лучше подохну здесь, сопьюсь, сгнию, нежели согнусь перед вами!.. Я — из Гончаровых! Из тех самых Гончаровых, которые делали мою Россию! Великую Россию, ставшую сейчас несчастной и проклятой!.. И не смейте, подпоручик, больше тревожить меня! Будет суд, я за все и на все отвечу! До этого же запрещаю приходить сюда! Охрана — черт с ней! Но вы — не смейте!
Буйнов, молча выслушавший всю эту тираду, отцепил наконец его руку от мундира, развернулся, крепко взял за плечи.
— Ваш отец, сударь… Глеб Петрович… самолично вручил мне Георгия за поступок, который я не считаю героическим!
— Вы спасли его от гибели? — с усмешкой спросил Никита.
— Представьте. Но вопрос не в этом. Для меня это высшая награда, которую я буду нести до конца дней своих. И если, сударь, от меня потребуется однажды какой-либо поступок в пользу вашего отца, то я совершу его не задумываясь. Имейте это в виду! — Буйнов повернулся и покинул комнату, оставив поручика в некотором смятении.
Княжна Анастасия и ее кузен сидели на открытой веранде ресторана в Таврическом саду, кушали мороженое, пили сельтерскую, вели неспешную и доверительную беседу.
Посетителями заведения были в основном дети, их мамаши и бабушки, поэтому вокруг слышались непрекращающийся смех, окрики, плач.
— Дней через десять я вынужден буду уехать. — Андрей набрал ложечку мороженого. — Я навел справки. Пароход из Одессы на Сахалин отправляется ровно через месяц.
— А зачем туда так рано? — удивилась княжна. — Что ты станешь делать в Одессе столько времени до отбытия?
— Ну, во-первых, на поезд уйдет не менее пяти дней. А во-вторых, просто погуляю по городу. Я столько о нем слышал.
— Я бы с удовольствием поехала с тобой, — искренне заявила Анастасия. — Но на кого оставить дом?
— Табба так и не объявилась?
— Нет. Я просила воров помочь, но пока никакого результата.
— Что ж, придется ехать одному.
— А ты уже готов был поехать с мадемуазель?
— Тебя это не устраивает?
— Почему?.. Устраивает. Мне многое не нравится в ней, но тебе будет удобнее. — Княжна вылила из бутылки в стакан сельтерскую, подняла руку позвать официанта и от неожиданности замерла.
Соседний столик обслуживала бывшая прислуга Бессмертной — Катенька.
— Что с тобой? — удивился Андрей.
— Прислугу мадемуазель помнишь? По-моему, это она.
— Где?
— Взгляни на официантку.
Кузен перевел взгляд, кивнул.
— Да, это она… А почему здесь?
— Сейчас узнаю.
Анастасия поднялась, подошла к Катеньке, убирающей грязную посуду, тронула за плечо.
Та оглянулась и от неожиданности даже вскрикнула:
— Княжна?!
— Что ты здесь делаешь?
— Работаю.
— Почему?
— Так получилось… А вы здесь одна?
— Нет, с кузеном, — Брянская кивнула в сторону Андрея.
Катенька поклонилась ему, улыбнулась княжне.
— Как я рада вас видеть.
— А что с госпожой Бессмертной?
— Я сейчас отпрошусь и все расскажу. — Катенька торопливо доубирала посуду, заспешила в сторону кухни.
Анастасия вернулась к кузену.
— Ничего не понимаю. Может, с мадемуазель что-то случилось?
Катенька подошла к их столу.
— Давно ты здесь? — спросила Анастасия.
— Третий день. Помог один человек. Он работает извозчиком, почти всех здесь знает.
— Вы ушли от госпожи Бессмертной? — вступил в разговор Андрей.
— Да.
— По какой причине?
Та подумала, пожала плечами.
— Наверно, смалодушничала. А может, и правда устала.
— А она где сейчас? — встревоженно спросила княжна.
— На Крюковом канале. Сняла квартиру.
— Вы поссорились?
— Она часто ругалась, я терпела. Но в какой-то момент терпеть больше не смогла.
— Пьет? — снова вмешался Андрей.
— Да, и сильно.
— Так как вы могли оставить ее одну?! Она же по гибнет!
Катенька стала плакать, вытерла краем фартука глаза.
— Не поверите, ночами не сплю. Все их вижу… Боюсь даже думать, как бы чего не случилось. Все из рук валится. Позвали бы, не задумываясь побежала. Только не позовут, обиделись на меня сильно.
— За что? — княжна подсела поближе.
— Записку одному господину не так передала.
— Какую записку?
— Графу Кудеярову.
— Константину?
— Должна была Константину, а передала Петру.
— Ничего не понимаю.
Девушка помолчала, справляясь со слезами, высморкалась в передник.
— Они, мне кажется, совсем запутались. Ездят куда-то, встречаются с непонятными господами, прячутся, всего боятся… А по ночам выпивают.
— Адрес можете назвать? — спросил Андрей.
— Могу. Только ехать туда вам лучше не надо. Мне кажется, за госпожой следят.
— Полиция?
— Полиция.
— А что она могла такого сделать?
— Мне неизвестно. Только ехать вам туда лучше не следует.
— Говори адрес, — попросила Анастасия.
— Крюков канал, дом тридцать шесть, квартира семнадцать… Третий этаж.
