В маленьком арендованном доме Сонджу стояла рядом с окном в гостиной, запотевшим от влаги. Страницей из газеты она протёрла на стекле небольшой круг, чтобы посмотреть наружу. Служанка энергично двигалась по двору, как будто поставила себе целью работать как можно усерднее. Накачав воду для стирки в бак, она присела в рабочей зоне рядом с кухней, полоская и выжимая одежду. Оперевшись рукой на колено, она встала и развесила одежду на верёвке.
Сонджу принесла в спальню низкий столик, взяла карандаш и разгладила листок бумаги. Она так и не написала Мису о кончине Кунгу. Но вместо того чтобы приступить к письму, она отложила карандаш и задумалась, подперев подбородок рукой. Ей нужно было как-то зарабатывать на жизнь, но у неё не имелось никаких связей и рекомендаций. Кроме того, ни один уважаемый работодатель не наймёт её. Тут, кое-что вспомнив, она вскочила и бросилась к комоду, откуда достала хлопковый мешок и высыпала содержимое на стол – пуговицы, старые монеты, короткие пояса, несколько булавок, вырезанные из газет статьи и небольшой кусочек бумаги с именем и адресом.
В субботу днём такси высадило её у большого дома с оградой, украшенной лепниной. Молодая женщина с круглым лицом и сияющей кожей открыла ворота, моргнула, наклонила голову – и широко Сонджу улыбнулась.
– Я вас помню! Подождите, я скажу госпоже Чхо, что вы здесь.
– Я тоже вас узнала, – ответила Сонджу.
Ещё не дойдя до гостиной, помощница объявила громко:
– Пришла госпожа, которую мы встретили тогда в поезде, – затем она пояснила, – во время эвакуации.
Стеклянная дверь открылась. Хорошо одетая молодая женщина с полными губами вышла во двор и приглашающе протянула к ней руки:
– Как здорово, что вы пришли! – Повернувшись к помощнице, она велела: – Ёнги, скажи госпоже Чхо, что у нас особая гостья.
Сонджу последовала за женщинами в просторную гостиную с обклеенными промасленной бумагой полами. Ёнги поспешила вглубь дома. Рядом с низкой деревянной мебелью на одной стороне комнаты стояла бронзовая скульптура женщины, а на двух других стенах висели картины, написанные маслом, акварелью и углём.
Из глубины дома вышла госпожа Чхо. Ёнги, подпрыгивая от радости, выскочила из комнаты, когда госпожа Чхо бросила на неё быстрый взгляд.
– Я так рада вас видеть, – госпожа Чхо тепло улыбнулась. – Вы нас не забыли.
Сонджу сказала:
– Прошло почти три года. Я думала, это вы меня забыли.
– Как вас можно забыть? Вы произвели на нас неизгладимое впечатление тем, как управлялись со всеми этими детьми посреди хаоса. Казалось, вы полностью владеете собой. Время от времени мы вас вспоминали, – тут она прекратила улыбаться и обеспокоенно спросила: – Но что с вами случилось? Вы очень исхудали.
Сонджу посмотрела на своё свободно болтающееся платье и пальто.
– Прошу, садитесь, вам нужно согреться, – сказала госпожа Чхо.
Когда они сели, госпожа Чхо повернулась:
– С мисс Им вы познакомились в поезде.
Жители Сеула, должно быть, теперь часто используют это западное слово, «мисс», подумала Сонджу и сказала:
– Да, я помню. Меня зовут Ё Сонджу.
– Я Им Нари, – представилась в ответ мисс Им.
Они улыбнулись друг другу.
Возникла пауза. Сонджу почувствовала необходимость нарушить молчание:
– С нашей последней встречи в моей жизни произошли большие перемены.
Госпожа Чхо спросила:
– Ваш муж умер на войне?
– Нет.
Сонджу опустила взгляд на край атласной подушки, на которой сидела.
– Вам не обязательно рассказывать, – сказала госпожа Чхо. – Сперва выпейте чаю, и мы поедим вместе.
Ёнги принесла поднос с чаем и быстро ушла. Они говорили об импорте жасминового чая, который сейчас пили. О том, что иностранные товары, такие как сухое порошковое молоко и одежда в западном стиле, пожертвованная американцами, доступны также на чёрном рынке. Во время беседы Ёнги пришла снова и поставила между ними столик. Она приходила и уходила, ловко и быстро расставляя подносы с едой, и, переставив блюда с последнего подноса на стол, снова вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Госпожа Чхо, мисс Им и Сонджу сидели за столом и ели, несмотря на то, что было слишком рано для ужина.
Госпожа Чхо спросила:
– Как у вас прошла эвакуация?
– Мы вшестером – двое взрослых и четверо детей – гостили в доме моей золовки в течение трёх месяцев. А где вы жили в Тэджоне?
– Мы пережидали войну к юго-востоку от Тэджона. Вокруг нас во всех маленьких деревнях шли сражения, так что мы смогли вернуться только в конце марта, когда Сеул уже освободили.
Госпожа Чхо и мисс Им рассказали ей о нехватке еды и об ужасных вещах, совершавшихся обеими сторонами – всё это она уже знала, просто они находились в другом месте. Она рассказала им о том, как сложно было получать новости, об отчаянии людей и о том, какие болезни лечил муж золовки.
Сонджу даже не осознавала, что стабильно кладёт в рот еду, пока не наелась досыта.
