Мэри пригласили на праздник дня рождения к Джеку.
Она спрашивала себя, понравится ему или нет воздушный змей.
Если спросить, с какой стати тут упомянут воздушный змей, большинство ответит, что это наверняка подарок на день рождения Джеку. Удивительно, что едва ли не каждый человек способен делать столь сложные выводы так быстро, учитывая, что о подарке в двух фразах выше вообще не упоминалось! Под силу ли нечто подобное какой-нибудь машине? Давайте прикинем все предположения и выводы, которые сделал из этих двух фраз почти каждый из нас:
Праздник – это день рождения.
Джек и Мэри – дети.
Она – это Мэри.
Он – Джек.
Она думает, не подарить ли Джеку воздушного змея.
Она не знает, понравится ли ему такой подарок.
Мы называем такое понимание «здравым смыслом». Все происходит так быстро, словно эти допущения самозарождаются в нашем сознании еще до того, как мы полностью дочитали текст! Но в чем причина? Чтобы понять, что воздушный змей – это подарок, нужно использовать соответствующие знания (на праздники дарят подарки, детям обычно дарят игрушки, а воздушный змей – подходящая игрушка для подарка). Ничего из перечисленного в двух фразах выше явно не описано. Как же мы собираем вместе (и быстро) все эти разрозненные сведения? На мой взгляд, происходит следующее. Каким-то образом слова «Мэри пригласили на праздник к Джеку» пробуждают в сознании читателя или слушателя фрейм «праздник», а терминалы этого фрейма заполняются различными «тематическими» воспоминаниями. Кто виновник торжества? Кто будет присутствовать? Что принести? Как нарядиться? Каждый из этих вопросов в свою очередь репрезентируется фреймом, чьи терминалы уже заполнены значениями по умолчанию, то есть наиболее распространенными ответами на конкретные вопросы.
Подобные знания опираются на предыдущий опыт. Меня воспитывали в культуре, в которой приглашение на праздник подразумевает обязанность одеться нарядно и принести подарок. Соответственно, когда я читаю или слышу, что Мэри пригласили на праздник, я приписываю Мэри те же субъективные реакции и опасения, какие были у меня самого в такой ситуации. Поэтому, пускай в наших фразах об одежде или подарках не говорится вообще, мы думаем о нарядах и подарках; так диктует здравый смысл. Впрочем, все не настолько просто. В следующих нескольких разделах мы обсудим, как работает понимание историй.
26.2. Понимание историй
Теперь мы проанализируем, как фреймы помогают объяснить понимание историй. Откуда мы знаем, что змей – подарок для Джека, хотя в начальных фразах об этом не говорилось?
Мэри пригласили на праздник дня рождения к Джеку.
Она спрашивала себя, понравится ему или нет воздушный змей.
Первое предложение активирует фрейм «праздника», и ум читателя/слушателя продолжает работать с этим фреймом, в том числе выяснять, какой подарок на день рождения будет хорошим. Если данная озабоченность репрезентируется несколькими и субфреймами, что это за субфреймы? Подарок должен быть чем-то таким, что понравится виновнику праздника. «Игрушка» кажется хорошим значением по умолчанию, поскольку это обычный подарок для ребенка.
Рис. 129
В первом предложении для терминала [Хозяин] используем «Джек».
Во втором предложении используем «змей» для игрушки и «он» для [Хозяин].
Рис. 130
Поскольку «Джек» – это «он», а «змей» – «игрушка», два фрейма выше сочетаются идеально, при условии, конечно, что фрейм читателя/слушателя для Джека предполагает: мальчику нравятся воздушные змеи. Тогда наши два предложения объединяются, заполняя терминалы текущего фрейма, и проблема решена!
Рис. 131
Что делает нашу историю понятной? Что обеспечивает ей цельность? Секрет в том, как именно каждая фраза и каждое предложение активируют фреймы или содействуют тем в заполнении терминалов. Когда в первом предложении нашей истории упоминается праздник, происходит активация ряда фреймов, и они все остаются активными в сознании читателя, когда читается следующее предложение. Есть основа для понимания второго предложения, поскольку множество агентов уже готовы воспринимать информацию о подарках, нарядах и всем прочем, что связано с празднованием дня рождения.
26.3. Фреймы-предложения
Люди обычно не произносят целиком ту мысль, которую они стараются донести до собеседника, поскольку говорящий пытается быть краток и отбрасывает очевидные или несущественные сведения. Концептуальный процессор ищет в предложении или в большем фрагменте речи определенный тип информации, которая заполнит имеющиеся пробелы.
Мы только начали анализировать, что требуется уму, чтобы осмыслить простейшую историю. Давайте вернемся еще раз к ее началу.
Мэри пригласили на праздник дня рождения к Джеку.
