— Вот, к чаю принёс…
Сначала я приняла угощение и только потом поняла, кто мне его вручил. Что происходит? Шеф пришёл меня уволить? Шеф пришёл меня убить? Или извиниться за то, что убил Дэна?
— Кухня там, — с трудом подобрала челюсть я.
— Спасибо.
Кир чинно сложил руки на коленках и молча наблюдал, пока я ставила чайник и тянулась за чашками.
— Ты плохо себя чувствуешь? — неожиданно спросил он.
Я нехотя опустилась на стул и покаялась:
— Промокла с утра и, кажется, простудилась. Ничего, что сбежала с работы пораньше?
— Ты не одна сбежала, — хихикнул и тут же удивлённо прикрыл рот шеф. Притворно тяжело вздохнул: — Кажется, мы снова упустили опасного контрабандиста…
— Дэн удрал?
— Как и всегда, — пожал плечами начальник. — Наверное, мы недостаточно сильно хотели его поймать. Как и в прошлый… и в позапрошлый раз. Что поделать? Я сентиментален. Вообще-то, — Кир прокашлялся, — вообще-то, я хотел извиниться. За него. Честное слово, я не оправдываю поступка Дэна. Он наверняка перепугал тебя да и вообще он… ну…
— Козёл? — подсказала я, направляя все моральные силы на то, чтобы злиться на рыжего, а не ругать себя за отсутствие к нему ответных чувств.
— Я хотел сказать, он очень эмоционален. Но, да, козёл тоже. Уверен, он ужасно сожалеет о том, что натворил, но…
— Но извиниться лично не додумался.
Я ещё раз громогласно чихнула. Пришлось залезть под стол, чтобы чих не разлетелся по всей кухне, а поднявшись над его поверхностью, я заметила у Кира едва уловимые признаки улыбки.
— Уверен, он исправится, — Кирилл твёрдо взял меня под руку и повёл в комнату. — Забудь про чай. Тебя хоть хоронить сейчас. Ложись в постель.
«Хоронить? Метко сказано», — саркастично прокомментировала Нели.
— Знаю, глупо пытаться его оправдать. Дэн и правда козёл, но я знаю этого козла не первую жизнь. Он дурной, но искренний. Он, кажется, и правда по уши влюбился.
Я очень хотела отказаться от кроватного режима и отбросить одеяло, но оно так нежно обняло плечи, а Кир так мягко положил ладонь поверх, что болезнь вдруг перестала казаться такой уж неприятностью.
— Он ведь не обидел тебя?
Я с трудом подавила желание забраться к холодному страшному шефу на коленки и попросить меня укачать. Вместо этого повыше натянула одеяло:
— Нет. Просто слегка слетел с катушек, — вздохнула, — он и правда не виноват в случившемся. Мне стоило сразу сказать ему, что чувствую. Или чего не чувствую…
Непроходящая грусть, намертво отпечатавшаяся на лице Кира, ненадолго исчезла. Он вздрогнул, повернулся, но торопливо отвёл глаза.
— Я думал, вы пара, — подчёркнуто равнодушно, будто из одной вежливости поддержал беседу он.
— Дэн тоже так думал, — я всматривалась в лохматые пряди, закрывающие лицо Кира, но никак не могла уловить ни отголоска эмоций. — Вот только меня забыл об этом спросить.
Его рука на моём плече напряглась, вены проявились особенно сильно, колючая кофта, казалось, сейчас расползётся по швам, но это длилось совсем недолго. Кир опустил голову ниже, зажмурился, точно сдерживая целую лавину слов, и кратко велел:
— Поговори с ним. Уверен, у вас всё получится. Дэн и правда не такой плохой, как ты могла подумать. Он тоже многое пережил. И многих потерял.
Он… Ну конечно, Кир здесь не ради себя. Странное соперничество, вечная вражда, что это, если не лучшее доказательство живучей дружбы? Он просит за рыжего влюблённого, а не… не за кого-то другого.
— Зачем ты пришёл? — услышав вопрос, Кирилл сразу убрал руку, а мне захотелось вцепиться в неё, прижать к груди и никогда-никогда больше не отпускать. — Ты ведь не любишь выходить из особняка, верно?
— Не совсем, — он сложил ладони лодочкой и сжал так сильно, что и без того бледные пальцы совсем обескровили. — Я не могу… Не мог покидать этот дом. В первую очередь, мы тюрьма, Соня. А любой тюрьме нужен надзиратель. Я слежу за некогда вырванными и замурованными душами. Я — тот, кто убил их. И я тот, кого они ненавидят. Им ведь нужно ненавидеть хоть кого-то. Всем нужно.
— Но это же пытка…
«И не только для нас», — подтвердила Нели.
— Они совершали преступления. Это их кара.
Я придвинулась, подтянув одеяло повыше, касаясь его бедра своим и вместе с Киром рассматривая плакат с Бэтменом на стене.
— Это пытка не только для них, но и для тебя, верно?
Он отсел чуть левее, отгородился:
— Ты слишком догадливая. Постарайся в следующий раз не озвучивать свои догадки, хорошо?
Месяц назад я бы юркнула обратно в кровать и молилась, чтобы шеф поскорее ушёл. Месяц назад я не была знакома с мёртвой ведьмой, не умела колдовать и понятия не имела, каково это — постоять за себя.
Я погладила его по спине. Шерстяная кофта жутко кололась, кусалась, пытаясь защитить личное пространство хозяина. Словно обрубки некогда обломанных крыльев царапали кожу.