– Всё очень вкусно, спасибо, – сказала она.
Госпожа Чхо прошла к двери, открыла её и позвала:
– Ёнги, пусть повариха выйдет поприветствовать нашу подругу.
Сонджу удивлённо подняла на неё взгляд.
– Мы с вами учились в одной школе. Разумеется, мы друзья, – пояснила госпожа Чхо так, словно эта дружба была для неё чем-то самим собой разумеющимся.
Благодарная за то, что её назвали другом, Сонджу слегка поклонилась госпоже Чхо, которая уже вернулась на свою подушку.
Через несколько минут в дверях появилась коренастая женщина средних лет с широким лицом. Она поклонилась Сонджу в знак приветствия, затем поклонилась снова, когда Сонджу похвалила её готовку. Когда повариха уходила, госпожа Чхо велела ей:
– Пришли сюда Киджу, чтобы она поприветствовала госпожу Ё.
«Госпожа Ё»? С другой стороны, а как иначе? Она уж точно не была «мисс», подумалось Сонджу.
Мисс Им сказала:
– Киджа с нами меньше месяца. Её предшественница уволилась, когда вышла замуж.
В гостиную вошла жилистая молодая женщина в плотной блузке из синего хлопка и тёмно-серых рабочих штанах монпе. Она тоже поклонилась Сонджу, затем развернулась и ушла.
Мисс Им сказала:
– Мне стоило предупредить: она не очень разговорчивая, но она талантливый повар.
Вскоре у них троих закончились темы для разговора. Они обменялись несколькими взглядами и слабыми улыбками. Чтобы нарушить неловкое молчание, Сонджу сказала:
– Вы спросили, что со мной случилось. Когда я рассказала своей матери о друге детства, за которого хотела выйти замуж, она решила срочно устроить мне брак с мужчиной, который жил далеко от Сеула, – перекатывая в руке невидимый мыслекамень, сказала она. – С этим другом я позже вступила в отношения, и в итоге мой брак закончился разводом год назад. Моя семья отказалась от меня. Я не могу видеться с дочерью, пока ей не исполнится восемнадцать, – её голос дрогнул. Она сделала глубокий вдох и продолжила: – Я переехала к своему возлюбленному, но он умер в ноябре.
Это неловкое признание просто выплеснулось из неё само, как река выходит из берегов после дождя. Сонджу поджала губы, чтобы больше ни одного предательского слова не сорвалось с языка.
Какое-то время в комнате царила тяжёлая, вязкая тишина.
– Где вы сейчас живёте? – спросила наконец госпожа Чхо.
– Я арендовала небольшой дом неподалёку от улицы Ахён-дон. В поезде вы сказали, что работаете вместе. Я подумала: возможно, вы сможете что-нибудь подсказать мне, что женщине в моих обстоятельствах можно предпринять.
– Тринадцать лет назад я тоже не знала, что делать со своей жизнью, – ответила госпожа Чхо. – Вы обязательно найдёте себе занятие по душе. В любом случае, навещайте нас в любое время.
Мисс Им переводила взгляд с Сонджу на госпожу Чхо и обратно.
– А теперь я расскажу вам, чем мы занимаемся, – госпожа Чхо на мгновение посмотрела Сонджу в глаза. – Это элитный клуб для влиятельных мужчин, где они могут встретиться с другими влиятельными мужчинами, поделиться информацией и обзавестись нужными знакомствами за ужином. Иногда здесь заключаются серьёзные бизнес-сделки – за подписанные контракты мы тоже получаем небольшую долю.
Сонджу, должно быть, выглядела озадаченной, потому что госпожа Чхо улыбнулась и добавила:
– Некоторые из наших гостей приходят сюда уже так долго, что стали нам друзьями.
– Я даже не знала, что такое существует, – сказала Сонджу.
Она задумалась, стоит ли ей здесь вообще находиться – в мужском клубе. Она взглянула на госпожу Чхо и мисс Им. Они казались такими элегантными и полными достоинства. Излучая уверенность, госпожа Чхо сказала:
– Ничего уникального или загадочного здесь нет: для определённого класса мужчин такие заведения существуют веками. Наши клиенты приходят сюда на обед или на ужин.
– Или и то, и другое, – вставила мисс Им. – Моя задача – убедиться, что всем им подают еду и напитки согласно их привычкам и предпочтениям. Иногда мы с госпожой Чхо беседуем с клиентами, когда это уместно.
Приличные женщины, контактирующие с мужчинами, ведущие с ними беседы, подающие им алкоголь – Сонджу требовалось время, чтобы переварить услышанное.
Госпожа Чхо заговорила снова:
– Позвольте показать вам главный зал. Между собой мы называем его «Чёрная Комната». Там клиенты ужинают.
Сонджу и госпожа Чхо прошлись по широкому коридору, где вдоль одной стены стояли на пьедесталах скульптуры, а другая стена была стеклянной: за ней виднелся японский сад. Три больших сосны, четыре валуна, выглядевшие так, как будто только-только начали падать и застыли, внезапно обретя равновесие, и несколько кустов можжевельника тут и там. Вид навевал задумчивость и ощущение безвременья.
Сонджу показала на другую стеклянную стену, перпендикулярную той, которая вела в сад.
– Это – Чёрная Комната?
– Да, – ответила госпожа Чхо. – Вид на сад оттуда немного другой, поскольку там видно две стены – ограду и переднюю стену дома.