Дю Белле. Сонеты
Из сборника «ОЛИВА»
Я счастлив! Я попался в плен!
Завидую своей я доле!
Мне ничего не надо боле,
Как грезить у твоих колен
И, не желая перемен,
Томиться в сладостной неволе,
Не выходя как можно доле
Из этих сокровенных стен!
Ты мой судья и мой спаситель,
Мой прокурор и избавитель,
В моей темнице солнца свет.
И я такому адвокату,
За неимением дукатов,
Плачу легчайшей из монет!
Триумф в былые времена
Справляли в честь побед военных.
По городу водили пленных
И пели гимны дотемна.
Крича героев имена,
Трофей несли до мест священных,
Знамена вешали на стенах
И выбивали письмена.
Мне не нужна такая слава.
Я за собой не знаю права
Водить на привязи людей.
Скорее сам, вздыхая тяжко,
Пойду за ней, в ее упряжке —
Вот мой триумф и мой трофей.
Жар лихорадки доктора
Снимают влажною припаркой,
А пыл любви, сухой и жаркий,
Смягчит любовная игра.
Но брызнув воду внутрь костра,
Вы лишь взобьете пламень яркий —
Чтоб потушить огонь под варкой,
Туда плесните из ведра.
А есть в любви такая мера?
В любви подобного примера
Не обнаружил я, Мадам.
Чем больше я сбиваю пламя,
Тем больше увлекаюсь Вами
И потушить пожар не дам!
Головки золотой убор,
И рук твоих благоуханье,
И голос, нежный, как дыханье,
И легкий мимолетный взор,
И своенравный разговор,
И нерасцветшего созданья
Грядущей жизни ожиданье,
И мысли трепетный узор,
И вздох, лукавый и серьезный,
И смех, живой и грациозный,
Гвоздики губ и мрамор лба —
Все это сети и капканы,
Крючки, оставившие раны,
Оковы и — сама судьба.
Верните золоту тот цвет,
Что так пленил меня жестоко,
Отдайте жемчуга Востоку
А солнцу — глаз лучистых свет.
Художнику — лица секрет,
Диане — грудь, Авроре — щеки,
Афине мудрой — лоб высокий
И Еве — хитрости завет.
Ее любви огонь верните,
Телосложенье — Афродите
И совершенство небесам.
Отдайте рот ее кораллам,
А сердце каменное — скалам
И черное коварство — львам.
Прекрасна роза в летний зной,
Когда она, как снег, белеет
И легкою прохладой веет
От ветки с зеленью резной.
Все дышит этой белизной,
Все перед ней благоговеет,
Рука ее задеть не смеет
И зверь обходит стороной.
Но оборвут ту ветку с нею —
Она печалится, тускнеет
И обращается во прах.
Хотят мою похитить розу.
А я вдали витаю в грезах
И совершенствуюсь в стихах.
Надежный страж, замок с ключом,
Тугая дверь, собака злая —
Они, держа, крича и лая,
Не пропустили б нипочем
Безумца, рвущегося в дом,
И он бы не попал к Данае,
Но бог, недолго размышляя,
Пролился золотым дождем.
О, золото! Гордец всевластный!
Как молнии твои опасны!
И как вершины высоки!
Оружью, крепости и страже,
Огню, железу, богу даже
С тобой сражаться не с руки!
Наш век — как капля из ковша,
Как кем-то брошенное слово.
Зачем же ждешь венца земного,
Землей плененная душа?
О чем мечтаешь, чуть дыша?
Зачем ты мучаешься снова?
Сними с очей своих оковы
И к небу обратись спеша.
Там свет, которого ты жаждешь,
Там отдых, о котором страждешь
Средь ежедневной суеты.
И — напряги воображенье —
Увидишь там отображенье
Здесь позабытой красоты.
Из сборника «ДРЕВНОСТИ РИМА»
Святая пыль седых руин,
Еще носящих имя Рима,
Но уходящая незримо
В небытие пустых равнин.
Вот с Триумфальной Арки клин
Слетел, дробясь неотвратимо,
И расхищают пилигримы
Обломки мраморных вершин.
Так разрушеньем ежедневным
Уносит памятники древним,
Уходят сами имена.
Не плачу я. Всесильно время.
Оно со всех снимает бремя
И не минует и меня.
Седых богов высокий клир
И вы, жестокие светила,
Что в час далекий запустили
Волчок, вращающий наш мир,
Великие, на вечный пир
Вы славный Рим не пригласили,
Не отдали бессмертной силы
Останкам мраморных квартир.
Вы скажете: «Господь с тобою.
Ничто не вечно под луною»,
Но мне иное мнится здесь:
Сам мир наш, без конца и края,
Светила гордые включая,
Однажды рухнуть должен весь.
Уж было так: забывши честь,
Земля взбунтуется зловеще,
Людское море грозно плещет
И уж богам обид не счесть.
Но для всего пределы есть.
Они проснулись — небо блещет,
Ударил гром, земля трепещет
И утоляют боги месть.
Так Рим, гордыней упоенный,
Перчатку бросил всей Вселенной
И сеял слезы, муки, смерть.
Но отольются кошке слезы —
На Форуме пасутся козы
И сыплется былая твердь.
И все ж ни приговор судьбы,
Ни гнев богов, ни ярость гунна,
Ни посреди реки чугунной
Чредой плывущие гробы
И ни грабители-рабы,
Ни переменчивость Фортуны,
Ни страх за жизнь в ночи безлунной
И ни позор мужской мольбы,
Гордыни римской не убавив,
Не помешали римской славе,
Не поразили в сердце Рим.
Иные тени ярче света,
Зима иная жарче лета
И память не в урок иным.
Когда распался тот народ,
Что прежде назывался Римом,
И разбежались побратимы
От южных до седых широт,
Когда свершился поворот
И рухнул храм необозримый
И всех богатств и тайн хранимых
Хозяином стал пришлый сброд,
Тогда сломались и запоры,
Что стерегли в ларце Пандоры
Все семена добра и зла.
И Хаос воцарился снова,
Когда рука раба худого
Их вновь по свету разнесла.
Так поле раннею весной
Пробьется зеленью игривой
И после непокорной гривой
Подымет колос наливной,
И так осеннею порой
Крестьянин убирает ниву,
Как варвар, Рима жнец счастливый,
Прошелся по нему косой.
И как наутро дети в селах
Идут по скошенному полю
И подбирают колоски,
Так нас влекут его осколки:
Ступаем мы стернею колкой
И ищем древности ростки.
Руины, с ними каждый год
Теряющие связь порталы,
Дворцы, что превратились в скалы,
Где только птица и живет, —
Тому причиной был не гот
И не воинственные галлы,
И не кочевники-вандалы
И никакой другой народ,
А свой виновник итальянский —
Круговорот войны гражданской,
Что всех на дно унес с собой.
Кто брата звал с мечом на брата,
Кто сделал пахаря солдатом,
Тот и разрушил Рим седой.
Из сборника «СНОВИДЕНИЯ»
Я спал уже. Передо мной
Последние мелькали лики,
Мешались в общий гул языки,
Когда явился Демон мой.
Сидел он над большой рекой,
Несущей солнечные блики,
Меня по имени окликнул
И все вокруг обвел рукой.
Гляди: здесь все, как в речке этой,
Игра космического света
И отражение божества.
И потому из блесток мира
Не сотвори себе кумира,
Но чти заветные слова.
Мне снился снов кровавый ряд:
С детьми в укрытии волчица —
Их учит с жертвою возиться
И лижет с головы до пят...
Потом в компании волчат