— Ты там не появляешься?
— Нет. Но, если позовут, непременно приду. — Катенька вдруг увидела кого-то, улыбнулась. — А вот и Антоша.
— Кто? — не поняла княжна.
— Ну, человек… который пристроил меня сюда. Извозчик.
Чуть в стороне от входа на веранду ресторана стоял Антон.
— Ступай, — сказала Брянская прислуге.
Та быстро поднялась, заспешила к парню. Оглянулась, предупредила:
— Как только проведаете госпожу, непременно мне скажите. Я сразу вернусь.
— Что скажешь? — спросил Андрей кузину.
Та пожала плечами.
— Надо разыскать мадемуазель.
— Зачем?
— Хотя бы затем, чтобы помочь человеку.
— А с поездкой?
— Надо думать. С такой дамой могут быть любые сюрпризы.
— Может, это и хорошо?
— Хорошо не хорошо, а весело точно будет. — Анастасия посмотрела на воркующих Катеньку и Антона, грустно усмехнулась. — У кого-то счастье, а у кого-то жизнь наперекосяк.
Глава восьмаяЛабиринт
На разговор в свой кабинет Икрамов пригласил Гришина, Потапова и Миронова.
При полном молчании присутствующих князь прошелся в раздумье из угла в угол.
— Обрублены все концы. — Ибрагим Казбекович стал загибать побелевшие от напряжения пальцы. — Китаец убит. Беловольский, который уже начал было давать какие-то показания, тоже убит. О таинственной мадам, кроме идиотских домыслов и фантазий, мы ничем другим не располагаем! Мы до сих пор не имеем представления ни о конспиративной цепи заговорщиков, ни об их целях!..
— Некоторые концы, ваше высокородие, есть, — подал голос Гришин.
Тот резко повернулся к нему, с трудом сдерживая себя.
— Вы снова намерены подсунуть мне какой-либо сюрприз?
— Если я вас раздражаю, ваше высокородие, я готов покинуть кабинет.
— Нет, вы останетесь! Но излагать будете исключительно разумные, проверенные вещи!
— Именно это я и собираюсь делать.
— Ваше высокородие, — вмешался Потапов, — работа не стоит на месте. Да, произошли некоторые непредвиденные вещи, однако агентура, сбор сведений, ряд дополнительных сюрпризных допросов…
— Что значит — сюрпризных?
— Цепочка… То есть допросы людей, которые возникали в процессе расследования. А в сумме полученные данные дают основание полагать…
— Вас понял, достаточно! — оборвал его князь, повернулся к Миронову. — Что у вас, Мирон Яковлевич?
— Агенты выяснили ряд крайне любопытных фактов, относящихся к дому княжны Брянской, а также к семейству Кудеяровых и к барону Красинскому.
— Я распорядился слежку за домом Брянской снять!
— Сняли, ваше высокородие, — с иронией согласился Мирон Яковлевич. — Но факты из прошлых наблюдений остались. И их нельзя не учитывать.
— Эту песню я слышу уже несколько месяцев! — бросил Икрамов и кивнул Гришину. — Прошу вас.
Тот вздохнул, сел ровнее.
— Полагаю, вам уже известно, ваше высокородие, что бывшая прима оперетты мадемуазель Бессмертная некоторое время проживала в доме княжны Брянской. Затем мадемуазель неожиданно исчезла.
— Вы станете излагать мне былые байки или же сообщите что-то конкретное?
— Сообщу, князь… Я знаю, где проживает мадемуазель.
— Можете назвать адрес?
— Зачем?
Глаза Икрамова потемнели, на скулах обозначились желваки.
— Наверное, я, как начальник сыскного управления, имею право на некоторые конфиденциальные данные?
— Безусловно. — Егор Никитич поднялся. — Однако информация еще не проверена, и мне не хотелось бы в очередной раз ставить вас в неловкое положение. После уточнения названного адреса я непременно передам его вам.
— Уточнять будете лично вы?
— Не исключаю. Все зависит от сугубо профессиональных обстоятельств…
— …В которых я еще недостаточно разбираюсь, — завершил фразу следователя князь.
— Я этого не сказал, ваше высокородие. Вы уже во многом разбираетесь. И весьма прилично. — Гришин слегка склонил голову. — Позвольте откланяться?
— Да, удачи всем.
Приглашенные поднялись и, толкаясь в дверях, дружно покинули кабинет.
Мягким августовским днем автомобиль Петра Кудеярова миновал Никольский собор, выехал на Крюков канал и через пару минут затормозил возле дома тридцать шесть.
Поодаль остановилась пролетка с господином в котелке, который стал расплачиваться с извозчиком.
Консьержа и лифта в тридцать шестом доме не оказалось, лестницы были немытые, стены грязные, и вообще все показывало, что жили здесь люди весьма малообеспеченные и непритязательные.
Семнадцатая квартира находилась на третьем этаже. От ходьбы граф довольно сильно запыхался, поэтому перед звонком постоял какое-то время, приходя в себя, раздумывая, и все-таки решился нажать на кнопку.
Какое-то время не открывали. Петр вновь поднес было руку к кнопке, как дверь отворилась и на пороге возникла одетая в халат Табба, со взбитыми, нечесаными волосами и заметно припухшим лицом.
— О, — искренне удивилась она. — Граф? Что вас занесло в этот свинарник?