Она прильнула головой ко мне. Я подтянулся чуть повыше, чтоб доставать до нее губами. Она приоткрыла рот и умоляюще смотрела на меня. В ее глазах были боль и наслаждение.
Приняв приглашение, я поцеловал ее и нежно обнял за плечи, накрывая своим телом.
Она сильно прижалась ко мне губами и поцеловала так глубоко, как никогда.
– Мэдок, – прошептала она, вся дрожа. – Я…
– Тсс, – остановил ее я и вновь поцеловал.
Нам многое нужно было сказать друг другу. Но не сегодня.
В ту ночь я спал на диване в папином доме, потому что не хотел напугать Фэллон. Она могла подумать, что все происходит очень быстро и заходит слишком далеко. Наши полночные похождения могли напугать ее, а меня бесило, что приходится ходить вокруг нее на цыпочках.
Я никогда не заботился ни об одной девушке и не понимал, что происходит. То ли дело было во мне, то ли это Фэллон так на меня действовала. Мы с ней начали слишком рано, когда были детьми. Может, поэтому больше ни одной женщине так и не удалось заполучить меня. Я не знал и был совершенно не настроен копаться в себе.
Так что решил: пусть все идет своим чередом.
Поэтому я не стал форсировать события и настаивать, чтобы мы спали в одной кровати, а позволил ей немного прийти в себя.
Когда мы с Фэллон вернулись, Джаред и Тэйт были уже дома. Я их не видел, но, судя по приглушенным звукам, доносившимся из их комнаты, они еще не спали.
Я еще раз долго и с чувством поцеловал Фэллон, прежде чем пожелать спокойной ночи. На следующее утро я проснулся оттого, что Джаред трепал меня за плечо.
– Эй, мы скоро уезжаем, – предупредил он.
Я вытащил руки из-под одеяла и продрал глаза.
– Все уже встали? – спросил я и сел на кровати.
Он выставил две сумки в холл рядом с дверью.
– Да, и Фэллон уже уехала.
Я свесил ноги с кровати и оперся локтями на колени.
– Что? – воскликнул я, посмотрев на него в надежде, что это шутка.
– Думаю, она разбудила Джекса с утра пораньше, чтоб он починил машину, – он с пониманием посмотрел на меня. – И это, естественно, не заняло много времени, потому что нужно было всего лишь поправить клапан. Так что она уже час как в дороге.
Остановившись, он пристально посмотрел на меня, не переставая жевать жвачку. Друг ждал, что я отвечу.
– Быть этого не может! – вскрикнул я, схватил вазу со столика и швырнул в другой конец комнаты.
Она ударилась о стену и разлетелась на осколки.
Я откинулся на спинку кожаного дивана и в отчаянии закрыл лицо руками.
Какого черта?
– Что случилось? – спросил Джекс, выходя из-за угла.
Я положил голову на подушку, закрыл глаза и заложил руки за голову.
– Ничего, – ответил Джаред за меня. – Дай я сам разберусь.
Я не слышал, как ушел Джекс, но, когда опустил руки и открыл глаза, его уже не было. Джаред обошел столик и сел в коричневое кожаное кресло.
– Остаток выходных она проведет в Шелберн-Фоллз. Ей написала мать и зачем-то попросила приехать, – сказал Джекс.
Я злился, и мне было трудно думать.
Джаред убрал руки в карман толстовки и, похоже, снимал со связки один из ключей.
– Мы сейчас уедем, – сказал он, закончив. – Заедем к родителям, а вечером у Тэйт гонка. Поехали с нами.
Я покачал головой, даже не посмотрев на него.
Он что, спятил?
Джаред протянул мне ключ.
– От дома Тэйт, – пояснил он. – Фэллон будет ночевать там. Мистер Брандт уедет в город по делам сразу после обеда, Тэйт будет со мной в нашей комнате у тебя дома. А ты разберешься со всем этим.
Я снова покачал головой.
– Ни за что. С меня хватит.
Фэллон хоть раз хотя бы пальцем пошевелила ради наших отношений? Это была последняя капля. Если она не в состоянии мне открыться и вести себя по-человечески, значит, она того не стоит.
Джаред встал и опустил ключ мне на грудь.
– Просто поезжай туда, – скомандовал он. – И реши свою проблему. Я хочу снова увидеть старого Мэдока, своего друга.
– Нет, – упирался я. – Я не стану снова за ней бегать.
– Я рассказал всей школе о своем плюшевом медвежонке, чтобы вернуть Тэйт, – он посмотрел на меня сверху вниз. – Нужно. Приложить. Больше. Усилий.
Но я ничего не мог сделать.
Фэллон знала, как сильно я хочу ее. Думаю, она понимала, что мне не плевать на то, что происходит между нами. Но я не мог ей доверять. А она почему-то только играла моими чувствами.
Когда ей захочется поговорить, пускай сама найдет меня.
Глава 21Фэллон
– Папа?
Я только что очнулась на больничной кровати и смотрю на него снизу вверх. Он стоит передо мной в кремовом свитере с косами и коричневой кожаной куртке. От него пахнет кофе и дорогим парфюмом.
Он смотрит на меня усталым, полным боли взглядом.
– Посмотри, что ты с собой сделала.
Я зажмуриваюсь, из глаз начинают течь слезы.
