— Послушай, Поль, что я придумала.
Поль засмеялся:
— Ну, уж если ты придумала, — наверное, глупость. Ты всегда такое выдумываешь.
Но Соня нетерпеливо перебила его:
— Ты сперва выслушай, а потом уж смейся. Я придумала преотлично: давай попросим, чтобы нам дали сейчас деньги, которые пойдут на обновки к Новому году.
— Так ведь не дадут!
— Какой ты! Надо попросить.
— Попроси ты, а я подожду, что тебе скажет тетя. Если да — и я попрошу у мамы.
Соня побежала к матери, которая притворилась, будто ничего не слышала.
— Маменька, — сказала она, — дайте мне вперед деньги, которые пойдут на обновки к Новому году, мне они очень нужны.
— Зачем тебе так много денег? — спросила мать. — Если для бедных, я дам все что нужно. Ты знаешь, я на это не жалею денег.
Соня замялась, не зная, как сказать:
— Нет, маменька, мне не для бедных, это… это… я хочу купить себе осла.
— Осла? Зачем тебе осел?
— Ах, маменька, нам с Полем осел так нужен, так нужен! Видите, я вся мокрая, устала, а Поль еще больше устал. Это оттого, что мы возили землю в тачках для нашего садика.
— Ты думаешь, осел возьмется за тачку вместо тебя? — рассмеялась госпожа де Реан.
— Нет, маменька, как можно! Где же ему взяться! Я забыла вам сказать, что нужна еще тележка, мы запряжем в нее ослика и сразу привезем много-много земли и не устанем…
— Недурно придумано, — одобрительно кивнула госпожа де Реан.
Соня запрыгала и захлопала в ладоши:
— Я знала, что я умно придумала… Поль, Поль! — закричала она, подбегая к окну.
— Погоди еще радоваться, — осадила ее госпожа де Реан. — Ты придумала умно, но денег я тебе не дам.
— Что же… что же нам, несчастным, делать? — растерялась Соня.
— Если ты будешь вести себя хорошо, будешь умницей, я подарю тебе и ослика, и маленькую повозку.
И Соня снова запрыгала вокруг маменьки:
— Какое счастье! Какая радость! Спасибо, спасибо, милая мамочка! Поль!.. Поль!.. У нас есть и ослик… и повозочка, все есть! Беги сюда, скорей, скорей!
— Где же они? Где? — Поль забежал, оглядывая гостиную, как будто ожидал увидеть здесь и ослика, и повозку.
— Маменька нам дарит, она прикажет купить, — радовалась Соня.
— Да, я подарю вам обоим. Тебе Поль — в награду за доброту и послушание, за то, что ты ведешь себя как умный мальчик. А тебе, Соня, — чтобы ты старалась подражать твоему двоюродному брату, была бы всегда ласкова, прилежна, как эти две недели. Пойдемте искать конюха Ламберта. Мы объясним ему, в чем дело, и он купит нам ослика и повозочку.
Приглашение не надо было повторять. Дети побежали вперед. Ламберт был на дворе. Дети стали наперебой объяснять ему, в чем дело, оба вместе говорили с таким волнением и так скоро, что Ламберт ничего не понял. Он с удивлением смотрел на детей, пока госпожа де Реан не подошла и не объяснила, чего они хотят.
— Пожалуйста, Ламберт, ступайте сейчас же, нам ослик нужен до обеда, — торопила его Соня.
— Ослика, барышня, так скоро не сыщешь, — рассмеялся конюх. — Надо узнать, есть ли где продажный, надо обегать всех соседей, надо найти смирного, чтобы не лягался, не кусался, не был упрям, не был бы ни стар, ни молод.
— Боже мой! Зачем все это? Возьмите, какой раньше попадется, Ламберт, это скорей будет, — не унималась Соня.
— Нет, барышня, первого встречного взять нельзя, я не хочу, чтобы он вас кусал и бил ногами.
— Полноте, Поль его укротит! — уверенно заявила девочка.
Но Поль был иного мнения:
— Ну, нет, я не хочу править таким ослом, который кусается и брыкается.
— Положитесь, дети, на Ламберта, — успокоила детей госпожа де Реан, — будьте терпеливы, он сумеет все сделать наилучшим образом.
— А повозочка, тетя? — спохватился Поль. — Где взять такую, чтобы можно было запрячь в нее ослика?
— Не беспокойтесь, сударь, пока тележник сделает вам повозку, я вам отдам свою, в которую собак запрягаю, можете держать ее, сколько вам будет угодно.
— Спасибо Ламберт, это чудесно, — поблагодарил его Поль.
— А долго ли придется ослика ждать? — спросила Соня.
— Неделю, другую — как придется. Завтра я пойду в город на базар, может, и попадется ослик. Я чуть свет пойду. А теперь прощайте, барчук и барышня.
Ламберт ушел, а дети остались в неутешном горе.
— Долго, пожалуй, придется ждать! — вздыхали они.
Назавтра целое утро прождали ослика. Напрасно госпожа де Реан говорила им, что это очень часто так случается, что не всегда удается немедля получить что хочешь, что надо приучаться ждать, а иной раз и совсем не получать желаемого. Дети тем не менее вздыхали и нетерпеливо выглядывали, не ведет ли Ламберт ослика. Наконец Полю показалось, что вдали ревет осел.
— Соня, Соня! — закричал он. — Послушай, осел, кажется, ревет. Может быть, это Ламберт?
— А может быть, это где-нибудь по дороге или по соседству? — предположила госпожа де Реан.
