– Входите. У вас здесь встреча с госпожой Чхо?
Он выглядел озадаченным. Ответил:
– Нет. Я не говорил с ней. Просто подумал, что могу увидеть здесь вас.
Её сердце подпрыгнуло. Она не знала, что ей чувствовать.
– Что ж… вы угадали верно.
Прозвучало слегка грубовато. Она мысленно поморщилась.
– Я бы выпил чаю, если вам не сложно, – сказал он, подходя к столу.
– Разумеется. Я как раз собиралась налить и себе. Прошу, садитесь.
Сонджу отправилась на кухню. Её руки словно забыли, что делать. Она уставилась на них, сжимая и разжимая пальцы.
Вернувшись к столу с чаем, она заметила по нервной улыбке в уголке чужого рта, что мужчина старался казаться расслабленным.
Напряжённо улыбнувшись в ответ, она села и взяла чашку, избегая его взгляда. Неуютно было ощущать его присутствие рядом. Глотнув чая, она медленно подняла глаза. Он поставил чашку, сделав несколько глотков, взглянул на неё и произнёс:
– Не знаю, как и сказать об этом.
Он слегка поёрзал на стуле.
– Мы знаем друг друга очень давно, – он помедлил. Коснулся края блюдца. – Я уважаю вас и испытываю к вам весьма тёплые чувства. Возможно, я действую слишком поспешно, но хотел бы узнать: есть ли у нас… хоть какой-нибудь шанс?
Сонджу осталась неподвижной, но ни одна часть её разума не была спокойна. Она почти слышала, как громко и часто бьётся её сердце. Она задержала дыхание: раз, два, три, четыре…
Он усмехнулся.
– Я довольно неуклюж в подобных вещах. Почему я могу спокойно говорить с президентом и иностранными послами, но ужасно нервничаю при разговоре с вами?
Он сделал ещё один глоток, наблюдая за ней. Она сказала:
– Я вижу в вас бывшего клиента и хорошего друга, которому могу доверять.
– Теперь вы знаете о моих чувствах. Это неплохо для начала, разве нет?
Она медлила. Когда слова наконец нашлись, они прозвучали совсем не так, как она намеревалась.
– Я ушла от мужа к другому мужчине – к моему другу детства.
Зачем она это сказала? Ему необязательно знать о Кунгу. Но она тут же испытала облегчение: он не поморщился, не нахмурился, никак на это не отреагировал.
Он сказал:
– Я был женат на женщине, к которой ничего не испытывал. Впервые в жизни я настолько кем-то увлечён.
Она не шевелилась.
– Могу я видеться с вами наедине время от времени? – спросил он.
Она поразмыслила над этим. Её полностью устраивало нынешнее течение её жизни: у неё сложился собственный ритм, выработались свои привычки и комфортный распорядок дня. Если она согласится на его ухаживания, не придётся ли всё это менять? Особенно учитывая, что он – публичный человек. Она сказала:
– Моя жизнь сейчас устраивает меня такой, как есть. Я бы не хотела её менять.
– Я не собираюсь настаивать на переменах.
Как она говорила госпоже Чхо не так давно, ещё оставались вещи, в которых ей требовалось разобраться, так что она возразила:
– Я ещё не знаю всего даже о себе, как же я могу включить в свою жизнь и вас?
– Иногда мы познаём себя через других.
Сонджу подумала над этим. Беспокойство липло к коже, как влажная ткань.
– Из-за меня может случиться скандал.
– Пусть говорят, что хотят.
Его слова напомнили ей о словах её служанки, когда она сомневалась насчёт работы в Зале: «Кто они для вас?»
Перед встречей с ним Сонджу долго ходила по дому кругами. Это плохая идея, говорила она себе.
Видя, как он приближается к двери, она сглотнула, набрала воздуха в грудь и медленно выдохнула. Затем открыла.
Он повесил пальто на крючок в прихожей и ждал у стола, пока она не села. Они пили чай. Ему было пятьдесят два – на одиннадцать лет больше, чем ей. От крыльев носа к уголкам рта у него тянулись неглубокие морщины. Виски его начали седеть. Она знала его уже пятнадцать лет, но не никогда не замечала раньше, какое приятное у него, оказывается, лицо.
Она улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Они неловко молчали. Она отставила в сторону чашку.
– Как нам… начать? – спросила она слабым голосом, запнувшись.
Он тоже отставил чашку и ответил:
– С разговоров.
У Сонджу вырвался нервный смешок. Сцепив под столом руки, она сказала:
– Вот как начну я. В юности я знала мальчика, – она остановилась, вдруг переполненная неким чувством. Продолжила: – Вместе мы собирались идти по жизни как равные партнёры. Тогда у меня было много грандиозных идей – возможно, слишком грандиозных для меня и того времени. Сейчас я веду тихую, свободную от обязательств жизнь, которой я довольна, – она посмотрела на него со слабой улыбкой. – И теперь я хотела бы узнать о вас.
– Я всегда старался на пределе своих сил во всём, за что брался. В браке я старался не причинить жене боли ненароком. Я проводил много времени вдали от дома: только так я мог терпеть свой брак. Жена считала моё отсутствие частью работы и никогда не жаловалась. Однако в процессе я потерял нечто ценное: мои дети едва знают меня, а я едва знаю их. Я жалею об этом.
