Первыми справляли жрецы свой праздник, который они называли Покам (Росаm). Собравшись в доме сеньора в своих нарядах, они сначала изгоняли демона, как обычно; затем доставали свои книги и раскладывали их на свежих листьях, заготовленных для этого, взывая с молитвами и благоговением к идолу по имени К’инич Ахау Ицамна, который, говорят, был первым жрецом. Они жертвовали ему свои дары и приношения и сжигали ему на новом огне шарики из курений. Между тем разводили в сосуде немного медянки девственной водой, как они называли воду, принесенную из леса, куда не проникала женщина, и смазывали ею доски книг для их очищения. Сделав это, самый ученый из жрецов открывал книгу и смотрел предсказания на этот год и объявлял их присутствующим. Он проповедовал им немного, рассказывая о средствах от несчастий, и поручал этот праздник на следующий год жрецу или сеньору, который должен был справить его. Если умирал тот, кого назначили для этого, обязаны были сыновья исполнить за покойного. Сделав это, они съедали все дары и пищу, которую принесли, и пили, пока не делались пьяными. И так оканчивали праздник, на котором они танцевали несколько раз танец, который называли окот-виль (Okotuil)150.
На следующий день собирались лекари и колдуны в доме одного из них со своими женами. Жрецы изгоняли демона. Сделав это, они доставали свертки своих лекарств, в которых носили много безделушек, несколько статуэток (idollillos) богини врачевания, которую они называли Иш Ч’ель, почему и праздник называли Ихкиль Иш Ч’ель (Ihcil Ixchel)151, и несколько камешков для бросания жребия (de las suertes), которые они называли ам (am). С большим благоговением они призывали в молитвах богов врачевания, которыми, по их словам, были Ицамна, Кит Болон Тун и Ахау Чам Ах Эс (Ahauchamahez), и сжигали данное им жрецами курение в жаровне с новым огнем, между тем как чаки смазывали их идолов и камешки другой голубой мазью, вроде той, что [употреблялась] для книг жрецов. Сделав это, каждый завертывал вещи своего ремесла, и, взяв сверток на плечи, они все танцевали танец, который называли чантунйах (Chantuniah)152. Окончив танец, садились отдельно мужчины и отдельно женщины и, назначив праздник на следующий год, съедали приношения и сильно опьянялись, без заботы, кроме жрецов, которые, говорят, имели стыд и воздерживались от вина, чтобы пить одним и в свое удовольствие.
Днем позже собирались охотники в дом одного из них и приводили с собой своих жен, как и другие. Приходили жрецы и изгоняли демона, как обычно. Изгнав [его], они помещали посредине принадлежности для жертвы курением, новый огонь и голубую мазь. Охотники призывали с благоговением богов охоты Аканум, Сухуй-Сип, Табай153 и других и распределяли им курения, которые бросали в жаровню. Пока они горели, каждый доставал стрелу и череп оленя, которых чаки смазывали голубой мазью. После смазывания одни танцевали с ними в руках, другие прокалывали себе уши, иные языки и продевали через отверстие семь листьев травы, которую называли ак (ас), довольно широких. Когда это было сделано, тогда подносили им дары, сначала жрец, [затем] служители праздника. Танцуя таким образом, они пили вина и опьянялись до бесчувствия.
На следующий день справляли свой праздник, в свою очередь, рыболовы, как и остальные; но то, что они смазывали, были принадлежности рыбной ловли. Они не прокалывали своих ушей, но надрезали их кругом. Танцевали свой танец, называемый чохом (Chohom)154, и, сделав все, они освящали высокое и толстое бревно, которое помещали стоймя. После того как этот праздник был справлен в селениях, сеньоры и многие люди имели обычай идти справлять его на берег и там устраивали очень большие рыбные ловли и увеселения, ибо они приносили большой запас рыбачьих сетей, неводов, крючков и других принадлежностей рыбной ловли. Боги, которые были на этом празднике их покровителями, – это Ах К’ак’ Нешой155, Ах Пуа156, Ах Кит Цамаль Кум (Ahcitzamalcum)157.
В месяц Соц владельцы пчельников приготовлялись к справлению своего праздника в [месяце] Цек; но хотя главным приготовлением к этим праздникам был пост, он был обязателен только жрецу и служителям, которые постились, а для «остальных был добровольным.
Когда приходил день праздника158, они собирались в доме того, кто его справлял, и делали все то, что и на остальных, но не проливали кровь. Они имели покровителями Бакабов и особенно Хобниля159. Делали большие приношения, особенно четырем Чакам; им давали четыре тарелки (platos) с несколькими шариками курений посредине каждой и разрисованные вокруг изображениями меда, для изобилия которого был этот праздник. Заканчивали его вином, как обычно, и сытно, ибо владельцы ульев давали для него мед в изобилии.
