— Садитесь за стол… Вот так, отлично! — Соня предвкушала восторг друзей. — Позвольте мне ваши чашки, я положу сахару… Теперь чаю и сливок… Кушайте, пожалуйста.
— Странно! Сахар не тает, — удивилась Мадлен.
— Помешай хорошенько, он растает, — посоветовала Соня.
— Что-то чай холодный, — подозрительно сказал Поль.
— Очень давно заварен — оттого, — разъяснила Соня.
Тут Камила хлебнула чаю и с отвращением оттолкнула чашку:
— Какая гадость! Это не чай!
— Фу, да он пахнет мелом! — скривилась и Мадлен.
Поль отплевывался от мела:
— Чем ты нас угостила, Соня? Это гадко, отвратительно!
— Вы находите… — смутилась хозяюшка.
— Какая злая шутка! Ты думала, мы станем пить этот противный чай? — возмущенно закричал Поль.
— Вы слишком разборчивы! — Соня, разозлившись, отобрала у него чашку. — На вас не угодишь!
— Согласись, Соня, не надо быть разборчивым, чтобы сказать, что этот чай отвратительный, — улыбнулась Камила.
— Я ничего омерзительнее в рот не брала! — сказала Мадлен.
Поль сердито сунул чайник Соне и потребовал:
— Выпей сама! Увидишь, насколько мы разборчивы!
Соня стала от него отбиваться:
— Оставь меня, ты мне надоел!
Но Поль не уступал, надвигаясь на Соню все ближе и ближе:
— А, так мы слишком разборчивы! А чай, по-твоему, вкусен! Выпей же его, и сливки тоже.
Наконец Поль поймал Соню и вылил чай ей в рот. То же он хотел сделать и с поддельными сливками, не обращая внимания на гневные вопли сестры. Камиле и Мадлен стало жаль подружку, и они бросились отнимать у Поля сливочник, но мальчик раззадорился и оттолкнул их. Соня воспользовалась заминкой и набросилась на Поля с кулаками. Тут Камиле и Мадлен пришлось удерживать Соню.
Поль взвыл, Соня закричала, Камила и Мадлен позвали на помощь — шум поднялся ужасный, так что в испуге прибежали матери. Увидев их, дети замерли на месте.
— Что тут такое? — с беспокойством строго спросила госпожа де Реан.
Никто не проронил ни слова.
— Камила, Мадлен, из-за чего началось сражение? — обратилась госпожа де Флервиль к своим дочерям.
— Мама, я и Мадлен — мы не дрались, — робко отвечала Камила.
— Как не дрались? — переспросила госпожа де Флервиль. — Ты держала Соню за руку, а Мадлен Поля за ногу.
— Мы… мы хотели помешать им… они сильно разыгрались… — попыталась объяснить Мадлен.
— Разыгрались! — усмехнулась госпожа де Флервиль. — Это, по-твоему, игра?
— Я вижу, Соня и Поль по обыкновению повздорили. Камила и Мадлен хотели удержать их. Все так и было, я отгадала, Камилочка? — вмешалась госпожа де Реан.
— Да… — тихонько пискнула Камила, покраснев до корней волос.
Госпожа д’Обер тем временем пристально смотрела на сына:
— Не стыдно тебе, Поль, так буянить? Ты сердишься из-за пустяков и готов драться…
— Вовсе не из-за пустяков, мама! Соня хотела напоить нас чаем, таким противным, что нас стало тошнить, как попробовали. А когда мы стали выговаривать ей, она сказала, что мы чересчур разборчивы.
Госпожа де Реан взяла сливочник, понюхала, попробовала немного на язык и тут же брезгливо поморщилась:
— Соня! Откуда ты взяла таких ужасных сливок?
Соня виновато опустила голову:
— Я сама сделала, маменька.
— Сама! Из чего же это?.. Скажи.
Соня совсем застыдилась и еле слышно прошептала:
— Из мела и собачкиной воды.
— А чай откуда взялся?
Соня, еще ниже понурив голову, вздохнула и пробормотала:
— Я нарвала травки и облила собачкиной водой.
— Отличное угощение! Грязная вода и мел! Подходящее для дня рождения! — возмутилась госпожа де Реан, рассматривая содержимое сахарницы. — Во-первых, не послушалась, когда я запретила тебе делать чай, потом хотела напоить подруг бог знает чем и в заключение подралась с Полем. Простись с чайным прибором на время! Следовало бы тебя и к столу не допускать, но боюсь обидеть твоих подруг. Зачем же им страдать из-за тебя?
Матери вышли и невольно расхохотались, вспоминая угощение, придуманное Соней. Дети остались одни. Полю и Соне было стыдно за недавнюю драку, и они не смели взглянуть друг на друга. Камила и Мадлен поцеловали их, утешили и помирили. Соня поцеловала Поля, попросила у всех прощения, и все было забыто.
Глава IXВолки
Соня была непослушной девочкой, мы уже достаточно рассказали об этом. Мама пыталась исправить ее, но не успевала, и вот на Сонину голову обрушились новые несчастья.
На другой день после дня рождения мать позвала Соню и сказала:
— Я обещала, что, когда тебе исполнится четыре года, я стану брать тебя с собой гулять по вечерам. Я собираюсь через лес на ферму. Ты пойдешь со мной, только помни: не отставай! Ты знаешь, я хожу быстро, если ты отстанешь, я могу и не заметить.
Соня в восторге от предстоящей прогулки пообещала не отходить от матери ни на шаг. В это время приехал Поль и, к радости Сони, тоже попросился гулять.
