— Девушка, спускайтесь немедленно или я позову управляющего! — доносилось снизу, но перестук каблучков с лёгкостью заглушал визги.
— Пускай танцует! Тебе жалко, что ли? Давай девочка, тряхни бюстом! — поддерживала возбуждённая толпа.
Тук-тук, тук-тук-тук! Это каблуки новеньких блестящих сапог или моё сердце? Прыжок! Божечки, неужели я и так умею? Тело, как чужое, гибкое, изящное, стройное, двигалось даже не в такт музыке, а командуя ею, создавая её. Я отклонилась назад, изогнулась в спине, мазнула взглядом по растерянной физиономии Дэна (он никак не мог пробиться в первые ряды зрителей и активно с кем-то ругался, тыча в меня пальцем); подхватила бутылку виски, присела, повинуясь движению бёдер, и опрокинула в рот ближайшему мужлану с внешностью головореза; шлёпнула его по лысинке и провернулась на одной ноге, едва второй не снеся голову охраннику, пытающемуся меня угомонить.
— Я что-то натворила, офицер? — я с разгону плюхнулась на барную стойку и скользнула по ней, остановившись аккурат перед вышибалой, отчётливо косящим под забугорного полицейского. — Хотите меня арестовать? — с готовностью подставила сведённые вместе запястья.
— Нет-нет, девушка… Я так, просто… Работа, сами понимаете.
— Ну так не мешайте девушке развлекаться!
«Так ты это умеешь?» — удивилась зачинщица вакханалии.
— Вообще-то, думала, что нет…
Один танец, второй, третий. Я давно спустилась на танцпол и отрывалась с незнакомцами, которых при иных обстоятельствах обошла бы в тёмном переулке по большой дуге. От жара тела стёкла очков покрылись испариной, но я не стирала её: происходящее и так виделось как в тумане.
Притащившего меня в логово зла рыжего мерзавца и след простыл. Оскорблённую невинность из себя, небось, корчит. Ничего-ничего, мне и без тебя вполне-е-е-е хорошо!
— А ты отлично двигаешься, блондиночка! — пивное дыхание вперемешку с чипсовой отрыжкой заставило вынырнуть из моря безумия.
«Мерзость какая», — сожжённую на костре ведьму мало что может выбить из колеи, но вот этот здоровяк с немытой головой преуспел.
Я остановилась, с ужасом вникая в то, что только что устроила. Вытерла воротом футболки потный лоб.
— Спасибо, — попыталась улизнуть, пока не натворила чего похуже.
— Далеко собралась?
— Недалече. Я б даже сказала, близёхонько, — нервно отшутилась я, пытаясь обойти препятствие.
Препятствие обходиться не желало.
— Ещё один танец, блондиночка. Не обижай меня. Я очень не люблю обижаться!
Люди вокруг продолжали пить, отплясывать и наслаждаться свободой слов и действий. Ею же собирался насладиться и мой неприятный собеседник, ощутимо шлёпнув по попе.
И тут ведьма вспомнила, что она, вообще-то, опасная и сильная, и зарядила здоровяку кулаком в челюсть. Одного не учла: удар был её, правильно поставленный, уверенный, а вот кулак — мой. А мой кулак не приучен к дракам.
— Ай! — мышца треснула и занемела.
— Ты чего это? Ты со мной ссоришься, что ли? — не понял танцор.
— И в мыслях не было! — я баюкала повреждённую руку и не сразу заметила, что второй приятель здоровяка, лысый потребитель виски, ненавязчиво оттесняет меня к выходу.
— Ребятки, я жуть как польщена вниманием, но, думаю, пора прощаться. Пишите письма голубиной почтой…
Чёрный провал двери приближался и, чем ближе он становился, тем яснее я понимала, что это выход не на улицу, а в подворотню, в которой во всех уважающих себя фильмах герои устраивают драки или, что куда менее приятно, совершают преступления.
— Нет, блондиночка, так не делается. Пошли-ка…
Я прекрасно понимала, куда и зачем мне предлагается пойти, поэтому, задвинув подальше внутренний голос, логику и чувство собственного достоинства, заорала:
— Пожа-а-а-ар! — а что ещё вопить в такой ситуации? Не взывать же к милости внезапно ставших слепо-глухо-немыми отдыхающих? Крик утонул в лапище, перекрывшей орало вместе с носом, так что вскоре сложно стало не только звать на помощь, но и дышать. Второе похищение за неделю? Да вы с ума сошли!
Кажется, перед тем как меня вытолкнули на улицу и шарахнули лбом о железный угол помойки, я успела выцепить взглядом Дэна. Но он, как назло, демонстративно смотрел в кружку с пивом и спасать подружку не спешил.
— Ну что, краля, доплясалась? — лысый за кудряшки приподнял жертву до уровня груди с одиноким длинным волосом в глубоко расстёгнутом вороте рубашки. Потрепал по щёчке, аккуратно снял и положил на край мусорного контейнера мои очки.
— Хорошие девочки в такие места в одиночку не ходят, — с готовностью пристроился позади второй громила.
Страшно. Божечки, до чего же страшно! Никакая я не уверенная в себе, не сильная и не эффектная женщина! Психанула и решила проучить красавчика Дэна, который, видите ли, потащил меня развлекаться против воли? Да я просто не успела поужинать и поехала кукушечкой от голода! Нельзя, нельзя, нельзя в таком состоянии принимать решения!
И теперь двое огромных вонючих мужиков зажали меня в подворотне, как в начале паршивого романчика, а любовный интерес главной героини всё никак не появляется с ироничной фразочкой, чтобы раскидать обидчиков.