Его честность и открытость успокоили её. Она расслабила плечи и руки.
– Моя мать вынудила меня выйти замуж по расчёту, – она сделала глоток чая. – У нас с мужем были очень разные ценности и взгляды на жизнь. С моей стороны неправильно было изменять ему, но я никогда об этом не жалела. Тот мужчина, к которому я ушла от мужа, внезапно умер меньше чем через год совместной жизни. Шесть месяцев спустя я начала работать в Зале.
Они проговорили весь декабрь и январь. Она узнала о его трёх детях, каждый из которых уже состоял в браке. Она рассказала о том, о чём мечтала для своей дочери. В ней начала зарождаться симпатия. И всё же по мере прогресса их отношений она беспокоилась, что станет поводом для сплетен, и это повлияет на его детей. Как он объяснит её ситуацию своей семье, коллегам, друзьям?
Становление. 1969 год
В кофейне в Мёндоне госпожа Чхо поделилась новостью:
– Профессор Син сказал, что председатель Пак уехал в Европу на месяц.
– Думаю, ему пойдёт на пользу смена обстановки, – ответила Сонджу.
За столик позади госпожи Чхо села группа девушек и юношей, похожих на студентов колледжа. Девушки чудесно выглядели в шерстяных мини-юбках и высоких сапогах. Молодёжь оживлённо общалась, болтая и смеясь. Время от времени до Сонджу доносились обрывки их разговоров. Она улыбнулась, глядя на них, и посмотрела на госпожу Чхо.
– Однажды я писала Чинджу, что за пределами Кореи есть много удивительных вещей, которые стоит увидеть своими глазами, – голос её был высоким и лёгким, как голоса студентов рядом. Она добавила: – Давайте как-нибудь отправимся в Америку и Европу.
– Да. Давай. Навестим мисс Им с Роджером. Посмотрим, насколько она теперь американка, – госпожа Чхо рассмеялась. Потом посерьёзнела: – По телефону ты сказала, что хочешь что-то обсудить.
Сонджу глотнула кофе.
– Недвижимость приносит мне стабильный доход. Теперь я готова создать стипендию для тех девушек, которые не могут себе позволить учёбу в колледже.
– Я всегда знала, что однажды ты сделаешь нечто подобное.
– Я ещё не знаю, как всё это организовать. Я бы хотела сохранить анонимность. У вас случайно нет идей, как мне стоит подойти к отбору кандидаток? Я могу позволить себе платить двум студенткам в год, так что в сумме получится восемь стипендий за год, как только я установлю размер выплат для четырёхлетней программы университета.
– Хм-м, дай подумать… Я могу помочь, но лучше обратиться к господину Киму. Запрос от него будет воспринят вузами более серьёзно.
Сонджу не хотела полагаться на него в этом, но его и правда скорее воспримут всерьёз – не только из-за его должности в правительстве, но и из-за его пола.
На следующей неделе Сонджу рассказала ему о своём плане.
– Студенты не будут знать меня лично. Я предпочитаю не участвовать сама в процессе отбора. Мне нужна твоя помощь.
– Каких студентов ты хотела бы видеть в кандидатах? – спросил он.
– Целеустремлённых девушек с активной жизненной позицией, которые смогут помочь другим. В какой-то момент пусть среди кандидаток будет студентка художественного вуза в честь художницы Илчхон.
В феврале, за месяц до начала семестра, господин Ким сказал Сонджу:
– Я встретился со студентками, которых рекомендовали вузы. Я выбрал двоих. Одна хочет стать адвокатом, другая – писательницей. Я сказал им, что их благодетель – женщина. Надеюсь, ты не возражаешь: думаю, им важно это знать.
Дела шли хорошо. Повариха была относительно здорова, а её сын недавно открыл бизнес по переработке металлов. Ёнги за минувшие два года трижды чуть не вышла замуж. Последний разрыв отношений дался ей особенно тяжело, несмотря на то, что произошёл по её инициативе. Киджа всё так же покупала книги в букинистической лавке и всё так же носила одежду простого фасона в приглушённых тонах. Мисс Им писала о своей сезонной меланхолии: она скучала по цветущим вишням, по ярким цветам осени и по зимнему снегу. Она стала сертифицированным аудитором.
В первый день весны сестра Сонджу пришла в гости с коробкой французских пирожных из пекарни. Их жизни проходили отдельно друг от друга: Сонджу знала, что сестра никогда не пригласит её познакомиться с семьёй или с её друзьями. Хотя их разговоры стали более расслабленными, особенно после смерти матери, они никогда не говорили подолгу. Сделав глоток кофе, сестра сказала, что её младшим сыновьям, учащимся в колледже, скоро придётся отслужить в армии.
– Я пытаюсь добиться, чтобы они служили с американскими войсками. Там гораздо гуманнее обращаются с солдатами. И так они смогут выучить английский.
Сонджу подумала о сыне поварихи, которому приходилось туго в старшей школе без роскоши в виде частных репетиторов, и в отличие от сыновей её сестры он отслужил в обычных войсках. Не подумав, она спросила:
– И что нужно сделать, чтобы заполучить эти тёплые места для твоих сыновей? Подкупить кого-нибудь?