Некоторое время дети старательно шли за госпожой де Реан и любовались на прыжки четырех больших собак, которых маменька всегда брала с собой.
В лесу дети стали рвать цветы — прямо на ходу, не останавливаясь. Неподалеку от дороги Соня заметила множество спелой земляники.
— Какая славная земляника! — закричала она. — Как жаль, что нельзя покушать.
Госпожа де Реан слышала это восклицание и, обернувшись к детям, еще раз запретила им останавливаться. Соня вздохнула и печально посмотрела на ягодки, которые так манили ее.
— Не смотри лучше, — посоветовал Поль, — и позабудешь о них.
— Какие красненькие, спеленькие, хорошенькие! Должно быть, превкусненькие! — жалобно канючила Соня.
— Чем больше станешь глядеть на них, тем больше они будут тебя манить, — благоразумно заметил Поль. — Тетя запретила рвать. Для чего же глядеть на них?
— Я сорву одну только, это надолго нас не задержит. Останься со мной, и покушаем вместе, — запросила девочка.
Но Поль отказался:
— Нет, я не хочу ослушаться тетю, еще заплутаем в лесу.
— Вот уж этого не стоит бояться! — Соня легкомысленно махнула ручкой. — Маменька сказала только, чтобы попугать нас, мы догоним ее, если отстанем.
— Вряд ли, лес густой, обознаться дорожкой нетрудно, — убеждал ее братец.
— Ну, делай как хочешь, трусишка, а я, как попадется еще земляника, остановлюсь и нарву, — упрямо заявила Соня.
Поль обиделся:
— Я вовсе не трусишка, а ты лакомка и непослушная девочка. Заблудись в лесу, если тебе хочется, а я буду делать, как тетя велела.
И Поль поспешил за госпожой де Реан, которая шла быстро и не оглядывалась. Собаки бежали то впереди хозяйки, то позади, то рядом.
Соня скоро увидела новые кустики земляники. Девочка съела ягодку, потом другую, третью, а затем и вовсе присела, чтобы было удобнее и скорее рвать. Время от времени она посматривала, далеко ли ушли маменька и Поль.
Собаки стали неспокойны: они то бросались в чащу, то снова выбегали на тропинку, и наконец стали жаться около госпожи де Реан. Та поглядела, чего они испугались, и увидела из-за листвы два блестящих свирепых глаза. Где-то рядом хрустнула ветка, зашелестели сухие листья. Женщина оглянулась, чтобы приказать детям идти вперед, и тут с испугом заметила, что подле нее один Поль.
— Где Соня? — воскликнула она.
— Она отстала, чтобы покушать земляники, — ответил мальчик.
— О Боже, за нами идут волки! Скорее к ней, может быть, еще успеем спасти ее!
Госпожа де Реан побежала к тому месту, где осталась Соня, испуганный Поль и собаки кинулись за ней. Скоро они увидели, что девочка присела на траву и преспокойно щиплет ягоды.
Вдруг две собаки жалобно заскулили и бросились к Соне со всех ног. И тут же огромный волк с горящими глазами и разинутой пастью осторожно высунул морду из-за дерева. Увидев собак, он чуть помедлил, но потом бросился на девочку.
Собаки, возбуждаемые отчаянными криками госпожи де Реан и Поля, помчались вдвое быстрее и напали на волка, когда он уцепился зубами за Сонину юбку. Волк оставил Соню и принялся отбиваться от собак. Им туго пришлось, потому что подбежали еще два волка, те самые, что следили за госпожой де Реан. Но псы дрались отважно, и волки скоро пустились бежать.
Израненные и окровавленные, собаки подбежали к своей госпоже и стали лизать руки ей и детям. Госпожа де Реан приласкала собак и пошла дальше, держа детей за руки и окруженная храбрыми телохранителями.
Мать ни слова не сказала Соне: та насилу переступала — ноги у нее тряслись от недавнего испуга. Бедняжка Поль побледнел и дрожал не меньше Сони. Они вышли из лесу и подошли к ручейку.
— Остановимся тут, — сказала госпожа де Реан, — напьемся свежей воды. Нам надо оправиться от испуга.
Она наклонилась к ручейку, зачерпнула ладонью воды, попила и обрызгала себе лицо и руки. Дети сделали то же самое. Они освежились, дрожь успокоилась.
Собаки также бросились к ручью, они лакали воду, смачивали ею раны, возились в ручье и, наконец, выбрались оттуда свежие и чистые.
Через четверть часа госпожа де Реан двинулась дальше. Дети не отставали ни на шаг.
— Соня, — серьезно спросила маменька, — как ты думаешь, была ли у меня причина, чтобы запрещать тебе останавливаться?
— Да, маменька, простите, что ослушалась вас, и ты, Поль, прости меня, мне стыдно, что я назвала тебя трусишкой.
— Трусишка! Это Поль-то трусишка? — с негодованием воскликнула госпожа де Реан. — А знаешь ли ты, что когда мы кинулись к тебе, он бежал впереди? Когда волки бросились на помощь своему товарищу, Поль схватил палку и хотел заступить им дорогу, и я должна была удерживать его за руки. Заметила ли ты, что, пока собаки грызлись с волками, он все время стоял впереди тебя, чтобы не допустить до тебя волков? И ты еще осмеливаешься называть Поля трусишкой?!
Соня бросилась на шею двоюродному брату и расцеловала его:
— Спасибо, Поль, милый, добрый Поль, спасибо тебе, я буду любить тебя всем сердцем!