— Я всё ему рассказал, брат, — вставил Мирон. — Профессор в курсе, как это важно.
— Хорошо. Тогда мне ничего не остаётся, как довериться вам.
Голос Платоны был всё так же бесстрастен. На первый взгляд. Но Мирон уловил в нём — по лёгкой смене интонации, по выбору слов — что брат находится на грани нервного срыва.
Даже не представляю, насколько тяжело тебе приходится, братишка… — подумал он. А потом посмотрел на старика.
— Профессор… А нет ли какого-то способа, чтобы Платон мог… Ну, быть с нами. Участвовать в беседах, помогать с разработкой планов. Знаете, он чертовски в этом хорош.
Старик огляделся.
— Можно устроить, — сказал он. Жалко, что я сам не догадался… Рэмбо, где ты? Поди сюда.
Из тёмного прохода между стоек с серверами показалась крупная оплывшая фигура. Мирон невольно затаил дыхание: показалось, это Призрак, который преследовал его в Москве. Но нет. Это был всего лишь человекообразный дрон. Высокий, громоздкий, с крупными хватательными конечностями и плоскими ступнями.
Робот для переноски тяжестей, — понял он. Не очень функциональный, довольно медлительный, но возможно сейчас он — то, что нужно.
— Вот, можешь использовать Рэмбо, как периферийное устройство. Батареи у него мощные, есть сенсорное зрение, динамики… И ты сможешь гулять.
— Премного благодарен, профессор Китано, — сказал робот голосом Платона, прижал руки к телу и поклонился в японской манере. — Так действительно намного лучше. Я могу передвигаться, где захочу?
— В пределах стен монастыря.
— Тогда разрешите мне выйти на улицу. Всегда мечтал полюбоваться на цветение сакуры…
— Разрешаю, — милостиво кивнул старик. — Да и нам с твоим братом не повредит глоток свежего воздуха.
Робот повернулся к Мирону и навис над ним тяжелой громадой.
— Рад тебя видеть, брат. Ты выглядишь усталым.
Мирон вяло махнул рукой. Что тут ответишь?
Робот снова повернулся к старику и осторожно взял манипулятором за рукав пиджака. Выглядело это довольно комично, если не брать во внимание, что стоило Платону неправильно рассчитать силу захвата, и рука человека отделится от тела так же легко, как стебелек одуванчика.
Солнце сегодня освещает мир более дружелюбно, чем вчера, — заметил Мирон.
Небо оттенка чисто выстиранного шелкового платка, деревья, одетые в первые, клейкие еще листочки, имели молодцеватый вид, садовые дорожки устилал белоснежный морской песок, а в воздухе кружила розовая метель из лепестков сакуры.
Подняв голову, он поймал на язык один из лепестков и раздавил терпкую кожицу языком. В ноздри проник ни с чем не сравнимый аромат весны, талого снега и ледяной родниковой воды.
— Хочу кое-с-кем вас познакомить, — сказал профессор. А потом позвал: — Хитокири! Иди, пожалуйста, к нам.
Сначала Мирон решил, что это старик — может, из-за традиционной японской одежды, которую он здесь увидел впервые, или из-за широкой треугольной шляпы. Но когда человек подошел, оказалось, что это вполне молодой парень, с необычными ярко-рыжими волосами, стянутыми сзади в длинный хвост.
На груди японца, в распахнутом кимоно, вели свой вечный танец чёрно-серебристые драконы в окружении тонких стрел бамбука. Чешуйчатые тела изгибались у шеи, на запястьях и… уходили куда-то под широкий пояс хакама.
— Ну как ты тут, обживешься? — спросил старик, сложив руки за спиной и благожелательно щурясь на парня.
— Прекрасно себя чувствую, сэнсэй. Спасибо большое, — вежливо поклонился тот.
— Познакомься, Хитокири. Это мои друзья.
Он представил Мирона и вкратце рассказал, кто такой Платон и почему он пользуется телом робота.
Сначала Мирона покоробило, что профессор посвящает в их тайны первого встречного, но затем быстро пришел к выводу, что старик знает, что делает.
— Очень приятно, — вновь поклонился Хитокири, теперь уже Мирону и отдельно — роботу. На лице его при этом не дрогнул ни один мускул.
— Моим друзьям требуется помощь, — продолжил профессор. — Ты как, не против одной небольшой работёнки?
— Я готов, сэнсэй. Только скажите.
Профессор рассказал ему о конструкте и о том, что его нужно поместить в «Полный Ноль». Причём так, чтобы об этом никто не узнал, даже административный Иск-Ин дата-центра.
— Сложная задача, — задумчиво сказал Хитокири, сняв шляпу и почесав макушку.
Японец стоял, опираясь на грабли, и Мирон подумал, что такое орудие труда очень легко использовать в бою. Зубья грабель были железными, длинными и отлично заточенными.
— Обычно в таких местах желают что-то украсть, — добавил Хитокири. — Только никто не осмеливается красть у якудзы.
— Может, под кражу только замаскировать? — спросил Мирон. Все посмотрели на него. — Ну, отвлекающий манёвр. Сделать вид, что что-то украли, а сами…
— Придётся пошуметь, — подхватил его мысль Хитокири. — Устроить парочку взрывов, немножко поломать…
— Главное, шеи не сломайте, — кивнул профессор. — И не засветитесь. Помни, Хитокири: нас обоих нет в живых. Нехорошо наводить якудза на мысль, что это не так.
