившихся в этой семье после окончания японской оккупации. И ты родилась в важный день: десятое мая 1948 года, первые общенародные выборы в Национальное собрание Республики Корея. Через три года после ухода японцев наша страна наконец стала полноценной независимой республикой! Какие же у тебя планы на будущее?
Вечером Сонджу увидела соломенную верёвку, свисающую над двойными воротами – так объявляли о рождении ребёнка. В узлах верёвки торчали угольки с регулярными интервалами, чтобы отогнать злых духов. Когда роды только начались, в ожидании мальчика свекровь велела слуге вставить высушенный красный перец в петлю между угольками. После родов она велела убрать все перцы, прежде чем повесить верёвку. Через три дня верёвку сняли. После традиционного месяца отдыха с ребёнком в комнате Вторая Сестра вернулась на кухню, возобновляя свою обычную работу.
Девочка была здоровая, крепкая, плакала громко и часто. Свёкры жаловались. Вторая Сестра поджимала губы и говорила:
– Они бы не жаловались, если бы это был мальчик.
Только через три месяца младенец успокоился. Тогда в комнату Второй Сестры пришла Чинвон, чтобы снова взглянуть на ребёнка. Сонджу подвинулась, позволяя ей сесть поближе к младенцу.
– Чинвон, смотри, какая она уже большая.
Чинвон внимательно посмотрела на ребёнка. Затем повернулась ко Второй Сестре:
– Я слышала, младенцы растут быстро, но прошло три месяца, а она всё такая же уродливая. Не говори никому, что она твоя.
Вторая Сестра криво улыбнулась, как будто оскорблённая этим, но, как ни странно, сказала только:
– Зато смотри, как сияют её глаза.
Тогда Сонджу поняла: эта девочка, которую родители назвали Чинджин, вырастет, зная, что она особенная. Пусть даже её бабушка будет считать иначе, лишь потому, что она – не мальчик.
К сентябрю, на восемнадцатом месяце брака, Сонджу была уверена, что забеременела. Она легко уставала. Грудь стала тяжелее. Соски стали темнее и чувствительнее. Меньше чем через десять минут после того, как ей сообщили новость, свекровь вышла за ворота, покачивая бёдрами. К вечеру уже все в клане знали о беременности Сонджу, и многие женщины приходили пожелать ей здорового мальчика.
Несколько дней спустя Сонджу вошла в комнату досуга свекрови и подождала, пока та закончит последний ряд вязания и повернётся к ней. Сонджу сказала:
– Я хочу спросить о сестре вашего мужа. Насколько серьёзен был её врождённый дефект?
Свекровь посмотрела ей в глаза.
– У твоих невесток здоровые дети безо всяких отклонений.
– И всё-таки я хочу знать.
– Сестре моего мужа было четырнадцать, когда я вышла за него замуж. У неё были короткие шея и спина, она ходила с согнутыми коленями, стоя достигала не больше метра в высоту. Кроме этого, с ней всё было в порядке. Она выросла в молодую энергичную женщину. Даже вышла замуж в семнадцать. Я беспокоилась о ней, но она хотела семью, – свекровь кивнула несколько раз, погрузившись в воспоминания. – Мой муж и его отец выдали девочку замуж за молодого человека с овдовевшей матерью. Они купили ему фермерский участок в деревне. Молодожёны, казалось, неплохо ладили. Но в тот же год она умерла от осложнений, связанных с беременностью. Она находилась на шестом месяце. Представляешь, ребёнок – в таком маленьком теле? – кивнув и слегка улыбнувшись, она добавила: – Её муж был к ней добр. Думаю, она была счастлива.
– Что случилось с вашей свекровью? Вы говорили, она умерла вскоре после вашей свадьбы.
– Не знаю. Я слышала, она болела почти в течение всей супружеской жизни.
Сонджу вернулась в комнату, схватила мыслекамень из своего сундука и яростно перекатывала его в ладони, чтобы избавиться от преследующих её образов ребёнка с лягушачьими лапами, того, как Чинвон изображала калеку, согнув колени, и большого беременного живота маленькой женщины.
Вопрос «что если» терзал её ещё какое-то время. Она пыталась представить, каким будет её ребёнок и каким родителем она станет.
