— Вы не русская?
— Я — француженка.
— О! — заревел купец, еще сильнее наступая на ноги даме. — Обожаю француженок! — И через секунду спросил: — Я могу рассчитывать на ваше внимание?
— Что вы имеете в виду?
— Полчаса вашего времени и больше ничего!
Сонька видела, как Михаил поднялся и направился к одному из столиков, к одинокой немолодой, но, видимо, весьма состоятельной даме. Она перевела взгляд на купца, ответила не сразу:
— И когда вы желаете эти полчаса?
— В любое время! — Купец чуть не одурел от страсти. — Ночью, днем, утром! Когда можете!
— Хорошо, — интригующе улыбнулась Сонька, — я приду к вам утром.
— Я не доживу, я умру! — шумно дышал купец. — Я буду ждать так, как никого не ждал!
— Ваш номер?
— Тридцать шестой, мадам!
— Не орите так, — попросила Сонька. — И проводите меня на место.
— Понял, все прекрасно понял. Пардон!
Через толпу танцующих он проводил даму до ее столика, раскланялся и в полуобморочном состоянии вернулся к своим друзьям.
Сонька видела, как ублажал растаявшую даму Михаил, как говорил ей что-то нежное и волнующее. Как время от времени бросал в ее сторону сумасшедшие взгляды купец и как тут же начинал нашептывать что-то рядом сидящему приятелю.
Михаил вернулся, сел рядом с Сонькой, налил воды, выпил. Сонька вопросительно смотрела на него.
— Вдова, — с безразличным видом объяснил Блювштейн, жуя виноградину. — Муж был генералом. Сюда пришла от одиночества. Приглашает завтра в гости, — и тут же без всякого перехода: — Что у тебя?
— Пьяный идиот. Живет в этой гостинице. Ждет утром в своем номере.
Ранним утром Сонька в легком пеньюаре выскользнула из своей двери и быстро пошла по длинному коридору «Метрополя», высматривая цифры на дверях. Наконец она остановилась возле тридцать шестого номера, быстро оглянулась и повернула дверную ручку — дверь была не заперта.
Воровка прошлась по огромному номеру, заглянула в одну комнату, во вторую и наконец обнаружила купца в спальне. Он спал, развалившись на постели, громко и смачно храпя. Сонька какое-то время понаблюдала за ним, прислушиваясь к возможным посторонним шумам, на всякий случай толкнула купца в плечо. Он недовольно заурчал и перевернулся на другой бок. Девушка вывернула карманы его брюк, обнаружив в них несколько смятых пятисотенных купюр. Затем запустила руку в карман пиджака и вытащила оттуда тухлый бумажник с деньгами. После этого Сонька забралась в платяной шкаф, обследовала карманы всей одежды и тоже кое-что выудила. Самый большой улов удалось найти в сумке купца — здесь покоился туго скрученный сверток с крупными купюрами.
Воровка вернулась к спящему, присела на постель и принялась аккуратно снимать с его пальцев перстни. Когда осталось стащить только одно кольцо, купец неожиданно открыл глаза, с недоумением уставился на Соньку, не понимая, кто она и зачем пришла в номер. Наконец до него дошло — он крепко обхватил ее и тут же потащил в постель, бормоча:
— Пришла… Не обманула… Пришла, касатка…
Сонька вырвалась, вскочила с постели.
— Как вы смеете?
— Но я ждал! Долго ждал, пока не уснул.
— Я целый час пыталась вас разбудить.
Купец по-прежнему тянул к ней руки.
— Прости меня, прости. Иди сюда… Сюда, моя ласковая!
— Нет, — Сонька отступила на шаг. — Мое время кончилось.
— Ну не уходи, — умолял совершенно пьяный купец. — Хотя бы присядь. На минутку присядь.
— Вы будете приставать.
— Не буду, клянусь. Присядь.
— Пять минут.
Девушка опустилась на самый краешек постели, стала нежно гладить мужчину по большой потной голове.
— Я должна уйти, иначе муж устроит скандал. Вы понимаете меня?
— Да, да… пять минут… пять минут… — бормотал купец, и спальню снова наполнил мощный храп.
Сонька поднялась, завернула добычу в краешек пеньюара и быстро покинула номер.
Девушка торопливо шла по гостиничному коридору и вдруг по пути увидела еще одну полуприкрытую дверь. Она замерла на мгновение, соображая, что делать, но все-таки азарт победил Сонька двинулась в сторону этого номера.
Проскользнув в дверь, Сонька огляделась: номер был поскромнее купеческого, тем не менее комнат здесь было не менее трех. На цыпочках Сонька прошла в одну комнату, затем во вторую и обнаружила там спящего мужчину. Заглянула в шкаф, принялась обследовать висевшую одежду и в это время услышала за спиной чьи-то шаги. Сонька оглянулась и обомлела: сзади стоял довольно молодой господин и с интересом наблюдал за действиями незваной гостьи. Она нашлась мгновенно.
— Гутен таг, — по-немецки крайне удивленно поздоровалась она. — Ви есть кто?
— А вы кто?
— Я здесь жить. А ви что здесь делать?
— По-моему, здесь живу я, — с полуулыбкой ответил господин. — Вы что-то ищете в моей одежде?
— Как? — испугалась Сонька. — Это ваша одежда? Майн готт, действительно! — Сонька отступила от шкафа. — Извините, я перепутать номер…
— Это очень странно.
Она вспыхнула:
— Я надеяться, ви не заподозрить меня в воровстве?
— Ну что вы! — улыбнулся господин. — Такую прелестную даму — и в воровстве? — И поинтересовался: — Вы, простите, в каком номере?
— Это имеет значение?
— Ни в коем случае. Но если вы не торопитесь, мы можем попить утренний кофе.
— О, нихт! Утренний кофе я пить только со своим мужем, а он у меня весьма ревнив! — высокомерно бросила Сонька и покинула номер.
Сонька вошла к себе, давясь от смеха. Выложила добычу на стол, опустилась в кресло и все никак не могла успокоиться. Блювштейн не спал, он удивленно смотрел на хохочущую Соньку и на ее «улов».
— Ты чего?
— Чуть не попалась.
— У купца?
— Нет. После него завернула еще в один номер, а клиент проснулся.
— А как вывернулась?
— Просто: «гутен таг!» Ну, поздоровалась. Сказала, что ошиблась номером, — с улыбкой объяснила Соня. — Клиента лучше всего брать ранним утром. Он ничего не соображает: либо со сна, либо с хмеля.
— А это все у купца? — кивнул на добычу Михаил.
— У него. — Сонька бегло перебрала принесенное. — Обчистила по полной. Надо сматываться.
— Зачем? — возмутился Блювштейн.
— Купец придет в себя, вспомнит, кто заходил в номер.
— Думаешь, вспомнит?
— С трудом, но вспомнит. И тут свидание с полицией неминуемо. А это ни к чему.
Михаил хмыкнул, что-то прикинул.
— Жаль. Хорошее место, хлебное. — И вдруг предложил: — А если мы опередим купца?
— Это как? — не поняла Сонька.
— Устрою ему скандал. Заявлю ему, что приставал к моей жене и что он за это ответит…
Девушка улыбнулась:
— Хорошая идея, — кивнула она. — Давай! — И принялась складывать добычу в сумку.
Купец как раз приводил себя в порядок в ванной комнате, когда к нему ворвался Михаил Блювштейн. Он решительно заглянул в ванную, затем принялся обследовать одну комнату за другой. Удивленный и с трудом соображающий купец вначале недоуменно наблюдал за незнакомым человеком, потом заорал:
— Уважаемый! Что вы здесь ищете?
Блювштейн резко остановился, процедил сквозь зубы:
— Не что, а кого. Я ищу свою жену!
— Какую жену?
— Свою! Собственную! Где она?
— Нет здесь никакой жены. Покиньте номер!
Михаил подошел к купцу вплотную.
— Вчера в ресторане вы ухаживали за моей женой и, как я могу предположить, назначили ей здесь свидание. Она должна быть у вас!
— Какая жена? — растерялся купец. — По-моему, ко мне никто не приходил.
— Врете, вы врете! И я вынужден буду с вами стреляться. Если жена окажется у вас, если я найду ее, я убью вас!
В этот момент из глубины номера возникла Сонька в своем пеньюаре, негромко позвала:
— Михаил, что ты здесь делаешь?
Купец остолбенел. Блювштейн резко оглянулся.
— Ты меня спрашиваешь?! Это я хочу спросить тебя — что ты делаешь в номере этого господина?
— Он пригласил меня на утренний кофе.
— Я вас не приглашал, — замотал головой купец.
— Как? — удивилась девушка. — Вы полагаете, я сама пришла к вам? Без приглашения?!
— Я приглашал… Но вчера.
— Мишенька, — жалобно произнесла Сонька. — Я оболгана. Этот господин вчера в ресторане предложил прийти к нему утром на кофе, и я согласилась.
— Не помню… Насчет кофе — не помню, — пробормотал окончательно вспотевший купец.
Блювштейн оставил купца, подошел к жене, спросил свистящим шепотом:
— Утренний кофе? Тебе захотелось утреннего кофе в чужом номере?
— Но у нас ничего не было! — воскликнула девушка. — Клянусь!
— Ничего не было, — пробормотал купец.
— Этот господин сделал попытку пристать, но потом быстро уснул, — продолжала оправдываться Сонька.
— Да, я уснул. Потому что был пьяный.
Блювштейн вернулся к нему.
— Вы опозорили, вы обесчестили мою жену. И вы обязаны понести за это наказание.
— Какое? — белыми губами спросил купец.
— Во-первых, дуэль! А во-вторых, завтра во всех газетах будет напечатано об этом происшествии. Не только вы, но и ваша семья будет опозорена. Жена и дети узнают истинный облик мужа и отца!
— Умоляю, — у купца подкосились ноги. — Не уничтожайте. Любое условие — и я его исполню. Пощадите!
Сонька приблизилась к Блювштейну, просяще сложила руки на груди:
— Михель, я прошу. Ради меня, ради моей чести, отпусти этого несчастного господина. Он ни в чем не виноват. Ведь это я пришла к нему. Прости его. Со мной же можешь поступить как угодно. Я согласна.
Муж помолчал, гоняя желваки на скулах, и благородно согласился:
— Хорошо, я выполню твою просьбу. Но при условии: этот человек должен покинуть гостиницу сейчас же, немедленно!
Девушка повернулась к бледному, растерянному купцу.
— Вы согласны?
— Да, согласен. — Кивнул тот. — Только вот у меня куда-то пропали все деньги и это… перстни с рук.