В главе 10 было сказано об уходе К’ук’улькана из Юкатана, после чего нашлись из индейцев некоторые, говорившие, что он ушел на небо с богами, и поэтому считали его богом и посвятили ему храм, чтобы в нем справлять ему праздник. И справляла его торжественно вся страна до разрушения Майяпана. После этого разрушения он справлялся только в провинции Мани, а остальные провинции в признание того, чем они были обязаны К’ук’улькану, подносили ему в Мани, одна [провинция] в один год, другая в другой, четыре, «а иногда пять великолепных знамен из перьев, с которыми они справляли праздник следующим образом, в отличие от предыдущих. 16-го [числа месяца] Шуль собирались все сеньоры и жрецы Мани и с ними множество людей из селений, которые приходили, уже приготовившись постом и воздержанием. Вечером этого дня они выходили большой процессией со многими комедиантами (farsantes) из дома сеньора, где все собирались и шли в большом спокойствии к храму К’ук’улькана, который был очень украшен. Подходя со своими молитвами, они помещали знамена на вершине храма, а внизу, во дворе, каждый расставлял своих идолов на листьях деревьев, приготовленных для этого. Они добывали новый огонь и начинали жечь курения во многих местах и приносить в жертву кушанья из тушеного мяса без соли и перца и напитки из бобов и семечек тыкв. И проводили там, сжигая все время копал, в этих приношениях, не возвращаясь в свои дома, сеньоры и те, кто постились, пять дней и ночей в молитвах и некоторых священных танцах. До первого дня [месяца] Яш-к’ин ходили, комедианты эти пять дней по домам знатных, представляя, свои фарсы (farsas) и собирая приношения, которые им делали. Все это они приносили в храм, а когда проходили пять дней, делили дары между сеньорами, жрецами и танцорами (vallantes). Собирали знамена и идолов и возвращались в дом сеньора, и отсюда каждый отправлялся в свой дом. Они говорили и очень верили, что К’ук’улькан в последний из этих дней спускался с неба и принимал их обряды, бдения и дары; они называли этот праздник Чик-Кабан (Chiccaban).
В этот месяц Яш-к’ин начинали приготовляться, как обычно, к общему празднику в [месяце] Моль, в день, указанный жрецом, [в честь] всех богов; они называли его олоб цаб к’ам яш (Olob-Zab-Kamyax)161. Собравшись в храме и совершив церемонии и курения, как они делали на предыдущих [праздниках], они старались смазать голубой мазью все инструменты всех занятий – от жреческих до женских веретен, и столбов их домов. На этом празднике они собирали всех мальчиков и девочек селения и в месте помазаний и церемоний делали им на суставах рук с тыльной стороны каждой девять маленьких мазков; девочкам их делала старуха, одетая в одежду из перьев, которая приводила их туда, и поэтому ее называли ишмоль (Ixmol) – «собирающая». Эти мазки делали для того, чтобы они стали опытными мастерами в занятиях своих отцов и матерей. В заключение была хорошая попойка и съедали приношения; но достоверно, что эта благочестивая старуха должна была брать с собой [вино] и напиваться в [своем] доме, чтобы не потерять перья должностной, одежды на дороге.
В этом месяце владельцы пчельников снова справляли другой праздник, похожий на тот, который они устраивали в [месяце] Цек, чтобы боги снабдили пчел цветами.
Одно из дел, которое эти несчастные считали наиболее тяжелым и трудным, было изготовление идолов из дерева, что они называли «делать богов». Чтобы делать их, у них было назначено особое время, и было оно в месяц Моль или другой, если жрец им разрешал. Те, кто хотел их делать, советовались сначала со жрецом, и, следуя его совету, шли к мастерам идолов, и, говорят, мастера всегда отговаривались, ибо считали, что они или кто-либо из их семей должны были умереть или получить болезнь обмороков. Когда они соглашались, чаки, которых также выбирали для этого, жрец и мастер начинали поститься своими постами. Пока они помстились, тот, кому были нужны идолы, шел или посылал за деревом для них в лес; это всегда был кедр. Когда дерево прибывало, делали хижину из соломы, огороженную, куда помещали дерево и чан (tinaja), чтобы в него убирать идолов, и таким образом они держали их скрытыми, пока они делались. Клали курение, чтобы жечь четырем демонам, называемым Акантунами, которых приносили и помещали по четырем странам света. Клали также чем надрезать или извлекать кровь из ушей и орудия для изготовления черных богов. После этих приготовлений жрец, чаки и мастер запирались в хижине и начинали изготовление богов, часто надрезая себе уши и смазывая кровью этих демонов и сжигая им курение; таким образом трудились, пока не оканчивали их; им давали есть и то, что было необходимо, и они не знали женщин даже мысленно, и не подходил никто к этому месту, где они были.
[XLI. Летосчисление и письменность]
Индейцы имели не только исчисление года и месяцев, как было сказано и обозначено прежде, но имели и определенный способ считать свое время и свои дела веками (роr edades), которые у них были по 20 лет, считая 13 двадцатилетий посредством одной из 20 букв месяцев, которую они называют Ахау, не по порядку, а с чередованием, как они показаны на следующей окружности [фиг. 2]. Они называют их на своем языке К’атунами