— Не беспокойтесь, сэнсэй. Вы же знаете, я всегда осторожен, — поклонился парень.
Он Мирону сразу понравился. Открытым прямым взглядом, необычной причёской, может, приподнятыми уголками губ — всё время казалось, что Хитокири слегка улыбается. В том смысле, что море ему по колено и вообще: хорош любой кипеш, кроме голодовки…
Вспомнил, что сам был таким. Лет десять тому назад.
Настала ночь, когда Мирон с Хитокири вновь вышли на улицу. В руках — банки пива «Саппоро», а японец еще и прихватил с собой сигареты. Мирон курить отказался.
— Ты из якудза, — сказал он, когда парень выпустил первую струю дыма. — Драконы.
— У всех якудза есть драконы, но не все, у кого есть драконы — якудза, — улыбнулся японец.
— Еще указательный палец, — кивнул Мирон на правую руку парня. — Хороший протез, незаметный. Но сигарету ты держишь между большим и средним. Потому что протез — недавно. Ты еще не привык.
— Не всегда нужно говорить собеседнику, какой ты наблюдательный, — вежливо заметил японец.
— Но профессор тебе доверяет, — добавил Мирон.
— Он спас мне жизнь. Я должен ему гири. А вот почему он помогает вам?
— Сам всё время об этом думаю, — сказал Мирон. — Может, тоже гири. А может, он просто хороший человек.
— А ты? — хитро прищурился японец. — Ты — хороший человек?
Мирон честно задумался.
— Нет. Определенно — нет. Я — деловой человек.
— Это хорошо, — докурив сигарету, Хитокири аккуратно затушил бычок в урне с песком. — Легко с человеком, который понимает, что к чему.
Мирон вновь вспомнил Мелету. Более деловой девушки и представить нельзя. Но было ли с ней легко?
Японец сменил кимоно и брюки-хакама на чёрный полиуглеродный костюм с бронированными вставками на локтях, коленях и груди. В свободной руке он нёс обтекаемый, похожий на удлиненную каплю шлем.
Мирон был одет так же. Кроме того, на спине, в плоском и почти незаметном рюкзаке, прятался конструкт с Платоном.
Брату не хотелось покидать тело робота. Если подумать, он был отличной заменой физической оболочке. Но выхода не было: ему вновь пришлось довериться младшему брату.
— Готов? — спросил Хитокири, допив последний глоток пива.
— А ты? — Мирон нажал на банке кнопку самоуничтожения.
— Я всегда готов, — пожал плечами парень.
Мирон давно заметил, что у японцев нет чувства юмора — в обычном понимании.
Дата-центр находился в районе Сибуя, в одном из небоскрёбов, и добираться нужно было по многоуровневому шоссе — это выяснил Платон, как только скачал карту Токио. План, который они разработали вместе с профессором Китано, был простым, несложным в исполнении, и на первый взгляд, вполне осуществимым.
— Умеешь водить? — спросил японец, открывая ворота в небольшой, на пару машин, гараж. — Реактивный турбо-джет, двойной ускоритель, собственный иск-ин и гироскоп.
Мирон осмотрел чудовище, которое лишь отдалённо напоминало двухколёсную машину с рулём и сиденьем.
Мощный каплевидный обтекатель, хромированные обода сдвоенных колёс, «умное» седло — создавалось такое впечатление, что байк спроектирован для движения в аэродинамической трубе.
Хотя то, что в мотоцикле есть иск-ин, внушало оптимизм.
— Как только выйдем за пределы монастыря — научусь, — ответил он японцу, подходя к мотоциклу с молдингами цвета электрик. — Только не слишком ли мы будем заметны? Ревет, поди, как беременный дракон…
— Яркий вид — тоже часть маскировки, — улыбнулся Хитокири. — На вот, налепи на грудную пластину.
Он кинул Мирону стикер с изображением кошачьей головы.
— Что это?
— Босодзоку. Банда.
— Ага… — он с опаской рассмотрел стикер. Желтые кошачьи глаза щурились довольно угрожающе. — А настоящие бандиты не предъявят за подражание?
— А кто сказал, что мы — не настоящие?
Нет, всё-таки чувство юмора у них есть, — подумал Мирон. — Только очень своеобразное.
Ворота гаража открылись. На улице их ждал десяток байкеров с логотипом кошки на груди, спине и рукавах курток. На всех были глухие шлемы, у кого — с желтыми кошачьими глазами, у кого — с зубастой ухмылкой черепа.
— Интересные вы монахи, — обронил Мирон, тоже надевая шлем.
— Ты не представляешь, насколько, — голос Хитокири раздался внутри шлема, из динамика.
Гулкий подземный туннель, в котором рёв десятка реактивных двигателей звучал, как песнь Апокалипсиса, вывел их на людный проспект.
— Мелета, — тут же позвал Мирон. — Бери управление на себя.
— Принято.
Он не представлял, что так сильно обрадуется, услышав призрачный голос в голове.
Колонна босодзоку производила впечатление. Рёв двигателей, угрожающий вид чёрных шлемов, рукоятки мечей в креплениях под сиденьем — люди на тротуарах останавливались, чтобы проводить байкеров неодобрительным взглядом, малолитражки в плотном потоке транспорта брызгали в стороны, как испуганная мошкара, и даже лимузины неспешно, с достоинством, но уступали дорогу.