— Позвольте мне, маменька, пойти посмотреть! Можно, маменька?
— Ступайте, только не выходите на большую дорогу.
Соня и Поль пустились, как стрела из лука, напрямик — по траве, через кусты — и, добежав до большой дороги, увидели, что Ламберт ведет на поводу хорошенького, но большого ослика.
— Ослик, ослик! Спасибо, Ламберт! Какое счастье! — закричали дети.
— Какой хорошенький! — сказал Поль.
— Какой он добрый с виду! — сказала Соня. — Пойдем скорее, скажем маменьке.
Ламберт остановился:
— Садитесь, барчук, верхом, а барышня сядет за вами, я поведу его на поводу.
— Не упасть бы нам, — Соня с опаской смотрела на ослика, но Ламберт ее успокоил:
— Полноте, не бойтесь, я пойду подле вас. Мне его продали за смирного, доброго.
Ламберт помог Полю и Соне взлезть на ослика, а сам пошел рядом. Так они подъехали под окна. Госпожа де Реан вышла, чтобы получше разглядеть.
Ослика отвели в конюшню, Соня и Поль засыпали ему овса, Ламберт постлал соломенную подстилку. Детям хотелось все стоять и смотреть, как ослик ест, но близился час обеда, надо было вымыть руки, причесаться, и пришлось ослика оставить до завтра в обществе лошадок.
Завтра и в следующие дни ослика запрягали в тележку Ламберта, пока тележник не сделал хорошенькую повозочку для катания и тележку, чтобы возить землю, и пока не приготовили цветочные горшки, песок — все, что требовалось для устройства сада. Поль научился запрягать и распрягать ослика, чистить его и гладить, класть подстилку, кормить и поить. Соня помогала ему и научилась не хуже брата править ослом.
Госпожа де Реан купила вьючное седло и обыкновенное, чтобы можно было ездить верхом. Первое время няня провожала детей, но когда увидели, что осел тих, как ягненок, госпожа де Реан позволила детям ездить одним, только не выезжали бы из парка.
Как-то Соня ехала верхом на осле, Поль палочкой погонял его.
— Не бей, ему больно, — сказала Соня.
— Но если его не погонять, он не идет, притом палочка тоненькая, ему не больно.
— Знаешь, что я придумала? Не лучше ли вместо того, чтобы погонять, пришпорить его?
— Вот глупости! Во-первых, у тебя шпор нет, а во-вторых, у него такая толстая кожа, что он и не почувствует шпоры.
— Все равно, надо попробовать. А если ему не будет больно, тем лучше.
— Откуда же взять шпоры? — спросил Поль.
— Мы возьмем большую булавку и воткнем в башмак, головка останется в башмаке, а острие снаружи, — придумала Соня.
Булавки они раздобыли в кухне, а приделывать шпору решили в рощице. Пока ослик пощипывал травку, Соня и Поль сели наземь и принялись за работу. Первая булавка проколола башмак, но так согнулась, что стала никуда не годна. По счастью, осталась другая, которая легко вошла в дырочку, Соня укрепила ее ниточкой.
Когда все было готово, Поль подвел осла и помог Соне влезть на него. Девочка начала подгонять ослика пяткой и таким образом колоть булавкой. Осел пошел рысью. Соня обрадовалась и вонзила шпору сильнее: ослик сначала пустился бегом, а потом принялся брыкаться и сбросил Соню шагов на десять в сторону. Поль, который поотстал, в испуге подбежал к оглушенной падением сестре и помог ей подняться. Оказалось, что Соня ссадила себе руки и нос.
— Что скажет маменька? — сказала она Полю. — Что мы ей скажем, когда она спросит, отчего я свалилась?
— Надо сказать правду, — отвечал Поль.
— Ах, Поль! Не нужно говорить про булавку!
— Что же мы скажем?
— Скажем, что ослик начал брыкаться и сбил меня.
— Но ослик такой смирный! Он не стал бы брыкаться, не будь этой противной булавки, — сомневался Поль.
— Если ты скажешь про булавку, нам достанется от маменьки, она отнимет у нас ослика.
— По-моему, нужно всегда правду говорить. Всякий раз, как ты хотела что-нибудь скрыть от тети, она все равно узнавала, и тебе за это еще хуже доставалось.
— Зачем же ты хочешь, чтобы я сказала про булавку? Я скажу просто, что ослик брыкнул, и я свалилась. Разве это неправда? Я тут ничего не солгу.
— Делай, как знаешь, только, по-моему, лучше признаться во всем.
— Ты только не говори. Не скажешь про булавку?
— Будь спокойна, я, сама знаешь, не люблю, чтобы тебе доставалось, — уверил ее Поль.
Стали искать ослика, но не нашли. «Он убежал в конюшню», — решил Поль. И дети отправились домой.
Недалеко от дома они встретили запыхавшихся матерей, бегущих им навстречу.
— Что случилось, дети? Вы не ранены? Осел прибежал с лопнувшей подпругой, весь в мыле, его насилу поймали. Мы испугались, не случилось ли с вами беды.
— Нет, маменька, ничего, только я свалилась с осла.
— Упала? Каким образом? Отчего? — заохала госпожа де Реан.
— Я сидела на ослике, вдруг он, не знаю с чего, стал брыкаться и прыгать, я упала на песок, немножко оцарапала себе нос и руки, но это пустяки.
— Почему он начал брыкаться, Поль? — с недоумением спросила госпожа д’Обер. — Я считала его пре-смирным.
Поль смутился: