Ткач со знаком минус снова повернулся к бабушке и положил правую руку ей на плечо.
– Не знаю поняла ты или нет, Элли, – тихо сказала Серафима. – Но ты ищешь врагов не там.
– В работе не может быть личных интересов, – подхватил дед-хамелеон. – По крайней мере, теперь.
Элли пожала плечами.
– Я не совсем глупая. Теперь понятно, что пытаться остановить меня – ваша обязанность. Но вы же понимаете, что я все равно сделаю так, как хочу?
– Да, – ответил дед-хамелеон. – Равно как и я буду делать то, что должен Эльга. Неважно, в Низовье или здесь.
– Но почему? – девочка встала с места. – Я сейчас не про то, что ты пакостишь, здесь все понятно. Почему ты вообще пошел против Тууни и при этом не сказал правду бабушке тогда, в детстве? Ты не думал, что, может быть, сам виноват во всем?
Букетик лаванды выпал из рук ткача. И, коснувшись пола, растворился.
– Я не знал, что… – начал было говорить дед-хамелеон.
– Иди спать, Эльга, – твердо произнесла Серафима, грубо перебивая ткача со знаком минус. – Богом молю, иди спать.
– Слушаться Тууни и молиться Богу сразу – очень странно, бабушка. У меня всенощные бдения. Я никуда не пойду.
До самого утра Элли, бабушка и ее бывший референт бдели у пустого гроба.
Ритуал сопровождал лишь тихий треск свечей.
Глава 19Тяжелая ноша
Бессонная ночь заставляла Элли соображать быстрее. Отчего-то после очередного кошмара и бдений силы и решительность только возросли.
Едва мама проснулась и свечи были потушены, девочка ушла в свою комнату собирать вещи.
До похорон и начала ее путешествия в Низовье оставался один день.
Открыв свой шкаф, Эльга принялась внимательно осматривать верхнюю полку, на которой бабушка аккуратно складывала все, что чаще всего надевалось в ноябре. Свитера, штаны с начесом, толстовки… Мысленно девочка примеряла объем к своему любимому оранжевому рюкзаку и усиленно вспоминала уроки природоведения.
– Что вы возьмете с собой в поход? – чинно вопрошал на одном из уроков хэрра Мюрсеп – учитель природоведения и биологии сразу. – Перечислите необходимые вещи.
– Ружье! – кричали мальчишки наперебой. – Ружье!
– Так, – хэрра Мюрсеп раздраженно подкатывал глаза. – Допустим, это мирный поход, а не охота. Еще попытка.
– Расческу, – очаровательно улыбаясь, отвечала Эйнике, привычно наматывая светлый локон на палец. – Чтобы ухаживать за собой.
Но хэрра Мюрсепа было этим не пронять. Он был слишком стар и безэмоционален для того, чтобы умиляться ужимкам Эйнике Ратас.
– Не нужна тебе там расческа, – покачал головой учитель.
– Как же нет? – почти возмутилась Эйнике. – На что же тогда будут похожи мои волосы после того, как я выйду из леса?!
– Представь, что идешь заплетенной! – строго осадил девочку хэрра Мюрсеп. – Ближе к делу, ребята, ну что, совсем никаких разумных идей нет?
– Вода, – выкрикнул кто-то с заднего ряда.
– А это уже хорошо! – хлопнул в ладоши учитель. – Воду берем обязательно. Что еще?
– Компас, – гордо вставил Рауль. – У дедушки есть!
– Отлично! Какие еще мысли? Давайте помогу. Наверняка нам понадобятся теплые вещи, если мы соберемся переночевать на открытой местности, верно?
– ДА! – хором согласился класс.
– Тогда что еще? Что еще нужно, кроме теплых вещей, воды и компаса? Ну, давайте, мозговой штурм! Раздаю три легких пятерки за три первых верных ответа!
– Еда! – тут же выкрикнула Ева. – Что-то с собой, чтобы есть!
– Карта местности! – поддержала Мальве.
– Фонарь! – вдруг очнулся Рауль.
– Стоп! Три легких пятерки ушли. Молодцы, ребята, все ответы верные.
Элли нашла свой школьный рюкзак и вытащила из него все учебники. К домашнему заданию она так и не успела притронуться, но это уже не имело никакого значения.
Первыми в поклажу легли два теплых свитера, скрученных в толстую трубочку. Вспоминая вечные присказки то Ткача, то Марка о том, что в мире мертвых невыносимо холодно, Элли также сунула в рюкзак несколько пар теплых носков.
Недолго думая, она откопала в бардаке, что по-прежнему царил в комнате после первой встречи с дедом-хамелеоном, бабушкину книжку. Другой карты местности у нее не было, но и это описание могло вполне сойти.
Записи в черной обложке были уложены поверх свитеров.
«Компас – это и есть референт, – рассуждала Элли про себя. – А вот фонарик, еда и вода…»
Тяжело вздохнув, девочка отправилась в гостиную.
Она старалась не обращать внимания на стоящий по центру комнаты гроб и, глядя только вперед, прошла мимо. Из кухни доносились вкусные запахи чего-то жареного. Сковородка шкворчала на плите.
– Привет, бабушка, – привычно сказала Эльга, но тут же осеклась.
Над готовкой колдовала мама.
– Бабушка спит, – бросила мама равнодушно. – Она же всю ночь сидела.
– Я тоже сидела, – нахмурилась Элли. – А ты нет. Я думала, ты пойдешь на работу, поэтому спала…
– Свободный график, помнишь? – быстро проговорила Лаура. – У меня умер сын.