Это предложение поистине великолепно! Сколько всего передано какими-то восемью словами! Нам «предъявили» двух персонажей и мгновенно охарактеризовали их четко определенные роли. Мы узнаем, что скоро состоится торжество, Джек будет хозяином, а Мэри – гостьей, если примет приглашение. Еще мы узнаем, что эти события происходили в прошлом.
Восемь коротких слов сообщают также дополнительные сведения. Мы можем ожидать, что история далее сосредоточится на Мэри, а не на Джеке, потому что «Мэри» – это первое слово, которое привлекает наше внимание. Но для этого рассказчик должен был использовать хитроумную грамматическую тактику. Обычно предложение начинается с фразы, которая описывает Деятеля, выполняющего какое-либо действие, и это, как правило, выражается посредством простого трансфрейма.
В этом фрейме-предложении глагол действия помещается между двумя именами: первое имя относится к Донору, а второе – к Реципиенту. Однако, если наш рассказчик фактически использовал бы активную форму предложения-фрейма, он бы ввел слушателя в заблуждение, как бы намекая, что центральным персонажем истории станет Джек (ведь того упомянули первым). К счастью, грамматика предлагает иную форму предложения-фрейма, где называется Реципиент, а о Доноре вообще нет речи!
Как слушатель опознает предложение-фрейм с пассивной формой глагола? Некий языковый агент должен отметить, что глагол имеет форму не прямого, а обращенного на кого-то действия. Как только этот особый субфрейм будет опознан, языковый агент переместит имя «Мэри» не в терминал Донор, а в терминал Реципиент, и тем самым будет репрезентирован факт, что Мэри получила приглашение. Почему нет нужды упоминать Донора? Потому что в данном случае слушатель «узнает» его по умолчанию. Словосочетание «на праздник к Джеку» активирует «праздничный» фрейм, а в подобных ситуациях для хозяина (или родителей хозяина) естественно приглашать гостей. То есть, активируя имеющиеся фреймы, мы можем сказать многое немногими словами.
26.4. Фрейм праздника
Праздник (сущ.). Встреча с целью социального времяпрепровождения, развлечение, зачастую имеющее некую направленность…
Словарные определения никогда не сообщают достаточно много. Каждый ребенок знает, что праздник есть нечто большее, чем просто встреча друзей на чей-то день рождения. Но ни одно краткое определение не способно передать комплексные обычаи, правила и ожидания от таких церемоний. Когда я был ребенком, на празднованиях дней рождения можно было встретить следующие элементы сценария праздника:
ПРИБЫТИЕ. Поздороваться. Прийти нарядно одетым.
ПОДАРОК. Вручить подарок хозяину или почетному гостю.
ИГРЫ. Всевозможные развлечения, например прятки.
УКРАШЕНИЯ. Шары, ленты, бумажные фигурки.
ЕДА. Сосиски в тесте, конфеты, мороженое и т. д.
ТОРТ. Со свечами, которых столько, сколько лет исполнилось хозяину.
ЦЕРЕМОНИЯ. Хозяин пытается задуть свечи одним выдохом (чтобы загаданное желание сбылось).
ПЕСНЯ. Все гости поют праздничную песенку и едят торт.
Это лишь общий «контур» сценария, поскольку каждый его пункт подразумевает свои условия и свои требования. Конечно, подарок на день рождения должен порадовать хозяина, но есть и другие важные ограничения. Подарок должен быть совершенно новым, хорошего качества, но не вызывающе экстравагантным. Он должен быть соответствующим образом «упакован», то есть завернут в красивую разноцветную бумагу и перевязан цветной лентой. Другие условия касаются прочих элементов сценария. Так, торт на день рождения должен быть покрыт сладкой сахарной глазурью. В моем детстве мороженое обычно подавали тремя разноцветными шариками разного вкуса – ванильным, клубничным и шоколадным. Мне клубничный вкус не нравился, а потому мой личный сценарий включал дополнительный шаг по поиску другого ребенка, готового поменяться шариками мороженого.
Для всех их юных участников такие праздники разворачиваются в точности так, как полагается, соответственно заведенным ритуалам и правилам. Мы принимаем наши социальные обычаи как должное, как если бы они были природными явлениями. Мало кто из гостей или хозяев задается вопросом, почему дни рождения принято праздновать именно так и откуда взялись эти формы празднования. С точки зрения ребенка, все праздники должны быть вот такими, так было и так будет всегда. Аналогичная картина наблюдается почти во всем, что мы делаем.
26.5. Фреймы-истории
Вот как рассказывались истории, от Гомера и Софокла до Киплинга, Хемингуэя, Брэдбери, Старджона, Маккефри, Желязны и далее. Когда-то давным-давно, начинаем мы, в таком-то месте жили так-то, а пока наш герой занимался своими делами, с ним случилось нечто поразительное. Вы начинаете, а люди собираются вокруг, ибо у них нет иного выбора, кроме как слушать.