— Но никто не говорил, что я хорошая, — закончила я за неё и удивлённо переспросила: — Мачо?
«У тебя в голове крутится очень много новых слов. Некоторые из них мне нравятся. А что такое Мортал Комбат и почему ты называешь нас Соней Блейд?»
Я смутилась:
— Это культурное достояние. Классика…
Момент самолюбования нарушили одобрительные хлопки.
Дэн стоял у двери, оперевшись на неё одним плечом.
— Торопился помочь, но, кажется, ты и без меня отлично справляешься, — кинул он мне забытую в баре куртку.
Несостоявшийся маньяк, сообразив, что калечить его передумали, попытался вскочить с колен, но вместо этого получилось только неуклюже подползти к новому действующему лицу.
— Ты! — обвинительно заикался он. — Ты! Ты не…
Рыжий удивлённо ткнул себя пальцем в грудь:
— Я?
— Ты!
— Думаю, тебе прямо сейчас лучше помолчать, — доверительно сообщил Дэн здоровяку. Тот продолжил открывать рот, но, к огромному удивлению, не мог выдавить из него ни слова. — И прилечь.
Оказывается, у поджарого Дениса имелась более чем тяжёлая рука, которую он не замедлил направить в челюсть неповоротливому амбалу.
— Ну я, — игриво стряхнул лис несуществующую пыль с косухи. — Ты чего убежала, Сонь?
Я горестно вздохнула.
«А что ты хотела? Красивые мужчины никогда не отличались умом», — я вынужденно согласилась с внутренним голосом.
— Давно ты тут стоял?
Внезапно вспомнив, что без них ничего не вижу, я почти на ощупь нашла очки, забытые на мусорке, и брезгливо протёрла краем футболки.
— Не очень. Но представление застал. Браво! — он повторил аплодисменты. — Отметим твоё первое осознанное колдовство бутылочкой элитного и ни капельки не спёртого с вип-столика шампанского? — подхватил он с земли бутылку.
«Что ты там говорила про сериал?» — безошибочно поняла ведьма моё настроение.
— Нет, Дэн. Я хочу домой. И есть. И не видеть тебя.
Я прошла мимо, игнорируя язвительные комментарии.
— Голодные женщины хуже керосина! Да что с тобой? Соня? Соня!
Но я не позволяла догнать и уболтать себя. Я же не опытная кокетка, сумевшая довести искусство обиды до совершенства.
Стоял он там, видите ли. Справляюсь я… мы. Да, мы прекрасно справлялись и без него! Но дело совсем не в этом! Дэн замечательный. Весёлый, обаятельный и привлекательный настолько, что не верится, что он вообще мог обратить внимание на серую мышку Соню.
Наверное, дуться, толком не понимая, на что, и убегать, не обсудив проблему, слишком по-женски. Но всё-таки я делала именно это. Или всё намного проще, и я попросту боюсь обжечься, доверившись красавчику из высшей лиги.
Он нагнал меня в конце улицы, не успев забрать с парковки машину. Дождь превратился в невесомую морось, смазывающую пятна фонарей, запутавшихся в листьях. Я поплотнее запахнула куртку, в который раз пожалев, что вообще приняла подарок, и попыталась прикрыть замёрзшую шею. Но теплее не стало ни капельки, как будто холод шёл изнутри.
— Соня! Эй! — Дэн хлопнул меня по спине и по инерции пробежал вперёд ещё пару метров. Вернулся: — Что случилось?
В таких ситуациях полагается всхлипнуть и протянуть «ничего-о-о». Если спектакль достаточно выразителен, мужчина готов на всё. Но мой опыт подобных истерик базировался на фильмах, героини которых куда грамотнее использовали женские чары. Поэтому я тихо попросила:
— Не знаю. Дай успокоиться. Слишком много всего случилось. Мне нужно… подумать.
— Думай, — согласился рыжий и зашагал рядом.
— Одной, — подчеркнула я.
Провожатай не преминул напомнить:
— Одна ты сегодня уже нагуляла проблем.
— И прекрасно справилась с ними, как ты изволил заметить, — нет, я и правда справилась. Но вот хотела ли я справляться сама или действительно впервые в жизни ждала, что рядом окажется защитник? Впрочем, защитник действительно стоял близёхонько. Только ничего не сделал.
Дорога легко стелилась под ноги. Ни одного позднего прохожего, ответственного собачника или упёртого романтика с умирающим веником из роз. Только шумный рыжий пройдоха рядом, не дающий остаться наедине с мыслями.
— Давай вернёмся за машиной? — предложил он.
— Возвращайся, — я не замедлилась.
— Сонь… Вернёмся, чтобы домой тебя отвезти, — он остановился в круге света фонаря, как актёр под софитами. Поймал за рукав. Я не стала устраивать сцен или вырываться. — Что случилось? Ты так испугалась?
Испугалась, это верно. До чёртиков испугалась! Только полный баран этого не поймёт! Но не уверена, что прочь от настойчивого ухажёра меня гонит именно это.
— Откуда ты знаешь Кира? — я достаточно детективов перечитала, чтобы научиться подмечать детали. Но в общую мозаику эти кусочки складываться категорически не желали.
— Ничего интересного, — отмахнулся хитрец. — Просто старые друзья. Как я могу тебя утешить?
Он попытался погладить мою щеку. Не правда ли, идиллическая картина? Промозглая осень, двое в круге золотистого света, нежное прикосновение. Я отстранилась.
— Хорошо, тогда другой вопрос. Откуда ты знаешь ведьму? Откуда она знает тебя, Галвин?
