Неожиданно с трескающимся звуком включилась вторая лампочка в фонаре и осветила головной вагон электрички. Перед Соней был всего лишь поезд метро, а то, что она приняла за глаза, оказалось фарами. Она решила подойти ближе к тоннелю. Какая-то неведомая сила тянула её внутрь. Только она перешла линию, все звуки сразу исчезли. Все, кроме одного. В глубине тоннеля что-то медленно капало, гулким эхом разносясь по подземельям. Глаза стали наконец привыкать к темноте. Тоннель уходил вправо и резко вниз. «И как только поезда поднимаются по такому склону», – удивилась про себя Соня и на ощупь пошла вперед. Тоннель расширялся. Перед глазами выросло огромное, слабо подсвеченное красным аварийным светом помещение с несколькими путями, уходящими в другие тоннели, и десятками ржавых металлических лестниц, ведущих в технические помещения. Помимо капель, появился лёгкий гул. Словно прямо сейчас из тоннеля выкатится поезд, но всё так же ничего не происходило. Голоса отсутствовали, но она чувствовала чьё-то присутствие, что-то чрезвычайно знакомое, но давно забытое.
На одной из лестниц показалась тень. Соня попятилась назад, споткнулась о рельсу и грохнулась на бетонный пол. Чёрная тень увеличивалась на фоне красных ламп. Она узнала её. Та самая, что она видела в деревне на озере во время грозы, та самая, что появилась в её прошлом сне. Чёрный силуэт человека в капюшоне медленно спускался по ступенькам.
– Ты не можешь бежать от меня вечно, – произнесла тень низким женским голосом, – в прошлый раз мы не успели договорить.
Соня попыталась встать, но ноги будто залили свинцом, как в кошмарах.
– Что вы искали в моём доме? – женщина остановилась на последней ступеньке.
– Я… я ничего не помню, – но память как нарочно стала включать картинки прошлого сна. Соня вспомнила про предупреждение.
– Деточка, кого ты пытаешься обмануть? Ты ослушалась и заслуживаешь наказания! Твоя самонадеянность снова привела тебя ко мне. Дай-ка подумаю. Да-а-а, я знаю, что тебе точно понравится, – женщина взмахнула рукой и щёлкнула пальцами, но ничего не произошло, – хорошо, очень хорошо. Я хотела тебя кое с кем познакомить, но, боюсь, мы перенесём это на следующий раз. Но у меня есть что тебе показать, – звук был больше похож на карканье вороны, но тут же сменился на юный девичий голосок.
– А я думала, мы сможем подружиться, сестрёнка. Так давно тебя не видела…
Голос больно ударил по воспоминаниям. Она не слышала этот голос одиннадцать лет. И не думала, что когда-либо услышит ещё.
– Лилия…?
– Лилия. Да, почти…
– Но ты же утонула, – на глазах у Сони появились слёзы.
– Эх… – наигранно всплакнул голос. – Неужели и ты забыла меня? Кажется, все меня забыли… Но теперь слушай меня. Ты не сможешь проснуться, пока я не разрешу, пока не пройдёшь весь путь до конца. А если не успеешь до восхода солнца, то остаешься здесь навсегда. За забором налево, по тропе. А теперь – беги! – последняя фраза уже звучала строгим женским голосом.
Оцепенение отпустило, и Соня снова попыталась встать. Шаг за шагом она пробиралась из тоннеля в сторону выхода, и чем ближе, тем легче становилось идти. Издалека она увидела одинокий свет фонаря и наконец побежала. Поднявшийся ветер подталкивал её в спину. Тоннель словно выплюнул её из себя. Соня кубарем выкатилась, разодрав в кровь колени. Мир снова наполнился звуками, как будто кто-то вытащил затычки из ушей.
Соня разревелась. Голос умершей сестры казался таким настоящим, а последняя фраза эхом повторялась в голове.
«Почти? Что значит почти?» Ей хотелось вернуться и спросить всё, что накопилось за эти одиннадцать лет. На улице смелость к ней вернулась. Но только она взглянула в чёрную бездну тоннеля, уверенность мигом пропала.
Соня отряхнулась и поспешила убраться из этого места. Кадры прошлого сна всплывали в голове, словно кто-то достал старую запылившуюся кассету и включил её. Длинный подземный коридор с камерами похожими на тюремные. Ребенок и мужчина в первых двух, странная комната с не имеющими смысл статьями, женщина в капюшоне в таинственном кабинете. Она не помнила диалога, хотя осознавала, что он важен и обязательно ещё вернётся в память, но пока пустота. Соня мотнула головой, вытряхнув ненужные мысли, и пошла дальше по лесу.
Слева от тропы показались кресты. На старом кладбище покоились жители города из ближайших деревень. При свете луны некоторые из крестов казались огромными, а на них вместо фотографий висели распятые куклы. Все они разом начали шептаться, и всё кладбище заполнилось шорохом мертвых губ. Соня медленно шла мимо них, вслушиваясь в слова.
«Прости меня», – повторяла старая потрёпанная кукла, повернув голову к небольшой каменной плите, что была рядом с ней за одной оградкой. Соня провела ладонью по грубому холодному камню. Немного смахнув грязь и паутину, она смогла рассмотреть фотографию молодой девушки. «Прости, что не смог». Раздался ещё один звук откуда-то снизу. Словно кто-то бил по земле изнутри. Соня отпрянула и чуть не врезалась в крест, который внезапно появился посередине тропы. Все голоса разом замолкли. «Прости…» Головы кукол медленно, с хрустом застывших позвонков, повернулись к Соне. Крест был пуст, но прямо к сердцевине на толстый гвоздь была прибита старая пожелтевшая фотография её самой. Тонким почерком, едва читаемым, на ней было написано: «Ты не сможешь бежать от меня вечно».
«Залезай», – шепнула старая кукла. «Залезай!» – подхватили остальные. И за секунду гробовая тишина превратилась в хор мёртвых кукольных голосов. Поднялся холодный ветер. Куклы, несмотря на страшные голоса, смешно болтались из стороны в сторону. У некоторых начали отваливаться прибитые гвоздями руки. Из пластмассовых дыр сочилась настоящая кровь. Соня обогнула «свой» крест и побежала дальше по тропе, оставляя кладбище за спиной.
Соня никогда не играла в куклы в детстве. После смерти сестры в квартире перестали появляться игрушки. В детском саду и на площадке она завидовала другим детям. Злость постепенно превращалась в ненависть. В начальном классе она тайком выкрала любимую куклу своей подруги Леры. Соня знала, что именно это была её любимая и поэтому с особой жестокостью оторвала от неё конечности и сбросила в ручей. Ей нравилось наблюдать, как маленькие ручки и ножки плывут по течению. Матушка была очень довольна и даже целых два дня терпела побои от родителей за неё, когда они узнали, что их дочка «воровка».
Тропа неспешно виляла между деревьев, которые понемногу начинали редеть, пока Соня не вышла к болоту. Мертвые берёзы «по колено» стояли в зелёной мутной воде. Казалось, что тропа обрывается, но она чувствовала, что кто-то здесь проходил. На дерево слетелось несколько больших черных ворон. Они уселись на сухих ветвях и молча, с интересом рассматривали девушку.
Соня осмотрелась. Никакого другого пути «в обход» не было. Когда её дед был ещё жив («боже, как же давно это было», – подумала Соня), он рассказывал ей, что в болотах можно наступать лишь на высокие кочки и обязательно нужно держаться за деревья, если они есть.
Соня не любила эти болота. Все в округе знали, что в этих зелёных водах пропал не один десяток человек. В городе частенько хоронили пустые гробы. В том числе гроб её сестры. Она просто не вернулась из школы. «Гуляет», – так ответила мать. Но что-то слишком сильно ёрзало под сердцем. Когда Лиля не вернулась к ночи, дома забили тревогу, а утром на окраине болота нашли её грязную жёлтую курточку. Мать не стала сразу её выкидывать. Постирала и повесила в прихожей, словно Лиля никогда не умирала.
Соня аккуратно прощупала перед собой кочку и сделала первый шаг. «Не провалилась», – выдохнула Соня. Дальше виднелись островки покрупнее. Ей хотелось как можно скорее добраться до более твердой земли. Мертвые одинокие деревья появлялись из тумана то тут, то там. Они располагались достаточно близко друг к другу. Соня была уверена, что допрыгнет. На самом крупном островке стояла невысокая сосна. Под ней росли кусты не то с брусникой, не то с волчьей ягодой. Соня совсем не разбиралась. Вороны от скуки срывали красные ягоды и с карканьем бросали в воду, отчего на кромке воды, помимо небольших волн, появлялись пузыри.
Первые прыжки прошли удачно. Между островками было не больше метра, и Соня переходила с одного на другой почти без разбега. Но следующие были всё дальше и дальше друг о друга. Нужно было хорошенько разбежаться, чтобы не упасть в воду. Соня очень не хотела намочить обувь. Вороны снова слетелись вокруг. Их стало больше, и некоторые негромко перекаркивались друг с другом, словно обсуждая, допрыгнет она или нет. Разбежавшись от противоположного берега, перед прыжком Соня неудачно оступилась и задела ногой корягу, но всё же успела оттолкнуться и плюхнулась на влажный мох, подняв вокруг зеленые брызги. Выйти сухой из воды не получилось. Ноги промокли по голень и покрылись мерзкой зеленой тиной. Соня собралась их отряхнуть, но только размазала по джинсам.
Неожиданно болотный воздух наполнился шумом. Вокруг острова из воды начали появляться пузыри, словно кто-то, находясь на дне, выпускал воздух. Их становилось всё больше, и они росли в размерах. Соня вжалась в дерево в надежде, что это не она вызвала это явление.
На поверхность стали всплывать трупы. Одним за другим они заполнили половину водной глади. После стали появляться отдельные части тела: порубленные руки с объеденными распухшими пальцами, головы без глаз и ушей. Всех их неизвестным течение несло к месту между островками, образовывая мост из тел.
Находиться среди них Соне совсем не хотелось. Разбежавшись, насколько это было возможно, она прыгнула через дрейфующие тела на участок суши. Неожиданно рука крепко схватила её за лодыжку и сильно дёрнула. В этот раз Соня упала не в воду, а на трупы. Девушка с силой лягнула то, что её схватило, и попыталась подползти к берегу, опираясь на спины и головы. Но только ей удавалось упереться, они уходили под воду, затягивая и её. Тела зашевелились, из мёртвых голов раздались стоны, они кого-то звали.