етни, — однако сунул деньги в карман и сообщил: — В городе говорят за Соньку и за ее дочку. А ихнего мужа, говорят, уже повязали.
Почти в то же самое время в похожем одесском дворе Яша Иловайский сидел на скамейке под виноградной лозой, растирал в небольшом казанке черную краску, внимательно слушал Груню Гудзенко.
— Бежала из Сахалина. С каторги, — горячо рассказывала она. — Почти полгода на пароходе. Все пришлось пережить — жару, голод, измывательства. И все это ради чего?.. Ради того, чтобы вырваться на волю. Почувствовать себя человеком. И вот вырвалась. И что?.. Хожу по чужому городу, без денег, без родных, никого не знаю… Слезы душат, ноги не держат, руки опускаются…
— Послушайте, мадам, — не выдержал наконец Яша. — Какая мне оттого польза, что я вас так внимательно слушаю? Что вы хотите своей историей мне сообщить? Что у вас нет денег?.. Так скажите прямо и идите своей дорогой!
— Деньги есть, — Груня стала суетливо развязывать узелок. — Только совсем немного. Сколько возьмете за паспорт?
— Возьму столько, чтоб мне не было обидно, а вас не торкала полиция.
— Сколько?
— С вас полкатьки, мадам.
Гудзенко достала из узелка свернутые деньги, пересчитала их.
— Не хватает.
— Хорошо, — согласился Иловайский. — Приходите, когда удачно кого обворуете, або нахально станете плакать где-нибудь на Дерибасовской.
— А как за меня заплатит сестра?
— Какая сестра? — удивился Яша. — Вы в этом городе имеете такую сумасшедшую сестру, которая платит за фуфло?
— Мы бежали вместе… На одном пароходе!
Иловайский перестал мешать краску, уставился на женщину.
— И где же она теперь?
— Здесь, в Одессе… Она была у вас! С дочкой! — Груня достала из-за пазухи две фотографии, показала Яше. — Помните?.. Тоже заказывали документы!
— Мадам!.. Если вы имеете меня за полного поца, то я имею вас за идиотку. Кому вы парите мозги, мадам?.. Если вы из полиции, то прямо так Яше и скажите. И я по-скорому пошлю вас если не на Дерибасовскую, то совсем в обратном направлении.
— Клянусь, сестра, — перекрестилась Груня. — Сонькой зовут… Сонька Золотая Ручка!.. Воровка! А дочка Михелина!.. Они уже забрали паспорта?.. На какую фамилию?
Иловайский поднялся.
— Я вас больше не держу, мадам… Идите своей дорогой, пока вам не помогли другие! — взял казанок с краской, двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж. Оглянулся, предупредил: — И не говорите больше за Соньку в Одессе. Иначе вам или голову проломят, или в другое место что-то засунут!
Поднялся наверх, неожиданно позвал визитершу:
— Мадам!.. Станьте внизу, прямо подо мной!
— Зачем? — не поняла Груня.
— Хочу выбрать подходящий ракурс, чтобы сделать вам снимок на память!
Женщина с недоумением подошла поближе к стене, задрала голову.
— Так годится?
— В самый раз! — Яша взял тазик с грязной водой, поднес его к перилам и вылил прямо на Груню. — Это чтоб вам, мадам, не сильно жарко было-таки шагать по Молдаванке в такую погоду!
Допрос Константина Кудеярова вели двое — сам князь Икрамов и следователь Потапов. Граф был растерян, подавлен, от волнения лицо его постоянно потело, что вынуждало Кудеярова постоянно извлекать из кармана носовой платок и промокать пот.
Князь размеренно вышагивал по комнате, глядя на носки своих сапог, не поднимая глаз и не мешая следователю задавать вопросы.
— Когда вы вступили в партию эсеров? — спросил тот.
— Год и два месяца тому, — произнес Константин и оттянул воротник сорочки.
— Вы пришли туда по рекомендации?
— Нет, исключительно по собственному желанию.
— Желанию или убеждению?
— Разве это не одно и то же? — удивился граф.
Потапов бросил взгляд на князя, с насмешкой ответил:
— Не одно… Желание — приступ, убеждение — диагноз.
— Думаю, все-таки по желанию… Мне хотелось что-то изменить в нашем обществе.
— Вы полагаете, нам не хотелось бы этого?
— Полагаю, не очень. Иначе вы бы… — граф замолчал, не договорив фразу.
— Что «иначе»? — переспросил следователь.
— Иначе вы бы не служили столь рьяно режиму, который во всем доказал свою несостоятельность!
— Почти призыв к перевороту! — с иронией заметил Потапов.
Икрамов остановился напротив Константина, спросил, с трудом сдерживая возмущение:
— Вы ведь дворянин, граф! И вы посмели посягнуть на самое святое в нашем государстве — на установленный Богом монарший порядок!
Кудеяров был бледен.
— Это, князь, я намерен расценить как оскорбление!
— Ваше право!.. — Икрамов сделал несколько шагов по комнате, вновь остановился перед графом. — Вы подозреваетесь в том, что вступили в преступный сговор с группой лиц, имеющих целью свержение существующего государственного уклада!.. Вы признаете это?
Константин молчал.
— Если вы блюдете кодекс чести дворянина, то обязаны честно ответить на поставленный вопрос.
— Да, я состоял в партии… Но когда понял, какие цели она преследует, немедленно покинул ее.
