гольник закованного в крахмальную рубашку торса, острые, словно ножи для разрезания бумаги, стрелки брюк…
Мирону никак не удавалось представить, что Амели — его внучка. Его кровь и плоть. Вот разве что, характер. Несмотря на тяжелые удары судьбы, спина старика оставалась всё такой же прямой — как заглаженные складки на брюках.
— А как же Нирвана? — спросил Мирон. — Тоже ваши делишки?
— Как ни странно, нет, — улыбнулся профессор. — Ванну изобрели студенты из Новосибирского технологического. Надоело подключать мочеприёмники при глубоком погружении… Биогели разрабатывали различные фарм-компании, это не монополия.
— Но использовать интеллектуальные мощности пользователей, пока те находятся в Плюсе — играют, работают, отдыхают — придумал Такеши, — полковник кивнул в сторону спины Карамазова.
— И пришел, конечно же, к вам, — закончил Мирон, глядя на Китано.
— После нескольких пандемий рынок стагнировал, — сказал профессор. — Люди боялись выходить из дома, теряли работу… Такеши придумал лёгкий способ заработка для тех, кто в этом нуждался. Нирвана спасла много жизней.
— А теперь ваша внучка хочет всё разрушить, — сказал Мирон, обращаясь к Карамазову. — Почему?
— Она считает, что человечеству пришла пора вылезти из тёплой, уютной утробы Ванн. Пришла пора родиться заново. Стать сильным на пороге новой угрозы.
— Вы говорите о Призраках? О Кибердемонах? Сонгоку?
— Никто не знает, откуда они взялись, — вздохнул профессор Китано. — Но их становится всё больше. Они заполонили пространства в нейронных сетях Нирваны, они заселили киберпространство… Они преследуют людей во снах…
— А иногда — даже в Минусе, — закончил Мирон. — По крайней мере, один из них научился выбираться в реальный мир. И я не понимаю, как это возможно.
— Я считаю, это души умерших в Нирване людей, — медленно и тихо проговорил полковник. — Их тела перестали жить, а разум, одинокий и неприкаянный, скитается по призрачным мирам. Им просто некуда больше податься.
— Это правда? — спросил Мирон, обращаясь почему-то к профессору. — Такое действительно возможно?
— Теорий много, — пожал тот широкими, чуть опущенными плечами. — Эта — ничем не хуже других.
— Это пришельцы, — жестко сказал Карамазов, вновь усаживаясь на стул. Пиджак он надевать не стал, но налив себе самогону, выпил, немного посидел, закрыв глаза морщинистыми черепашьими веками, и только потом выдохнул. Закусывать не стал.
Мирон чуть не рассмеялся. Сколько баек об НЛО бродило по свету с начала времен! Сколько свидетелей, на поверку оказавшихся психами, фантазёрами и просто умелыми мистификаторами…
— Такеши хочет сказать, что призраки — новая форма жизни, которая зародилась непосредственно в киберпространстве, — устало потерев лоб, пояснил профессор Китано.
— Но жизнь не может возникнуть из ничего, — возразил Мирон. — Нужна молекулярная база…
— Никто не знает, что именно нужно для того, чтобы на голом куске камня — или в виртуальном мире, состоящем из битов и кубитов — зародилась жизнь. Возможно, сонгоку — это технологическая сингулярность, — профессор встал, набрал воды в старинный чайник из нержавейки, и включив плиту — над конфоркой засияла корона синего пламени, — поставил его на огонь. — Мы ждали, что это будут Иск-Ины, которые радикально изменят нашу жизнь. Может быть, андроиды, неотличимые от людей, или люди, неотличимые от роботов… Помните байку про чёрного лебедя?
— Все думали, что лебеди бывают только белые, пока в Австралии не нашли птицу с чёрным оперением, — кивнул Мирон.
— Я что хочу сказать… — чайник пронзительно засвистел и Китано, сняв его с огня, принялся тщательно ополаскивать маленький глиняный заварник. — Пока что-либо нельзя объяснить, оно кажется загадочным и удивительным. Но как только находится объяснение — как правило простое, — происходящее становится очевидным. Вы следите за моей мыслью?
— То есть, — медленно сказал Мирон. — Все призраки и сонгоку могут оказаться просто глюком системы. А смерти, энцефалическая кома и другие неприятности, что преследуют людей в Плюсе — объясняются совершенно другими, банальными причинами?
— Именно, — кивнул профессор разливая чай по крошечным, тончайшего фарфора, пиалам. На дне каждой принялась распускать прозрачные лепестки золотая хризантема. — У кого-то — не выявленный в детском возрасте порок сердца, у кого-то — травма мозга… Переохлаждение, абстинентный синдром…
— Но я видел Призрака своими глазами! — почти закричал Мирон. — Я взаимодействовал с ним. Он… помог мне. Спас от ареста… А с другим — Сонгоку — я дрался в Плюсе. Когда мы с Хитокири принесли конструкт с Платоном в Полный Ноль… Хитокири может подтвердить! — он вскочил. — Я позову его, он видел. Видел, как я дрался…
— Мы верим тебе, Мирон, — сказал полковник. — Сядь. Никто не говорил, что гипотеза Масахико — единственно верная.
— Просто стараюсь быть полезным, — проворчал профессор, комично обидевшись. — Весь мой жизненный опыт, все мои знания говорят о том, что чудес не бывает. Не может что-то появиться из ничего… И всё имеет логичное, разумное объяснение.
