Этих примеров, быть может, достаточно, чтобы показать, что очень часто и при всевозможных условиях можно найти сновидения с чрезвычайно ярко выраженным осуществлением желаний. Это по большей части короткие и простые сновидения, резко отличающиеся от спутанных и продолжительных, главным образом, обращающих на себя внимание исследователей. Однако такие простые сновидения заслуживают несколько более подробного рассмотрения. Наипростейшая форма сновидений должна была бы быть, казалось, наиболее распространенной среди детей, психическая деятельность которых, безусловно, менее сложна, чем взрослых. Детская психология призвана, на мой взгляд, оказывать психологии взрослых аналогичные услуги, как изучение строения и развития низших животных – изучению структуры высших. До сих пор, однако, к сожалению, детская психология в этом смысле не была в достаточной мере использована.
Сновидения маленьких детей представляют собой очень часто явные осуществления желаний и поэтому в противоположность сновидениям взрослых почти совершенно неинтересны. Они не содержат никаких трудно разрешимых загадок, но, безусловно, чрезвычайно ценны как доказательство того, что сновидение по самой своей сущности представляет собой осуществление желаний. Я приведу здесь несколько сновидений, виденных моими собственными детьми.
Прогулке в красивый Галлыптадт летом 1896 года я обязан двум сновидениям, виденным – одно моей, тогда восьмилетней, дочерью, другое – пятилетним сыном. Предварительно я должен заметить, что мы в это лето жили в Аусзее, откуда в хорошую погоду нам открывался превосходнейший вид на Дахштейн. Дети очень часто смотрели на него в подзорную трубу. Перед прогулкой я рассказывал детям, что Галлыптадт лежит у подножия Дахштейна. Прогулке они радовались. Из Галлыптадта мы прошли в Эшернталь, которая понравилась детям. Только один мой пятилетний сын стал вдруг капризничать, как только мы увидели гору, и тотчас же спросил: это Дахштейн? Я должен был ответить: нет. Повторив несколько раз этот вопрос, он замолчал, недовольный. К водопаду он совсем отказался идти. Я подумал, что он устал. На следующее утро он пришел ко мне с сияющим видом и заявил: сегодня ночью мне снилось, что я был на Дахштейне. Я понял его: он ожидал, что мы по дороге в Галлыптадт увидим гору, о которой дети так много слышали. Когда он затем понял, что горы он не увидит и ему придется удовлетвориться небольшим холмом и водопадом, он испытал разочарование. Сновидение вознаградило его за это. Я стал его расспрашивать о подробностях сновидения. Но он сообщил мне очень мало. «Туда нужно идти 6 часов», – сказал он только.
Во время этой прогулки у моей восьмилетней дочери появилось желание, которое тоже было удовлетворено сновидением. Мы взяли с собой в Галлыптадт двенадцатилетнего сына наших соседей, завоевавшего, как мне казалось, все симпатии маленькой девочки. На следующее утро она мне рассказала следующее сновидение: «Представь себе, мне снилось, что Эмиль – мой брат, что он говорит вам «папа и мама» и спит вместе с нами в большой комнате. В комнату вдруг вошла мама и бросила нам под постели целую горсть шоколадных конфет в синих и зеленых бумажках». – Братья ее заявили, что ей снилась чепуха, девочка же интересовалась своим сновидением и соглашалась с тем, что то, что ей приснилось про Эмиля, действительно ерунда, но это не касается шоколадных конфет. Мне самому последнее показалось непонятным. Но жена дала мне по этому поводу разъяснение. По дороге с вокзала домой дети остановились перед автоматом и попросили маму опустить монету, чтобы получить шоколад. Мать, однако, нашла, что этот день и так был достаточно богат осуществлениями желаний, и предоставила это желание сновидению. Я на сцену эту не обратил внимания. Другую часть сновидения, отвергнутую даже самой дочерью, я понял без всяких комментариев. Я сам слыхал, как маленький Эмиль по дороге говорил детям, что надо подождать папу и маму. Эту случайную фразу сновидение девочки превратило в «усыновление». Почему шоколадные конфеты были брошены под постели, этого объяснить без расспросов ребенка было, конечно, невозможно.
Сновидение, аналогичное первому из последних двух, я слышал от одного моего друга. У него восьмилетняя дочь. Отец вместе с несколькими детьми предпринял прогулку в Дорнбах с намерением посетить Рорергютте; но так как было уже поздно, то они не добрались до цели, и он обещал пойти туда с детьми в следующий раз. На обратном пути они прошли мимо верстового столба, указывавшего дорогу на Гамо. Дети захотели отправиться тотчас же на Гамо, но отец отложил и эту прогулку до следующего дня. На следующее утро восьмилетняя девочка рассказала отцу: «Папа, сегодня ночью мне снилось, что ты был с нами в Рорергютте и на Гамо». Ее нетерпение предвосхитило, таким образом, в сновидении исполнение отцовского обещания.