— Вы разделяли задачи, цели, методы, идеологию преступников?
— Вначале разделял, затем осознал.
— Осознав, почему не сообщили властям о существующей организации?
Константин в смятении повел плечами, усмехнулся:
— Во-первых, это было бы элементарной трусостью…
— Трусостью?
— Да, трусостью. Малодушием… Потому что метаться по полю подобно зайцу — это не делает чести никому. А уж тем более Кудеяровым.
— Во-вторых?
— Во-вторых, готов был сообщить, но меня опередили.
— Кто?
— Вы, князь… И ваши люди.
— За что должны быть нам благодарны, — кивнул Икрамов. — Думаю, вы слышали о мясорубке, которая случилась в конспиративной квартире, где сами вы не однажды бывали?
— Да, читал из газет.
— У меня пока все, — сказал Ибрагим Казбекович и повернулся к Потапову: — У вас, Георгий Петрович, есть вопросы к подозреваемому?
— Разумеется, ваше высокородие, — ответил тот и открыл тоненькую папку. — К примеру, такой вопрос… Какую роль, граф, выполнял в организации барон Красинский?
Тот вытер вновь обильно вспотевший лоб.
— Он частично финансировал ее.
— А какие еще задачи возлагались на него?
— Он… — Кудеяров замолчал, беспомощно посмотрел на князя. — Факты не до конца достоверные, поэтому я не имею права порочить достойного господина.
— Недостоверные факты — тоже факты.
— Хорошо, я скажу, но это были всего лишь планы, которые, к счастью, не состоялись, — Кудеяров-младший помолчал, облизал пересохшие от волнения губы. — Планировалось покушение на генерал-губернатора города, и одним из участников его должен был быть… барон.
— Вы сказали — одним из участников… Сколько всего планировалось участников?
— Двое.
— Имя второго участника знаете?
— Разумеется.
— Кто?
— Второй участник… дама… Молодая женщина. Но, повторяю, это были всего лишь намерения.
— Имя дамы?
— Знаете, это крайне недостойно, если я назову ее. Это неправильно, не по-мужски.
— Кто она?
— Она? — Кудеяров вновь потерянно посмотрел на князя. — Вы все наверняка ее знаете… В свое время она была весьма знаменита.
— Назовите же.
— Мадемуазель Бессмертная… Они вместе с Красинским должны были застрелить городского голову. По крайней мере, об этом шел разговор в узком кругу заговорщиков.
— И вы не сочли необходимым сообщить об этом соответствующим органам?
— На тот момент я разделял позиции этих людей. Сейчас глубоко сожалею.
Икрамов в который раз остановился напротив допрашиваемого.
— Вам известно, где сейчас госпожа Бессмертная?
— Могу сообщить всего лишь адрес. Но присутствие там мадемуазель никак не обязательно. Более того, подозреваю, что она в силу последних событий благоразумно покинула предоставленное жилье. Больше мне не о чем вам сообщить. Разрешите откланяться?
— Мы, князь, вынуждены вас задержать для выяснения всех деталей дела, — спокойно и с улыбкой сообщил следователь.
— Задержать? — растерянно переспросил Константин. — Вы меня арестовываете?
— Пока что задерживаем. На несколько суток. Однако, при установлении некоторых деталей не в вашу пользу, временное задержание может быть продлено вплоть до начала судебного разбирательства.
— Но я ведь все изложил!
— Вы изложили то, что было удобно вам. Следствие же теперь начнет свою работу.
Подобным ходом разговора Кудеяров был совершенно размазан, раздавлен, возмущен.
— Безобразие, произвол!.. Мне необходим адвокат!
— Ваше законное право. Пишите прошение, и завтра же оно будет рассмотрено аппаратом департамента.
— Но, князь!.. Вы понимаете уровень скандала, какой может разразиться? У меня положение в обществе!.. У меня влиятельные друзья, товарищи! В конце концов, есть брат, которому небезразлична моя судьба и который может вмешаться в происходящее самым решительным образом!
— Ваше положение в обществе нам известно. Если случится скандал, мы его как-нибудь урегулируем. Рычаги есть… А что касается вашего брата… мы предоставим вам возможность увидеться с ним. Думаю, встреча будет полезна не только вам, но и последующему расследованию.
Дом князя Андрея находился на Большой Морской улице. Анастасия Брянская подкатила к нему на новеньком, красного цвета автомобиле, водитель посигналил, и привратник немедленно побежал открывать.
Андрей уже ждал кузину во дворе и заспешил навстречу. Обнялись, расцеловались.
— Ты взволнована… Что случилось?
— Читай, — княжна протянула ему несколько газет. — Ты, видимо, еще не знаешь об этой новости.
Он развернул газеты, пробежал взглядом заголовки:
«В ОДЕССЕ ЗАДЕРЖАНА ЗНАМЕНИТАЯ ВОРОВКА СОНЬКА ЗОЛОТАЯ РУЧКА, А ТАКЖЕ ЕЕ СОЖИТЕЛЬ И ДОЧКА».
«ГДЕ БУДУТ СУДИТЬ СОНЬКУ, ЕЕ ДОЧЬ И МУЖА — В ОДЕССЕ ИЛИ В СТОЛИЦЕ?»
«СОНЬКА ЗОЛОТАЯ РУЧКА ПРИБЫЛА В ОДЕССУ ПАРОХОДОМ».
Князь растерянно посмотрел на кузину.