Владимир взял один, решив полежать спокойно. Перетащил его за выступ скалы, подальше от любопытных взглядов. Однако пляж все равно не предполагал уединения: с той самой террасы, которая сразу привлекла Владимира, открывался вид не только на море, но и на все, что происходило на пляже и за скалой. Так что гости, решившие выпить кофе в послеполуденный зной, могли наблюдать и за тем, что происходит в баре, и за теми, кто жарился на пляже. Прямо стратегическая точка для любителей быть посвященными в жизнь соседей.
Когда Владимир оказался за скалой, где уже не было песка, а лежали камни, он увидел мужчину, который сидел на раскладном стульчике и смотрел на море. Единственный пятачок, куда Владимир мог пристроить свой шезлонг, оказался занят.
– Простите. – Он потащил шезлонг назад.
– Там уже началось? – окликнул его мужчина.
– Еще нет. Готовятся, – ответил Владимир.
– Здесь хорошо. Я люблю это место, – сказал мужчина. – Идите, я подвинусь. Знаете, еще три года назад ступени сразу выходили в воду. Я так специально придумал. Чтобы сразу в воду. А теперь у нас пляж и песок. Я не люблю песок, люблю камни. Раньше лучше было и народу меньше. Вообще никого. Я выходил на лодке в море и фотографировал ступеньки, уходящие в воду. Очень красивые фотографии, я вам покажу.
Владимир с трудом установил свой шезлонг рядом со стульчиком мужчины и прилег.
– Меня зовут Дмитрий, – представился собеседник и протянул руку.
– Владимир, я гость здесь. Только сегодня приехал.
– Сегодня барбекю, – сказал Дмитрий.
– Я знаю, – буркнул Владимир, недоумевая, отчего всем далось это барбекю. – Пообедать я так и не смог. Спасибо, домработница бутерброд дала.
– Значит, вы уже познакомились с Максом? – расхохотался Дмитрий. – Тогда вам придется выдержать его салат из секретных ингредиентов. Со специальным соусом. Каждый сезон он увеличивает количество ингредиентов. Сколько на этот раз? Пятнадцать?
– Двадцать, – ответил Владимир. – Обещал специально для меня приготовить.
– Начинал он с пяти, – рассмеялся Дмитрий. – Не советую пробовать, если, конечно, вы не любите вареную брокколи и сырую цветную капусту.
– И не собирался, – улыбнулся Владимир, обнаружив единомышленника.
– А вы любите ходить под парусом? – спросил Дмитрий.
– На яхте?
– Ну, на маленькой яхте. Вон видите ту красавицу?
Владимир посмотрел туда, куда показывал новый знакомый. Недалеко от берега на якоре стояла крошечная лодка, которую при желании, конечно, можно было назвать и яхтой.
– Я ухожу в море часа на два. Это свобода. Понимаете? Полная свобода. Только море вокруг. Если хотите, пойдем вместе. Рыбы наловим.
– Я не рыбак, вообще-то. Не очень понимаю это увлечение, – признался Владимир.
Он подумал, что мог обидеть Дмитрия, а тот был ему симпатичен, как оказываются симпатичны люди, у которых находятся схожие интересы и вкусы.
– Это неважно. Тут главное море и тишина! – сказал Дмитрий. – Тогда завтра? Составите компанию?
– Хорошо. Я согласен. Только если вы не заставите меня копать червяков. А вы тоже здесь живете?
– Да. Вон ту пальму видите, которая посередине участка? Я посадил, когда мы решили сделать из этого места гостиницу. Сначала один дом был. Потом достроили. И помидоры мои – вы же наверняка по тропинке пробирались, значит, видели. Меня помидоры очень успокаивают. И яхта. Поливать я тоже люблю. Ирэна сердится, а мне нравится. Я так успокаиваюсь. А Ирэна начинает красить все, что видит. Если она взялась за кисти, лучше спасаться бегством. Плохой знак.
– Это я уже понял.
– Ладно, мне пора, приятно было познакомиться. И я жду вас завтра. Вы ведь наверняка приехали не один, и вам захочется сбежать.
– Уже сбежал. Завтра я собирался улететь, – признался Владимир в порыве откровенности.
– Улететь вы всегда успеете, – Дмитрий не обиделся. – Давайте поплаваем завтра, а там решите. Все, я пошел. Если я не появлюсь в ближайшие пять минут, Ирэна начнет красить столы. Макс будет кудахтать над своими специями, а у меня начнется приступ аллергии – я реагирую на запахи. Правда, забавно? Тут все время чем-то пахнет. То краской, то цветами, то секретными травами Макса. Вот так и живу… Приятно было познакомиться. Отдыхайте. Приходите, когда Макс пожарит первую порцию мяса, выпьет пива и отстанет от гостей со своим фирменным салатом. Вторая порция ему всегда лучше удается. Кстати, а почему вы выбрали этот отель? Если честно.
– Это не я выбирал, – ответил Владимир.
– Да, женщины умеют выбирать нам судьбу. Если бы не Ирэна, а бы тоже здесь не оказался.
Дмитрий собрал складной стульчик и пошел в сторону гостиницы.
Владимир решил поплавать. Вода показалась ему холодной. Некоторое время, скорее для галочки, чем для удовольствия, он побарахтался, пытаясь проплыть хотя бы два метра, борясь с волнами, и с облегчением вышел на берег. Соня наверняка уже его ждет и нервничает. Он услышал музыку из бара, а его подруга ни за что не стала бы пропускать первый вечер, первые знакомства и барбекю, о котором столько говорили. Да и он бы не отказался от куска жареного мяса, хоть первой порции, хоть второй. Даже под салат.