Столь же прямолинейно и другое сновидение, вызванное у моей, в то время 3-летней, дочурки красивым видом Аусзее. Девочка в первый раз ехала по воде, и поездка показалась ей чересчур короткой. Когда мы пристали к берегу, она не хотела выходить из лодки и горько плакала. На следующее утро она рассказала: «Сегодня ночью я каталась по озеру». – Будем надеяться, что продолжительность этой поездки во сне более удовлетворила ее.
Моему старшему, в то время 8-летнему, сыну снилась реализация его фантазии. Он ехал вместе с Ахиллом в его колеснице, которой управлял Диомед. Накануне он восхищался греческой мифологией – книжкой, подаренной его старшей сестре.
Если мы прославляем детство за то, что оно еще не знает сексуальных страстей, то мы не должны забывать, каким богатым источником разочарований, лишений, а вместе с тем и побудительным поводом к сновидениям может стать для него другая важная жизненная потребность [11] .
Вот пример этому. Мой 22-месячный племянник должен был поздравить меня с днем рождения и подарить мне корзиночку с вишнями. Это, по-видимому, было для него трудной задачей, так как он повторял беспрестанно: вот вишни. Его нельзя было, однако, заставить выпустить корзиночку из рук. Но он сумел все же вознаградить себя. До сих пор он постоянно рассказывал матери, что ему снился «белый солдат» – гвардейский офицер, которого он, очевидно, встретил на улице. На следующий день после жертвы, принесенной им в день моего рождения, он проснулся довольный со словами, которые могли быть внушены только сновидением: Герман съел все вишни [12] .
Что снится животным, я не знаю. Немецкая поговорка, по-видимому, осведомленнее меня в этом отношении, так как на вопрос: что снится гусям, отвечает: «Кукуруза» [13] . Вся теория, утверждающая, что сновидение представляет собой осуществление желаний, содержится в этих двух фразах. Мы видим, что могли бы достичь нашего учения о скрытом смысле сновидения более коротким путем, если бы обратились к народной мудрости и к общеупотребительным оборотам речи. В последних сновидение представляется обычно осуществлением заветных желаний. «Мне и во сне этого не снилось», – восклицает в восхищении тот, для кого действительность превзошла все ожидания.
Примечания
1
[В новелле «Градива» писателя В. Иензена я нашел случайно несколько искусственных сновидений, придуманных чрезвычайно умело и доступных для толкования, словно они были не придуманы автором, а действительно испытаны реальным лицом. В ответ на мой запрос писатель заявил, что мое учение ему незнакомо. Я воспользовался этим совпадением моего исследования с творчеством писателя в качестве доказательства правильности моего анализа сновидений (см. мою брошюру «Бред и сновидения в «Градиве» В. Иензена», 1900). Доктор А. Робитзек показал затем, что сновидение героя Эгмонта Гете допускает такое же толкование, как и всякое естественное сновидение («Анализ сновидений Эгмонта», 1910).]
2
После окончания моей работы мне попалось в руки сочинение Штумпфа, которое совпадает с моим в желании доказать, что сновидение не бессмысленно и доступно толкованию. Толкование, однако, совершается у него при помощи аллегоризирующей символики без ручательства за общеприменимость такого метода.
3
[Доктор А. Робитзек обращает мое внимание на то, что восточный сонник, по сравнению с которым наши представляют собой жалкие подражания, совершает толкование элементов сновидения по большей части по созвучию и сходству слов. Так как эта аналогия при переводе на наш язык должна была несомненно утратиться, то этим и объясняется странность толкований в наших народных сонниках. – Относительно этого выдающегося значения игры слов в древних восточных культурах говорит подробно Гуго Винклер. Наиболее яркий пример толкования сновидения, дошедшего до нас с древности, основывается на игре слов. Артемидор сообщает (с. 255): «Аристандр чрезвычайно удачно истолковал Александру Македонскому его сновидение. Когда тот осаждал Тир, он, раздосадованный упорным сопротивлением города, увидел во сне сатира, пляшущего на его щите. Аристандр разложил слово «сатир» (SaturoV) на его составные части (sa TuroV) и способствовал тому, что царь повел осаду энергичней и взял город» (Sa – turoV = «Тир твой»). – Впрочем, сновидение настолько тесно связано с его словесным выражением, что Ференчи вполне справедливо замечает, что каждый язык имеет и свой собственный язык сновидений. Сновидение обычно непереводимо на другие языки.]
4
Брейер и Фрейд. Исследование истерии. Вена, 1895 (2-е издание 1909 г.).
5
Любой психолог обязан признаться даже в своих слабостях, если он решил тем самым пролить свет на некоторые неясные вопросы (фр.).
6
На это третье лицо можно отнести и не разъясненную до сих пор жалобу на боли в животе. Речь идет, разумеется, о моей жене; боли в животе напоминают мне об одном случае, когда я стал свидетелем ее страха.
7
Я чувствую, что толкование этой части сновидения недостаточно для полного обнаружения скрытого смысла. Если бы я стал производить сравнение трех женщин, я бы далеко удалился в сторону. В каждом сновидении есть, по крайней мере, одно место, в котором оно действительно непонятно.