28.6. Ум и машины
Почему ум кажется настолько непохожим на все остальное? Во-первых, как мы уже сказали, ум – не предмет; по крайней мере он не обладает никакими обычными свойствами предметов, будь то цвет, размер, форма или вес. Ум лежит вне пределов звука, осязания, зрения, запаха и вкуса. Тем не менее пусть даже ум и не является предметом, он безусловно имеет отношение к органу тела, который называется мозгом. Какова природа этих отношений? Является ли ум некоей сущностью, которая «обитает» в мозгах, подобных человеческим? Или эти качества разума доступны в разной степени всем живым существам? Выше мы сказали: «Разум – это плод деятельности мозга»; вытекает ли отсюда, что любое живое существо тоже наделено разумом? Налицо повод для споров. Одна сторона может настаивать на том, что это только вопрос степени – мол, люди наделены хорошо развитым умом, тогда как разум кирпичей или камней пребывает, если угодно, в зачаточном состоянии. Вторая сторона может попытаться провести более строгое разграничение, утверждая, что разумом обладают только люди – и, быть может, некоторые животные. Кто здесь прав? Речь идет не о правых и неправых, поскольку проблема не в самом факте, а в адекватном употреблении конкретного слова. Те, кто стремится зарезервировать термин «разум» за определенными мыслительными процессами, должны перечислить, какие именно процессы сюда относятся. Те, кто утверждает, что каждому процессу соответствует свой тип разума, обязаны классифицировать все умы и все процессы. Но беда в том, что у нас пока нет надлежащих способов классификации процессов.
Почему подобные процессы столь сложно классифицировать? Ранее мы обычно оценивали машины и процессы по результатам превращения сырья в готовые изделия. Но бессмысленно говорить, будто мозг производит мысли, как заводы производят автомобили. Различие в том, что мозг использует процессы, которые изменяют себя, а это означает, что мы не можем отделить такие процессы от результатов их деятельности. В частности, мозг порождает воспоминания, которые изменяют наши способы мышления. Основные виды мозговой деятельности изменяют сами себя. Поскольку идея самомодифицирующих процессов в новинку для нашего опыта, мы пока не можем доверять нашим здравым суждениям о подобных явлениях.
Что касается науки о мозге, ранее никто и никогда не пытался изучать машины с миллиардами рабочих частей. Это было бы достаточно сложно, даже знай мы наверняка, как работает каждый элемент, а наши современные технологии еще не позволяют нам изучать клетки мозга высших животных, когда те действуют или обучаются. Отчасти это связано с тем, что данные клетки чрезвычайно малы и чувствительны к травмам, а отчасти с тем, что они тесно взаимосвязаны друг с другом, и мы до сих пор не преуспели в фиксации этих взаимосвязей.
Решение будет найдено после того, как у нас появятся инструменты и теории, превосходящие нынешние. Но самые трудные задачи, которые стоят перед нами, не связаны с философским вопросом о том, считать мозг машиной или нет. Не приходится сомневаться в том, что мозг принципиально отличается от машин с огромным количеством частей, которые работают в полном соответствии с физическими законами. Насколько нам известно, наш ум есть совокупность сложных процессов. Проблемы осознания возникают вследствие того, что у нас крайне мало опыта в обращении с машинами такой сложности; мы еще не готовы эффективно их осмыслять.
28.7. Индивидуальности
Допустим, что однажды я взял вашу лодку и тайком заменил каждую ее доску другой – похожей, но другой. Когда впоследствии я возвращал лодку, была ли это та же самая лодка? О чем мы спрашиваем? Речь вовсе не о лодках, а о том, какой смысл вкладывается в определение «тот же самый». Ведь тождество никогда не бывает абсолютным, оно всегда сводится к степени подобия. Поменяй я одну доску, все бы согласились, что перед нами та же лодка; но после замены всех досок почему-то возникают сомнения в ее «индивидуальности». При этом мы не сомневаемся, что вторая лодка будет вести себя так, как вела первая, – в той мере, в какой все новые доски являются аналогами исходных.
Что это значит применительно к мозгу? Допустим, мы смогли заменить каждую из наших мозговых клеток специальным компьютерным чипом с теми же функциями, а затем соединили эти устройства в сети, подобные сетям мозговых клеток. При помещении в конкретную среду новая машина начнет выполнять те же процессы, что и мозг. Уподобится ли она разуму? Опять-таки, суть вопроса не в том, что имеется в виду под «разумом», а в том, что подразумеваем под «подобием». Нет никаких оснований сомневаться в том, что машина будет мыслить, как человек, и испытывать те же ощущения, поскольку она воспроизводит все необходимые процессы и воспоминания. Пожалуй, она могла бы заявить, столь же экспрессивно, как заявляем мы сами, что является человеком. Будет ли эта машина права? Насколько я могу судить, все снова упирается в выбор слов. Ум есть способ, которым каждое состояние порождает последующее состояние. Имей наша машина подходящее тело и будь она помещена в аналогичную среду, последовательность ее мыслей была бы в целом такой же, как наша, поскольку ее ментальные состояния были бы эквивалентны нашим.
