Через месяц Сонджу получила свою первую зарплату. Найдя в дальней комнате мисс Им, она спросила:
– Почему госпожа Чхо так щедро нам платит?
– Наши клиенты платят за саму возможность присоединиться к клубу. Плюс ежемесячный членский взнос, вне зависимости от того, приходят они или нет. За еду и напитки счёт отдельный. Я сомневаюсь, что госпожа Чхо получает намного больше, чем платит нам.
– Это необычно. Интересно, что за этим стоит?
– Если у неё и есть какая-то личная тайна, то никому из нас она об этом не говорила, – после короткой паузы мисс Им сказала гораздо тише: – Я была бы рада считать вас другом.
– Спасибо. Мне не помешают друзья.
Мисс Им опустила глаза, взглянув на Сонджу.
– Наверняка вам интересно, как я начала здесь работать.
Сонджу ждала, глядя на её красивые, чувственные губы. Мисс Им продолжила:
– За год до войны мой муж выставил меня из дома, потому что я оказалась бесплодна. Я была замужем три года. С тех пор, я слышала, он женился снова, и у него есть ребёнок.
– Вы вернулись к своим родителям?
– Я не могла вернуться. Мой отец довёл семью до нищеты своим алкоголизмом. Трудно поверить, что когда-то он был профессором в университете.
Мисс Им в этот момент выглядела такой уязвимой, что Сонджу хотелось обнять её, как мать обнимает раненое дитя, но это было бы неуместно. Они не в Америке. Пока они обе смотрели на японский сад снаружи, Сонджу злилась на то, что женщинами в этой стране так легко пренебрегали, выбрасывая их на улицу, как вещи. Кунгу однажды сказал ей: его мать считала, что у женщины должны быть собственные деньги. Она и сама говорила Второй Сестре, что если бы родилась бедной, то работала бы до стёртых ногтей, лишь бы жить так, как она хочет. Теперь она твёрдо верила, что для многих женщин финансовая независимость означала свободу. Она решила обсудить этот вопрос с работницами Зала. Им требовалось накопить сбережения в течение десяти лет.
Весной Сонджу посадила в саду бальзамин вдоль забора. Глядя на цветы в окно гостиной, она думала о том, как Чинджу показывала свои ногти, раскрашенные красными бальзаминовыми лепестками. Эти цветы напоминали ей о Маари: она скучала по людям оттуда – по семье Второго Дома и Ушам Будды. Интересно, не распался ли после её ухода книжный клуб? Она надеялась, что нет. Почему-то вспомнилось, как свёкор сказал Чинвон, что он велит привязать стометровую верёвку от каштанового дерева до железнодорожной станции, чтобы Чинвон могла съезжать по холму вниз. Этот образ по сей день смешил Сонджу.
Она услышала стук в ворота. Это была Мису.
– Какой приятный сюрприз! – воскликнула Сонджу и проводила Мису в гостиную.
Пока они пили чай, Сонджу рассказала ей о своей работе. Мису изменилась в лице. Какое-то время она молча смотрела на Сонджу, затем сказала:
– Мы не работаем вне дома. Так делают только бедные, – она вздохнула и нахмурилась. – Работа – это только для мужчин, неважно, каких. Женщины вроде нас таким не занимаются.
– У нас с тобой разные ситуации. Мне нужно как-то содержать себя, – ответила Сонджу. Ей подумалось, что Мису, должно быть, думает: сначала измена, потом развод, теперь ещё и это. – На работе я узнаю больше об искусстве, политике, бизнесе и о том, как меняется мир. Это помогает мне понять, чего я хочу от жизни.
Мису отвела взгляд.
– Мису, посмотри на меня. На моей работе не происходит ничего неподобающего.
Но объяснять подробнее не было смысла. Глядя на профиль Мису, Сонджу подумала: вряд ли она когда-нибудь увидит её снова. Их дружба подошла к концу, и она не могла ничего с этим поделать. Похоже, оставалось только смириться.
Время от времени между мисс Им, Ёнги и Киджей возникал конфликт, поскольку они не только работали бок о бок целыми днями, но и жили в Зале. Сонджу понимала, что двадцать четыре часа находиться вместе – это нелёгкое испытание для любого человека. В тот день Киджа вошла в гостиную с подносом чая. Мисс Им взяла чашку и сказала Кидже, что клиенты снова хвалили их интересные блюда за обедом.
– Я сказала им, что у тебя настоящий талант.
Сонджу добавила:
– Я не устаю поражаться тому, как красиво ты оформляешь гарниры.
Киджа развернулась и вышла из комнаты.
Мисс Им бросила ей вслед:
– Было бы вежливо сказать «спасибо».
Киджа никак на это не отреагировала. С ней невозможно было завести светскую беседу, как бы мисс Им ни старалась.
Ёнги, с другой стороны, искренне хотела подружиться с кем-то своего возраста. Она бросала на Киджу осторожные взгляды, потом решалась приблизиться, но получала, как правило, всего несколько отрывистых слов в ответ. Вскоре она начала ходить за Киджей хвостом, задавая вопросы или предлагая помощь. По большей части Киджа сдерживала эмоции, пока однажды раздражение не накопилось до критической массы. Повернувшись к Ёнги, она угрожающе наклонилась вперёд и, сжав кулаки, зарычала на Ёнги:
– В чём твоя проблема? Мне омерзительны твои сентиментальность и беспардонное любопытство. Неужели ты не можешь хоть минуту посидеть спокойно? – скрестив руки на груди, она выплюнула: – Угомонись уже!