– Папочка, прости меня.
Дыхание перехватывает. Я так жду, что он меня обнимет.
Он мне очень нужен. Он все, что у меня есть.
Пустота. Одиночество. Я так одинока теперь. У меня никого нет. Мать уехала. И даже не звонит. Ребенка тоже больше нет. Я инстинктивно кладу руки на живот, но чувствую только слабую пульсацию внутри.
Слезы обжигают глаза, и я отворачиваюсь в сторону, беззвучно рыдая в темной комнате.
Это не моя жизнь. Моя жизнь не должна была стать такой. Я не должна была в него влюбляться. И сломаться тоже не должна была.
Но после аборта я словно увязла в болоте и уже не могла толком ходить. Не могла есть. Тяжесть в груди нарастала с каждым днем. Я все время была уставшей от беспокойства и постоянных головных болей. Где он был все это время? Пытался ли со мной связаться? Думал ли обо мне?
Я не понимала, как сильно люблю его, пока нас не разлучили. Мама говорила, что это мимолетное увлечение. Удар. Что я от него оправлюсь. Но каждый день приносил новые разочарования в жизни. Я забросила учебу. У меня не было друзей.
Наконец я тайком приехала в Шелберн-Фоллз и обнаружила, что Мэдок ведет себя как ни в чем не бывало, как и предупреждала мать. Он ни секунды не зацикливался на случившемся. Единственное, что занимало его мысли, – это девушка, чья голова двигалась у него между ног. Выбежав из дома, я запрыгнула во взятую без спроса папину машину. А через три дня – вот она я, лежу здесь с израненными руками и острой болью в груди.
Я делаю глубокий вздох и замираю. Отец хватает одеяло с простыней, стягивает с меня и швыряет на пол.
– Папа, что ты делаешь? – вскрикиваю я, заметив, каким ледяным взглядом он смотрит на меня.
Папа сдергивает меня с кровати и тащит за локоть с такой силой, что руке больно.
– Ай, папочка! – ною я, хромая босиком вслед за ним.
Он тащит меня в ванную. И тянет за руку так сильно, что, кажется, в любой момент может ее вывихнуть.
Что он делает?
Я вижу, как отец затыкает пробкой слив в раковине и начинает наполнять ее водой. Пальцами другой руки он крепко вцепился мне в руку, и я начинаю дышать чаще.
Он подтаскивает меня к раковине и кричит:
– Кто ты?
Слезы текут по лицу. Сквозь рыдания я отвечаю:
– Твоя дочь.
– Неправильный ответ.
Он хватает меня за затылок и окунает лицом в полную раковину.
Нет!
Задыхаясь, я начинаю захлебываться, потому что отец удерживает мою голову под водой. Я молочу руками и пытаюсь сопротивляться, но он слишком сильный. Я трясу головой и пытаюсь бороться, но скользкими руками не получается ни во что упереться.
Вода попадает в нос, глаза плотно зажмурены, но их все равно обжигают слезы. Вдруг меня резко выдергивают из воды.
– Папа, перестань!
Я кашляю и отплевываюсь, из носа и с подбородка течет вода.
Его голос гулко отдается в комнате.
– Ты хочешь умереть, Фэллон? – от злости он рывком тянет меня за волосы. – Поэтому ты это сделала, верно?
– Нет…
Я пытаюсь вырваться прежде, чем он снова окунет меня в воду, перекрывая доступ воздуха. У меня едва хватает времени набрать полные легкие. В глазах темнеет. Он снова окунает меня в раковину. Неглубоко, но достаточно, чтобы было нечем дышать.
«Родной отец не убьет меня», – убеждаю я сама себя.
Но мне больно. У меня растянуто плечо, а порезы на руках, похоже, снова кровоточат.
Он снова выдергивает меня из воды. Не переставая рыдать, я завожу руку за спину и хватаю его за руку, которой он меня топит.
– Кто ты? – он повторяет вопрос.
– Твоя дочь! – я дрожу от страха всем телом. – Папа, перестань! Я твоя дочь!
Я сотрясаюсь от рыданий. Перед ночнушки весь мокрый, вода стекает по ногам.
Отец рычит прямо мне в ухо:
– Ты не моя дочь. Моя дочь не сдается. На дороге не было следов торможения, Фэллон. Ты специально врезалась в дерево!
Я пытаюсь помотать головой, несмотря на то что он продолжает меня держать. Нет. Нет, я этого не делала. Я врезалась не специально.
Густая слюна заполняет рот, я зажмуриваюсь, вспоминая, как уезжала из дома Мэдока и пряталась у отца недалеко от Чикаго. А потом взяла одну из его машин и… нет, я не пыталась врезаться в дерево.
Тело дрожит, и боль заполняет его. Я просто отпустила руль.
О боже.
Я ловлю ртом воздух как можно быстрее и всхлипываю, потому что не могу сдерживать истерику. Что со мной случилось, черт побери?
Я запинаюсь. Отец прижимает меня спиной к стене рядом с раковиной. Прежде чем я успеваю прийти в себя, он бьет меня по лицу. Раздается громкий хлопок, я вздрагиваю, чувствуя жгучую боль на щеке.
– Перестань!
В глазах мутнеет, но я пытаюсь сопротивляться.
Он хватает меня за плечи и снова прижимает к стене. Я реву.