Модификация или замена физических «частей» мозга не влияет на ум, который воплощается этим мозгом, если не изменяется последовательность его состояний.
Мне могут возразить, что дублирование умов нецелесообразно, ибо нет смысла дублировать большое количество деталей. Применительно к лодке из нашего примера это означало бы следующее: сколь бы тщательно плотник ни копировал каждую исходную доску, всегда будут некоторые отличия. Одна доска слишком твердая, другая слишком мягкая, изгибаются они по-разному. Скопированная лодка никогда не будет в точности такой же, как исходная, пусть нам понадобится микроскоп, чтобы выявить различия. По аналогичным причинам нецелесообразно дублировать с абсолютной точностью все взаимодействия в мозге. Например, наши мозговые клетки погружены в жидкость, проводящую электричество, а это означает, что каждая клетка оказывает хотя бы микровоздействие на каждую другую клетку. Попытайся мы воспроизвести структуру мозга посредством сети компьютерных чипов, многие эти микровоздействия оказались бы утраченными.
Тогда можно ли говорить, что наш дубликат мозга не будет обладать разумом, ведь компьютерные чипы работают чуть иначе, нежели мозговые клетки, которые они подменяют? Нет, полезнее утверждать, что новая машина не совсем та же самая в силу микроскопических отличий. Подумайте вот о чем: становясь старше, мы постоянно меняемся. Если подобные мелкие отличия имеют значение, это доказывает, что мы сами отнюдь не то же самое, что день назад.
28.8. Наложение умов
Рассмотрим популярную идею о том, что человек способен одновременно на два вида мышления – на «правостороннее» и «левостороннее», как если бы в мозгу каждого человека присутствовало сразу две личности. Поневоле возникают вопросы, так как существует множество способов проводить воображаемые границы внутри мозга.
Рис. 138
Если мы согласны с тем, что у каждого человека есть левая и правая половины мозга, придется согласиться и с тем, что у каждого имеются также передняя и задняя половины. Способен ли цельный мозг содержать столько «малых», да еще с перекрывающимися границами? Разумно допустить, что часть структуры является «сущностью» сама по себе, только когда отношения между частями этой структуры обладают некоторой существенной цельностью. Прежде чем заявить, что какая-то часть мозга вмещает ум, нужны неопровержимые доказательства того, что происходящее внутри этой части соответствует определению ума.
Чем меньше другая сущность напоминает нас, тем меньше вероятность того, что она, подобно нам, обладает разумом. Скажем, разумны ли наши самые крошечные агенты? Нет, потому что утверждать подобное – все равно что говорить, что два дерева образуют лес, а два кирпича составляют стену. Но в нашем разуме есть ряд агентов, обладающих «человекоподобными» способностями самостоятельно решать задачи, которые мы признаем трудными. Например, агенты движения, зрения и языка могут «вмещать» в себя процессы, не уступающие сложностью тем, которые мы сами используем для мышления. Возможно, некоторые из этих процессов даже более «сознательны», чем мы сами, в том отношении, что они хранят и используют подробнейшие «записи» о собственной внутренней деятельности. Но происходящее внутри этих агентов настолько скрыто от нас, что мы не в силах сказать, как именно мы отличаем кошку от собаки, возвращаемся «по своим следам» или слушаем и говорим.
Все это позволяет предположить наличие в разуме сообщества различных умов. Как члены семьи, эти умы могут сотрудничать, помогая друг другу, но каждый из них обладает собственным ментальным опытом, недоступным другим. Несколько таких агентов могут иметь множество общих операторов, однако они знают о внутренней деятельности друг друга не больше людей, чьи квартиры разделены общей стеной. Подобно жильцам дома из нескольких комнат, процессам нашего разума нет необходимости делиться мыслями друг с другом.
Если каждый из нас обладает столькими мини-умами, имеются ли некие специальные упражнения, помогающие их «сблизить»? Разумеется, существуют способы выборочного осознания процессов, которые обычно не осознаются вообще. Но осознание всего, что происходит в разуме, не оставляет места для мысли. Отчеты тех, кто утверждал, что развил в себе такие навыки, выглядят весьма малоинформативными. При этом они наглядно демонстрируют, что проникнуть сквозь эти непреодолимые барьеры еще труднее, чем кажется на первый взгляд.
Глава 29Сферы мысли
«Где-то еще» – другая точка зрения, возможно, заимствованная из философии или из других «еще», поскольку наши воззрения многообразны. Каждый взгляд порождает собственные вопросы. Отдельные взгляды обычно не пересекаются. Иногда они, конечно, обращаются на одну и ту же проблему, благодаря чему становится возможным сравнение, но это происходит редко и не по желанию.