— Наверняка и у Призраков оно есть, — успокаивающе кивнул полковник. — Просто мы его еще не знаем.
— Платон поместил себя в киберпространство, чтобы защитить Нирвану от призраков, — сказал Мирон. — Он столкнулся с ними в Плюсе, вычислил, какую они несут угрозу и… нашел выход. Он решил, что действуя в виртуале, сможет быть более эффективным. Но ему помешали.
— Моя внучка, — кивнул Карамазов. — Она точно рассчитала момент, когда компания будет наиболее уязвима, — подняв пиалу, он сделал крошечный глоток чаю. — Мы… много спорили. Она не скрывала, что мои методы ей не нравятся. Хотела многое изменить. Я же просил её не горячиться. Обещал, что придёт время — и она получит возможность делать всё, что сочтёт нужным.
— Когда станет управлять Технозон вместо вас?
Мирон попытался представить, как это: с детства знать, кем ты будешь. Никогда не нуждаться в деньгах — да что там! Никогда даже не задумываться о них… И знать, что тебе предстоит управлять миллионами людских судеб.
— Да, я обещал ей отойти от дел в… скором времени. Но недавно изменил решение. Я испугался.
— Перемен? Того, что она может натворить? — спросил Мирон.
— Нет, — Карамазов меланхолично отхлебнул остывшего чаю. — Нет… Как это ни банально, я испугался за себя. Испугался остаться не у дел. Собственной никчёмности — ведь я работал всю свою жизнь, с восьми лет. Я не умею жить по-другому.
— Но подсознательно вы боялись, что Амели разрушит то, что вы создавали все эти годы, — сказал Мирон. — Я бы, во всяком случае, боялся.
— Возможно, — кивнул Карамазов. — Наверное… Но сделанного не воротишь. Я изменил решение, и внучка решила действовать. Решила рискнуть.
— Платон сказал, что приготовления к сегодняшним событиям велись несколько лет, — тихо сказал Мирон. — Да и компания Хиномару возникла не вчера. Не на пустом месте. Она давно хотела вас сместить.
— Наверное, я просто хотел думать, что у Орэн не осталось выхода, — слабо улыбнулся старик. — Так было легче.
— Простите, — смутился Мирон.
— Не извиняйся. Меньше всего в произошедшем ты должен винить себя.
— Я должен задать еще один вопрос, — он жестко посмотрел Карамазову в глаза. — Вы изменили решение уходить на покой после того, как узнали, что удалось сделать Платону?
Старик выдержал его взгляд. На пергаментном лице не дрогнул ни один мускул. Но потом он медленно кивнул.
— Это сильный соблазн. И огромные перспективы. Жить вечно… Обрести свободу, независимость от клетки, которой с возрастом становится тело. Научиться летать по-настоящему.
Мирон вспомнил то чувство, когда по его желанию в Плюсе появлялись различные вещи: мотоцикл, еда, сигареты… Если бы он тогда захотел, то мог вообразить что угодно. И получил бы это.
Он кивнул.
— Я вас понимаю. И не думаю, что Платон будет держать своё открытие в тайне. Вряд ли ему захочется быть единственным жителем киберпространства…
— Но пока у него большие проблемы, — вставил полковник. — И ему не помешала бы наша помощь.
— Кибератаки на Технозон происходят из разных точек земного шара, — сказал Мирон. — Хакеров, работающих на Хиномару, чертовски много. Но и Платону кое-кто помогает.
— Анонимусы? — поднял седую бровь профессор. — Парадокс: те, кто всегда выступали за анархию и разобщение, сейчас защищают корпорацию.
— Они помогают лично Платону, — сказал Мирон. — Многие из них обязаны моему брату.
— Разумеется, — кивнул Карамазов. — Мы знали о его подрывной деятельности среди маргинальных структур.
— И никак не препятствовали? — удивился Мирон.
— Знаешь, какой ущерб финансовым структурам моей компании могли причинить Анонимусы? Никакого. Технозон — монстр, разросшийся на весь мир. Некоторые отделения даже конкурируют между собой, — добавил он с сухим смешком. — И это идёт только на пользу. Как и атаки Анонимусов. Заставляют службу безопасности быть в тонусе.
— Но Амели удалось пошатнуть ваше положение, — возразил Мирон. — С помощью хакеров.
— Она — моя внучка, — осклабился старик с какой-то затаённой гордостью. — Разумеется, она знает все слабые места, все уязвимости. Она не лупит по площадям.
— Но если её не остановить, куча людей окажется на грани гибели.
Мирон вспомнил, как блуждал по аттрактору, не имея возможности найти выход.
— Поэтому, — Карамазов поднялся и надел пиджак. — Я собираюсь это сделать.
— Вы поедете к ней? — спросил Мирон.
— Конечно, — удивился Карамазов. — Долги надо платить лично.
— Тогда я с вами.
Мирон неожиданно понял, что именно так и должен поступить. Поехать вместе с Карамазовым к Амели.
— Скорее всего, у меня ничего не выйдет, — сказал старик. — Моя внучка — упрямая. Совсем, как я. Это очень опасная поездка.
— Ничего, — мотнул головой Мирон. — Если вы помните, мы немного знакомы. Я постараюсь на неё повлиять.