Его веко дёрнулось, но легкомысленная улыбка осталась на лице, как приклеенная маска:
— Дело прошлое и неинтересное, — может, выпьем кофе?
— «Чтобы очаровать женщину, не мешало бы её сначала накормить», — не выдержала и влезла ведьма. Верно говорит, но на поздний ужин я всё равно не согласилась бы. По крайней мере, не в обществе рыжего лиса.
— Вот что случилось, — я снова дёрнула вверх молнию куртки, но тепла или уверенности это так и не прибавило. — Я не доверяю тебе, Дэн. Ты очарователен…
— Спасибо, — изящно склонился он.
— Но от тебя разит фальшью за километр.
— А вот это обидно. Ну ты чего? — кавалер поиграл бегунком молнии на моей куртке. — Это же я!
— Кто? — я отступила назад, прячась в темноте вне золотистого круга. А то словно не под фонарём, а на операционном столе. Лежу и покорно жду, пока моё сердце препарирует незнакомец. — Я знаю тебя чуть дольше двух дней, а секретов накопилось столько, что на два сезона хватит! Я понятия не имею, кто ты, Дэн!
С его волос стекал жёлтый тёплый свет. Дэн стоял там, как Ромео в финале пьесы, недоумённо, растерянно глядя в ночь.
— Я тот, кто спас тебе жизнь, — широко расставил ноги: он уверен в каждом сказанном слове. — Я тот, кто оказался рядом, когда понадобилась помощь. Я тот, кто рассмотрел в серой мыши что-то большее и захотел узнать тебя ближе. Этого недостаточно?
Как жарко, как красиво говорит!
«Нет».
— Нет.
Лампочка в фонаре замигала, бзыкнула от напряжения и перегорела.
Дэн выбросил вперёд руку, надеясь поймать меня и притянуть обратно. Я увернулась.
— Тогда что сделать, чтобы заслужить доверие?
Для начала рассказать всё, что ты скрываешь, рыжий хитрец!
— Не уверена, что нам обоим это действительно нужно…
Конечно, я совершаю глупость. Только круглая дура откажется от компании такого, как он. Одни восторженные охи Насти, когда Дэн заехал за мной на прошлой работе, чего стоили! Наверное, я и правда круглая дура.
Он всё ещё походил на лиса. Но мало кто помнит, что лисы всё же хищники с острыми зубами, а не просто носители пушистых хвостиков.
— А ты за меня не решай.
— Просто дай мне немного времени, хорошо? — я осторожно двинулась к дороге, где как раз ненавязчиво припарковалось жёлтое такси. Водитель неспешно закурил в крохотную щель окна, но мотор глушить не спешил: наверняка он работал таксистом очень давно, и прекрасно мог распознать зарождающуюся ссору. Вот сейчас у кого-то из парочки сдадут нервы и он (или она), красиво, демонстративно запрыгнет в машину и прикажет кататься по ночному городу, чтобы пускать скупую мужскую или щедрую женскую слезу под выразительные пейзажи. А счётчик будет капать.
Дэн вдохнул и выдохнул так глубоко, что плечи жёсткой кожаной косухи приподнялись. Нырнул в темноту, ко мне, поймал, как опытный зверь ловит наивного, избалованного зоопарком зайца и прижал к себе. Заправил за уши мои кудряшки и обеими ладонями обнял щёки:
— Ни за что на свете.
Умел ли он вообще целоваться нежно? Осторожно, просительно, как всегда целуются в первый раз? Вряд ли. Этот рыжий нахал целиком состоял из напора, и смешно надеяться на иной поцелуй. Он сминал мои губы, не дожидаясь, не прося и не требуя ответа. Целовал, как целуют резиновую куклу, не умеющую ни чувствовать, не отвечать на чувства. Запускал руки под ледяную куртку, нашаривал обнажённые участки кожи и впивался в них пальцами.
Очки точно не переживут сегодняшний вечер! Придётся перематывать их скотчем и рисовать шрам на лбу, потому что дужка хрустнула и покосилась. Я пыталась оттолкнуть, замахнуться, как полагается сделать героине фильма про любовь, но, увы, в фильмах всё куда проще. В реальности же мужчина плевать хотел на попытки сопротивления. Он не собирался переходить границу, но считал себя в праве закончить поцелуй. И вряд ли что-то на этом свете могло ему помешать это сделать.
— Эй, дэвушка! — таксист флегматично выдохнул дымок. — Дэвушка! Хоты-тэ, я этого шато[1] пэрееду?
Оказывается, кое-что всё-таки способно заставить Дэна выйти из образа властного героя: он громогласно заржал. Я воспользовалась передышкой и нырнула в авто. Назвала адрес.
А Дэн остался там. Так и не понявший, где оступился, обескураженный моей грубостью. Но точно не чувствующий вины.
— Простите, — к середине пути любопытство взяло верх. — А что такое шато?
Водитель выпустил аккуратное дымное колечко, не слишком заботясь о том, чтобы его вытянуло ветром на улицу.
— Это грузинский коплэмэнт та-а-акой. Про стр-р-р-растного мужчину.
[1] Шато — дурно пахнущее грузинское слово, не имеющее никакого отношения ни к комплиментам, ни к мужской силе
Глава 8. Eye of the tiger
Сначала я посмотрела в глазок. Сбегала на кухню, прикрываясь занавеской, выглянула в окно и, на всякий случай, ещё раз в глазок. Дэн нигде не караулил с охапкой цветов или, что куда перспективнее, с коробкой пирожных. Уже три дня как не караулил, не звонил и не появлялся. Гад!