Назад Владимир пробирался той же тропинкой, по которой спустился к пляжу, мимо хозяйского дома. Спугнув в очередной раз кошку, споткнувшись о шланг для полива, он свернул не в те ворота и оказался на парковке, которую уже видел с балкона. Не самый лучший вид, кстати, хотя Соня говорила о виде на море. Ворота, кстати, ему понравились – дубовые, массивные, с ручками-кольцами, замками-собачками… На парковке стоял маленький мотоцикл-скутер, рассчитанный скорее на подростка. Малолитражка уехала. Сидевшая на мусорном баке кошка вытаскивала из пакета остатки еды, причем делала это очень умело и явно не в первый раз. Владимир сказал «кис-кис», поддавшись безусловному рефлексу, а потом, когда кошка подняла морду, крикнул «брысь». Но кошка смерила его оценивающим взглядом и продолжила добывать пропитание, ловко и даже грациозно цепляя лапой пакет. Владимир опять уставился на ворота, но уже с некоторой паникой. Выходя, он повернул кольцо, и щеколда захлопнулась с внутренней стороны. Он подергал кольцо несколько раз, но, видимо, ворота не открывались снаружи. Нужно было или кричать, чтобы привлечь внимание, или перелезать через сетку, которая отгораживала стоянку от футбольного поля и площадки с велосипедами. Владимир очень хотел курить – сигарета бы сейчас не помешала. Но он стоял в одних плавках, не считая полотенца, и даже замерз. Выкрикивать Соню ему показалось неуместным – он никогда не оказывался в подобных нелепых ситуациях, считая, что такое случается только с людьми, не способными здраво мыслить. Да и кричать бессмысленно, Соня наверняка уже сидит в баре и ждет свою рыбу. И вот он, привыкший к разумному, отрепетированному, отточенному и стандартному комфорту гостиниц, оказался практически голым на парковке в обществе помойной кошки.
Владимир в некоторой надежде огляделся – их гостевой дом был единственным, который имел вид на парковку. Судя по наглухо закрытым ставням в спальне, догадка в отношении Сони была верна. Даже если он будет кричать, его никто не услышит. Подойдя к сетке, он понял, что через нее тоже не перелезет. Смеркалось на удивление быстро. Так же быстро становилось прохладно, даже холодно. Наброшенное на плечи полотенце не спасало. Поскольку Владимир не имел никакого опыта выживания в подобных условиях, он просто решил сесть рядом с помойкой и ждать, когда кто-нибудь выйдет из ворот. И только тогда он позавидовал людям, которые могли выйти сухими из воды. В его случае – в прямом смысле слова. Он всегда завидовал мужчинам, которые вели себя как «мужчины». Или женщинам с природной смекалкой и заложенной на генетическом уровне бытовой расторопностью. Такой была Соня и такой никогда не была Александра. Соня бы уже стучалась в соседнюю гостиницу, перезнакомилась с соседями, сверкая своими ямочками. Она бы чувствовала себя в мокром полотенце, как в вечернем платье, и без колебаний пошла по пляжу куда глаза глядят, и вышла бы в нужном месте, готовая хоть к барбекю, хоть к ужину при свечах.
Вот даже сегодня утром. Как давно это было… Так давно, что Владимиру стало страшно. Неужели этот день так и не кончился? Сегодня утром они потеряли чемодан. На багажной ленте его не оказалось. Владимир переживал, но не так, чтобы очень – чемодан был Сонин, с ее нарядами. Соня же даже не расстроилась. Она немедленно очаровала сотрудников своими ямочками – и уже через пятнадцать минут чемодан стоял у ее ног. Соня знала, что ничего плохого с ней приключиться просто не может и без своих платьев она точно не останется. И пока Владимир нервно заполнял бесконечные бланки, звонил по указанным телефонам, Соня находила новых знакомых, умеющих уладить проблему. И она ведь даже не сомневалась, что по-другому быть не может. Владимир считал это инфантильностью и безответственностью. К Соне даже такси всегда приезжало минута в минуту, а к Владимиру, даже без пробок, обязательно задерживалось. Или попадался бестолковый водитель. Или на дороге прямо перед его носом случалась авария.
Владимир опять вспомнил Александру. Она была такой же, как он; если они собирались в поездку, то готовиться начинали за полгода. И это был сложный, мучительный процесс: или не было мест, или места оказывались, но не на нужный срок, или отменялся рейс, или… Соня нашла эту гостиницу за три недели, так же легко заказала билеты, которых, удивительным образом, оставалось ровно две штуки, – и даже этому не поразилась. Казалось, провидение или рок, увидев такую святую веру в прекрасное, плевало на испытания и давало Соне то, чего она ждала. А вот Владимиру доставалось от судьбы по полной. Он ждал плохого, его и получал.
Владимир уже окончательно погрузился в тяжкие мысли. Из ступора его вывело дерзкое и требовательное мяуканье кошки – оказалось, что он уселся рядом с коробкой, в которой жили котята, и кошка требовала, чтобы незнакомец встал и дал ей возможность накормить потомство. Ничто не мешало кошке обойти человека, но она стояла, мяукала и требовала, чтобы гость убирался с ее законной территории. Владимир оглянулся и увидел, как из коробки вылезают котята, среагировавшие на голос матери. Он встал и снова подошел к воротам. Решил стучать, пока кто-нибудь не услышит. Нагнулся в поисках подходящего предмета – палки или камня, но ворота вдруг открылись. Владимиру пришлось отскочить в сторону, чтобы его не ударило массивной ковкой.