Глаза её горели яростью, и длинное лицо вытянулось ещё больше. Ёнги подняла на неё взгляд – и тут же расплакалась. Всхлипывая, она сказала:
– Я просто хотела узнать тебя получше! Мы могли бы стать друзьями. Почему ты такая злая?
Сонджу мягко увела Ёнги в сторону и сказала:
– Не говори пока с Киджей больше. Лучше говори со мной и мисс Им.
Как только Ёнги села в гостиной, мисс Им стала просить у неё:
– Расскажи госпоже Ё то, что рассказывала мне. О том, как твой отец оттащил твою мать за волосы в спальню и избил её, пока ты пряталась под домом. Как твоя мать кричала, а потом начала стонать.
Тут мисс Им искоса бросила взгляд на Сонджу, лукаво улыбнувшись. В ней присутствовала какая-то жестокая жилка, и Сонджу это не нравилось. К счастью, Ёнги не заметила многозначительной ухмылки мисс Им:
– Да, я думала, что отец убил её. Думала, следом он придёт и за мной. Какое-то время было тихо, так что я выбралась из-под дома и увидела, как мать выходит из комнаты вся в синяках. Но она улыбалась. Вскоре после этого отец покинул нас навсегда. Я была рада, что он ушёл, но моя мать плакала целыми днями.
Сонджу спросила:
– Сколько тебе было лет?
– Семь.
Сонджу и раньше замечала, что Ёнги часто пугалась чего-то, как будто преследуемая призраками прошлого, но сразу же смеялась над собственной реакцией. В чём-то Ёнги до сих пор оставалась тем невинным, сбитым с толку ребёнком, которым была в семь лет. Сонджу сказала себе: ей повезло работать со всеми этими женщинами. Она подумала о Мису.
Когда Сонджу приезжала в Сеул навестить мать осенью 1951 года, большинство горожан уже успели вернуться из эвакуации и продолжили жить, как раньше: отстраивали дома, ходили на работу, на учёбу, в гости к друзьям и родственникам, покупали вещи в магазинах и на рынках.
В июле, спустя три года и один месяц после начала войны в 1950 году, было подписано Корейское соглашение о перемирии. Северная Корея установила демилитаризованную зону на тридцать восьмой параллели, положив конец всем военным действиям между двумя странами. Чего же в войне удалось достичь такой высокой ценой, со смертями и разрушениями с обеих сторон? Сонджу читала, что в Северной Корее последствия были даже хуже, поскольку туда сбрасывали бомбы войска союзных сил. Нация всё ещё была разделена надвое у той же параллели, что и до войны, и пыталась восстановиться, а война даже не закончилась по-настоящему. Если бы не эта война, Кунгу бы не расстался с жизнью. Он был бы свободен от тумана в голове и ужасных воспоминаний. Сонджу могла бы заниматься раскрытием своего потенциала, а не просто пытаться выжить. Одно утешение для Кунгу: он был бы счастлив узнать, что бедным и угнетённым теперь оказывали помощь иностранные организации. Одно утешение для Сонджу: она строила свою жизнь заново, с новой дружбой и растущим количеством сбережений. Она становилась независимой женщиной, и её давнее желание изменить нацию к лучшему всё ещё не оставило её. Однако на данный момент она решила сосредоточиться на своей дочери.
В первую субботу августа её мать и сестра снова появились у ворот.
– Как вы меня нашли? – спросила Сонджу, проведя их в гостиную.
Её сестра сказала:
– Мы пришли к твоему старому дому и узнали, что ты переехала, так что я спросила у Мису. Она рассказала мне о твоей потере. Мне так жаль.
Её мать вздохнула.
– И всё напрасно.
Зачем мать постоянно злила её?
– Это не было напрасно. Моя жизнь – только моя, и не тебе её осуждать.
Голос её прозвучал слишком резко даже для неё самой. Её сестра округлила глаза, но мать не дрогнула.
– На что ты живёшь? – спросила она.
Теперь уже Сонджу собиралась причинить ей боль.
– Мой бывший свёкор дал мне денег, когда узнал, что ты не желаешь моего возвращения. Мы с Кунгу открыли в банке счёт на моё имя, – затем, прекрасно зная, как это мать шокирует, Сонджу добавила: – Я работаю в элитном мужском клубе.
Её мать сделала резкий вдох. Сестра тихо охнула.
– Почему? – спросила мать с явным раздражением. – У тебя ведь прекрасное воспитание.
– «Почему»? – Сонджу рассмеялась. – И правда. Интересно, почему же?
Она всё смеялась и смеялась.
– Пойдём, – сказала мать своей младшей дочери, и они ушли.
Почему все её встречи с матерью заканчивались каждый раз одинаково? Почему она не могла быть похожа на свою сестру – послушную, неконфликтную и всепрощающую? Всё своё детство она относилась к сестре с безразличием, тем или иным образом давая той понять, что ей не хватает характера. И всё же сестра ни разу на неё не огрызнулась. Сонджу знала свои недостатки, и ей не нравилось то, как она поступала с матерью. Всю жизнь она чувствовала себя так, словно при каждом столкновении с матерью могла потерять себя. Инстинктивно ей всегда хотелось дать отпор. И всё же она не сумела постоять за себя, когда дело касалось её собственного брака: она сожалела об этом все пять лет замужества. Попытавшись исправить эту ошибку, она обрекла собственную дочь на долгие годы без матери. Когда же она будет наконец свободна от своего гнева?