— За что ты мучаешь себя? Это ведь не обязанность, не требование. Всего лишь работа. Но ты превратил её в наказание. Ты не даёшь людям приблизиться к тебе, отгораживаешься даже от тех, — я с трудом удержала голос ровно, не давая ему сорваться, — от тех, кому ты дорог.
— Например? — он повернулся и твёрдо посмотрел мне в глаза. Выплеснул из серых, холодных омутов всю боль, что пряталась в них, весь страх. — Кто неравнодушен ко мне, Соня? Я всего лишь убийца на пенсии, вредный колдунишка, не дающий вам расслабиться. Я делаю всё, чтобы вы ненавидели меня. Так кому может быть дорог такой человек?
Я облизала губы, но те так и остались шершавыми. Нели требовала прекратить бессмысленный разговор, да Кир и сам делал всё, чтобы я выгнала его за порог. Каких же усилий стоило выделить в этом водовороте эмоций собственные! Но как же ясно всё стало, когда это произошло…
— Ты дорог друзьям, — осторожно начала я, гладя его, как дикого кота, заново приучая к ласке. Кажется, колючая кофта раздирала пальцы в кровь, но я не останавливалась: — Лина влюблена в тебя, и ты прекрасно это знаешь. А ещё, — проклятая простуда! Голос хрипел, как ржавое колесо! — А ещё…
Навернулись слёзы. Он смотрел на меня испытующе, холодно. Так, как умел смотреть только он. Озноб смешался с жаром, расплавил мозги. Я задрожала, не в силах сфокусироваться на усталом сосредоточенном лице, замершем в каких-то десяти сантиметрах.
И, наконец, меня прорвало:
— Почему ты не вырвал душу ведьмы из меня сразу? — упомянутая ведьма возмущённо ахнула, но я не позволила ей перехватить контроль. У тебя было более чем достаточно времени объясниться, Нели. Теперь я спрашиваю по-другому: — Почему ты не вырвал её сразу, но, когда узнал, как я справилась с заключённым четыре-ноль-пять…
— Ноль-шесть, — машинально поправил Кир, а я вспылила.
— Да какая, к чёрту, разница?! Почему тогда ты накричал на меня? Почему пытался разделить нас с Нели? Почему тогда, но не сразу, хотя я и умоляла тебя о помощи?
— Это было опасно…
— Враньё!
— Нужно было подождать…
— Ты снова врёшь мне! Ты обещал, что будешь единственным, кто всегда говорит правду! — я собрала в горсть колючую кофту, готовая сорвать проклятую тряпку. — Почему ты не сделал этого?
— Я испугался, ясно?! — Кир бросил полный надежды взгляд на дверь. Наверняка хотел вскочить и уйти, но я вцепилась мёртвой хваткой. Сейчас или никогда. Я должна узнать, наконец, что скрывает этот молчаливый колдун. — Я мог её вырвать! С самого начала мог, но испугался!
— Почему?
Кир поймал мои запястья, больно сжал. Теперь я не могла бы вырваться при всём желании.
— Я испугался за тебя! За твою жизнь. Потому что я понятия не имею, какую душу вырву, а какую оставлю. Помнишь беднягу Толика, в которого вселился заключённый?
Я замотала головой, а потом так же активно закивала:
— Ты с лёгкостью вырвал из него вселившегося колдуна.
— Я понятия не имел, что вырываю его, а не человека! Если бы не повезло, если бы я не угадал, просто убил бы смертное тело вместе с заключённой в нём душой. Они оба погибли бы тогда. Но им я готов был рискнуть, а тобой… Я собирался сделать это. За этим мы и пытались тебя похитить. Но ты явилась к нам сама. Такая… — воспоминание точно причиняло ему боль, — такая упрямая. Искренняя. Нежная и беззащитная. И я не смог. Я испугался за тебя, Соня. Соврал, что уже поздно. Вдруг ты бы сумела с ней справиться? Вдруг ведьма не проявила бы себя больше? Дурацкая, неоправданная надежда… А потом я увидел в тебе её. Ты использовала её магию, как свою. До чего же ловко ты обращалась с ней! Словно выросла, родилась, обладая этой силой. Я решил, что Нели захватила тело, что от тебя ничего не осталось. И я сорвался.
Его хватка ослабла, но я так и не отстранилась. Смотрела на человека, потерявшего жену, родной мир, всех, кого любил. Смотрела и понимала, что часть вины за это лежит на мне. Не стоило заводить дружбу с мёртвой ведьмой.
«Не стоило связываться с тобой, малышка», — печально подтвердила она.
— Ты вся дрожишь.
Он мягко провёл ладонями от моих запястий к плечам, подтянул одеяло, улыбнулся так тоскливо, что перехватывало горло, расстегнул колючую шерстяную кофту и набросил мне на плечи.
Запах корицы обнял, погружая в чудесное, волшебное сумасшествие. И вовсе эта кофта не колючая. Напротив: мягкая, тёплая, как пряный чай промозглой осенью. Почему комната плывёт перед глазами? Это всё простуда? Жар? Или волшебный коричный аромат?
Он коснулся губами моего лба, проверяя температуру. Никакой нежности, никаких надежд, никаких чувств.
— Почему ты испугался за меня?
Кир убрал волосы с моего покрытого испариной лба и, я почти в этом уверена, улыбнулся по-настоящему. Его губы накрыли мои. Нежно, трепетно, вопросительно. Поцелуй, пахнущий корицей, поцелуй с лёгкой горчинкой, поцелуй, разделивший эту осень на до и после.
Где-то невероятно далеко, кажется, в другой вселенной, очумело свистел и надрывался чайник. Но на него уже никто не обращал внимания.