Элли очень хотелось возразить, но она не стала развивать эту тему.
От мамы требовалось добиться еды и воды с собой, при этом не сказав ни слова правды. А еще попробовать расспросить, где можно взять ненужный фонарик.
– Почему ты вдруг решила готовить? – начала девочка издалека. – Не помню, когда ты последний раз это делала.
– Поминальный обед, Эльга. Так положено по традиции.
– И столько мяса? – Элли сглотнула слю-ну. – Мы столько мяса за год едим, сколько ты сейчас готовишь.
– Так положено по традиции, – раздраженно повторила Лаура.
Девочка подошла ближе. В большой серой тарелке, которую бабушка обычно использовала для подачи сладостей лежали восемь толстеньких, аппетитных голубцов. Бочка́ некоторых пригорели – ведь готовила все-таки Лаура, а не Серафима, – но от этого менее вкусными они не выглядели.
На сковородке, которую мама то и дело зачем-то трясла, шкворчал гуляш.
– А можно мне?.. – почти скромно поинтересовалась Элли, стараясь не вызывать подозрений просьбой съесть голубцы на завтрак.
– Да, – пожала плечами мама. – Я пыталась сварить тебе кашу, но она пригорела. Так что ешь. Заодно проверишь, съедобно ли вообще…
Девочка обернулась в сторону гостиной и скрестила руки на груди.
Ей в голову пришла просто гениальная идея!
– У нас больше нет обеденного стола.
– Есть, – цокнула Лаура. – Просто он пока что стоит в моей комнате.
– Я не буду есть на гробу.
Мама посмотрела на дочь с отвращением.
– Элли, если это такой юмор, то я его не понимаю. Возьми тарелку, вилку, положи себе еду и поешь в моей комнате за столом.
– А я хочу в своей.
– Мне без разницы Элли. Ты знаешь, где лежит посуда.
Пользуясь тем, что Лаура гоняла гуляш лопаткой по сковороде так сосредоточенно, как только могла, девочка опустилась вниз, к нижнему кухонному ящику. Но вместо обычной тарелки вытащила контейнер.
Схватив вилку из сушилки для посуды, Элли подцепила ею первый голубец и бросила в пластиковую емкость. А затем положила второй, третий, четвертый…
– Так, – строго сказала мама, не отворачиваясь от сковороды. – Что-то ты там долго таскаешь. Хватит тебе позавтракать-то. Это для всех, а не только для тебя.
– Да-да… – отозвалась девочка, быстро закрывая крышку контейнера. – Конечно. Я возьму еще сладкое в холодильнике?
– Ради бога, – ответила Лаура. – Только не мешай.
В холодильнике нашлись все те же пара яблок, йогурты, шоколадки, сыр и колбаса, к которым никто так и не притронулся за последние дни. Элли сгребла все в охапку, прихватив с собой еще и большую бутылку питьевой воды, и понесла в комнату.
Пока мама не успела спохватиться и задать лишние вопросы, девочка распределила еду в рюкзаке между слоями одежды. А затем крепко закрыла его и постаралась спрятать в самое холодное место в комнате – за кровать.
Ноша получилась очень тяжелой, но вещей и так было очень мало. Оставалось надеяться, что референт будет готов таскать рюкзак.
Элли вернулась в комнату с грязной вилкой и бросила ее в раковину.
– Ты что не ела, а глотала как утка? – удивилась мама. – И где тарелка?
– Я без тарелки съела, – беспечно бросила Элли. – На ходу.
– Отвратительно, – покачала головой Лаура. – Помой вилку за собой и хорошенько вымой руки.
Девочка послушалась. А пока намыливала губку, решила начать важную часть разговора как бы невзначай:
– Мам, а можно мне с Марком погулять по лесу после похорон?
– Чего?
– Можно мне с Марком погулять? Там же вокруг кладбища лес. Он сказал мы можем поискать грибы и ягоды.
Мама нахмурилась.
– Ну, наверное, можно, если с Марком. Ты не хочешь идти на поминки?
– Нет…
Все складывалось как нельзя лучше. Мама думала о своем, а Элли – о своем.
– Вот эти все плачущие бабушки… Как у проуа Коткас.
– Здесь я тебя понимаю, – мама вздохнула. – Мне тоже совсем не хочется. Ни готовить все это, ни с ними есть. Но надо.
– Ну вот.
– Да, можете пойти. Насколько?
– Ну… До конца дня?
Лаура отставила от себя сковородку и повернулась к дочке.
– Элли, что-то мне не нравится это. Я думала, ты скажешь, что на часок и домой.
– Мам, – девочка выдавила из себя улыбку. – Я же буду с Марком.
– Это ничего не меняет, Эльга. Ты прекрасно знаешь, что твоего брата последний раз видели именно в лесу.
– Не в лесу, а на той опушке, совсем в другой стороне от кладбища, – поправила Элли. – Там же, где и папу.
Мама прищурилась.
– Не знаю, что пугает меня больше. То, как легко ты об этом всем говоришь, твоя осведомленность или же то, что ты обманываешь меня и что-то замышляешь.
Девочка спрятала руки за спину.
– Мама. Я же сказала, что не сделаю ничего такого, что ты не можешь от меня ожидать.
– Это и злит, Эльга. От тебя можно ожидать все что угодно.
Элли не знала, что ответить на это, и вместо слов долго-долго смотрела Лауре в глаза.