Была середина октября – через месяц после того, как она рассказала свекрови о своей беременности. Сонджу услышала незнакомый голос со двора. Молодая женщина говорила кому-то, что ей нужна работа. Она сказала, что бесплодна: после смерти мужа её выгнали из дома.
Вероятно, свекровь подумала о своих невестках – одной беременной, другой с младенцем на руках. Она наняла эту женщину и дала ей комнату для прислуги рядом с воротами. Женщина оказалась трудолюбивым и искусным поваром. А ещё она умела призывно улыбаться и соблазнительно покачивать своими круглыми бёдрами.
Поскольку новая служанка работала так усердно, Сонджу думала, что сможет теперь присоединиться к мужу в Пусане, когда ребёнок родится. Однажды ночью, когда она ложилась спать, она увидела во дворе какое-то движение. За три дня до этого во время игры в прятки двое старших детей Второй Сестры проделали несколько дыр в обклеенном бумагой окне – одна была достаточной большой, чтобы Сонджу могла видеть двор, даже не прищуриваясь. В синеватом свете луны свёкор тихо прошёл куда-то мимо голых кустов пионов и клёна рядом с колодцем по направлению к помещениям для слуг. Полчаса спустя он вышел оттуда и так же тихо вернулся в дом. Это происходило каждую ночь. Сонджу пыталась подавить своё разочарование. Что сделает свекровь, если узнает об этом?
На восьмую ночь свёкор снова вышел из дома и исчез за углом, свернув к помещениям для слуг. Затем Сонджу увидела, как в ту же сторону направилась свекровь с ночным горшком в руках. Несколько минут спустя холодный ночной воздух прорезали короткие испуганные крики – и наступила тишина. Вскоре после этого свекровь прошла обратно в дом, уже без горшка. Свёкор побежал к колодцу, торопливо ополоснул водой свои голову и лицо. Встряхнул головой, как мокрый пёс, обнял себя за плечи и, дрожа, пошёл за женой.
На следующее утро, когда Сонджу пришла на кухню, Вторая Сестра обсуждала со служанками, что стало с той женщиной. Куда она пропала в этот холодный ноябрьский день? Тогда Сонджу поняла, что женщина ушла. Она взяла большую миску и вышла в сад рядом с кухней, где взяла два кимчи из горшка в земле. Когда она вернулась, одна из служанок говорила:
– Может, она лгала обо всём с самого начала. О том, что она вдова, и всё такое. Слишком она была счастливая для вдовы: судя по её поведению, она могла быть чьей-то любовницей, которую вышвырнула жена.
– Она и правда походила на соблазнительницу, – сказала Вторая Сестра и повернулась к Сонджу: – Забыла сказать. Когда свёкор закончит завтракать, мы идём в один из домов клана, делать йо.
Две служанки ушли с кухни. Сонджу испытала облегчение от того, что сплетни закончились.
– Для кого мы будем делать йо?
– Одна из дочерей клана выходит замуж через месяц. Это традиция – делать супружеский йо для наших невест.
По дороге Вторая Сестра сказала:
– Муж хозяйки частенько уходит из дома на несколько дней. Все знают, что у него есть другая женщина. У него всегда есть женщина на стороне. Сегодня его снова нет, так что женщины в доме могут говорить свободно в отсутствие мужчин.
К тому времени, как Сонджу и Вторая Сестра прибыли в нужный дом, женщины клана уже раскладывали хлопок слоями на большой белой ткани. Хозяйка Большого Дома подвинулась, освобождая место для Сонджу.
– А разве хозяйка Второго Дома не придёт? – спросила одна из женщин у Второй Сестры, которая расположилась между двумя другими женщинами и в данный момент складывала свою юбку так, чтобы та полностью закрывала ноги.
Сонджу заметила, что Вторая Сестра всегда вела себя вежливо и послушно в присутствии старейшин, даже дома. Старейшины часто хвалили её за это.
Женщина рядом ответила вместо Второй Сестры:
– Зачем ей здесь быть? В отличие от хозяйки Большого Дома, у неё не одна, а целых две невестки, чтобы занять её место.
Хозяйка Большого Дома натянуто улыбнулась, но никак это не прокомментировала.