— «Кто сказал, что я одна?»
«Спи, малышка. Я разберусь».
Здоровяк позади ухватил меня, прижимая руки к торсу:
— Не рыпайся!
Я и не собиралась: зачем это вырываться, когда можно оттолкнуться от земли и, уперевшись спиной в одного придурка, пнуть пятками в грудь с дурацким курчавым волоском второго. В глубоко расстёгнутом вороте аляповатой рубашки запунцовели две симметричных ссадины. Ну точно породистая лошадь лягнула! Гордый носитель засаленного чубчика не выдержал удара, покачнулся, отпустил меня в попытке не потерять равновесие, но не сумел и растянулся на асфальте, прекрасно дополнив композицию из обсосанных бычков. Растянулся он, конечно, не без помощи. Пришлось присесть на корточки и добавить вытянутой ногой под голенищем.
— Гадина! — тем временем лысый внимательно и почти восхищённо осматривал свежие шрамы. — Да ты знаешь, что я за это сделаю?
Он растопырил руки и вразвалку пошёл вперёд, искренне уверенный, что загоняет глупую курицу в закуток у контейнера. Напуганная стеснительная девчонка наверняка поддалась бы. Попыталась проскользнуть под плечом, чтобы прорваться к двери, а то и вовсе завизжала бы, забиваясь в угол, согласилась бы на любые унижения, чтобы остаться в живых. Но сейчас бал правила совсем другая женщина. И её нисколько не пугала брызжущая во все стороны слюна взбесившегося мужика.
— «Извинишься? — предположила ведьма. — Это было бы очень верное решение».
— Чего сказала? Да я не посмотрю, что тебя бить нельзя! Ты у меня ща-а-а-а…
Заканчивал он очень высоко и тонко, придерживая грозящую отвалиться ценность между ног и скрещивая коленки.
Растяжение в правой руке не позволяло нанести удар, но я чувствовала едва сдерживаемый азарт: ведьме хотелось, жутко хотелось драки! Она упивалась силой и не убивала двух слишком уверенных в себе самцов лишь потому, что я, хоть и отошла на второй план, но не пряталась в темноте подсознания, а на равных участвовала в потасовке. Пусть и в роли бесправного наблюдателя.
Это наваждение. Фантазия, сон, в который я провалилась. Разве такое случается на самом деле?
Ведьма без малейшего страха встала перед травмированным, неспешно поправила футболку:
— «Я сказала, что тебе следует извиниться. Ну! — ворот аляповатой рубашки затрещал, натянутый нашей общей рукой. — Говори! «Прошу прощения, мэм!»
— Да пошла ты, бешеная тварь!
Он сказал это почти торжествующе. Почти готовясь плюнуть мне в лицо. Потому что видел: его приятель приложился темечком куда слабее, чем заслужил, и уже поднялся на ноги. Обгрызенная крысами доска стала отличным оружием и невидимый (хе-хе!) враг крался сзади на цыпочках, чтобы воспользоваться им.
«Глупые, смешные людишки! А убивала отряды элитных бойцов. Что мне вы?»
Я не стала оборачиваться. И отпускать воротник рубашки, теряющей пуговицы с той же скоростью, что и её владелец достоинство, — тоже. Лишь выпрямила руку, направляя ладонь туда, где стоял якобы незаметный нападающий. Прогнившая доска затрещала, плюнула искрами и зачадила, так и не вспыхнув, но и этого хватило, чтобы недоделанный ниндзя испуганно отбросил её.
Это наваждение. Фантазия, сон, в который я провалилась. Но сон ведь можно контролировать, так?
— Не убивай их! — встряла я, сообразив, чем грозит пьянчужкам поднимающийся из желудка вверх гнев.
— «Ты понимаешь, что они хотели с тобой сделать? С нами сделать?»
— И это ужасно! Но и мы вели себя неправильно! Хорошие девочки и правда не ходят в такие места…
Мужики переглянулись:
— С кем это она?
— Двинутая какая-то…
Почему-то их желание поразвлечься с горячей блондиночкой ускоренно стремилось к нулю.
— «И ты просто отпустишь их?»
— А ты нет? — искренне удивилась я. Кир предупреждал, что ведьма опасна, но впервые я почувствовала её по-настоящему: расчётливую, спокойную убийцу. Наказание обидчиков не стало бы для неё изломом, трагедией, чудовищным преступлением. Она собиралась свернуть им шеи лишь потому, что считала это правильным. А если другие считают иначе, это уже их проблема. — Пожалуйста, не убивай никого. Мы же договорились.
Она с явным сожалением опустила руки.
— «Ладно! Ты удивляешь меня, малышка».
— А ты меня пугаешь.
— «Я всех пугаю. В этом и есть смысл».
Захотелось часто-часто моргать, потому что в глазах вдруг жутко пересохло. Как будто я сидела на пляже и без очков смотрела на палящее солнце. Она открыла рот и закричала, но не звук вырвался из него, нет. Изо рта раздвоенным драконьим языком полыхнул огонь.
— «Бегите и подумайте трижды, прежде чем строить из себя мачо, — низкий, не похожий на мой голос хлестал их не хуже пощёчин. Один мерзавец плюхнулся на колени, в ужасе взирая на Тёмного Феникса, сошедшего со страниц комиксов. Гм, интересно, хоть кто-то, кроме меня, оценил аналогию? Второй, не тратя времени даром, бросился наутёк. — Хорошие девочки в такие места в одиночку не ходят», — передразнила ведьма.