– Детка, что же ты делаешь? – задыхаясь, прошептал я между поцелуями.
Она целовала меня грубо, быстро и глубоко. То поглаживала язык и отстранялась, чтобы ухватить верхнюю губу, то снова с силой прижималась. Я держал ее за талию, а она льнула все сильнее с каждым поцелуем.
Нам не нужно было тратить время на разогрев: пожар сразу охватил нас обоих. В паху все сгорало от нетерпения. Вцепившись пальцами в спину Фэллон, я жадно целовал ее. Когда она страстно прижималась ко мне, я слышал ее глухие стоны.
Я развернулся, прислонил ее спиной к двери машины и немного ослабил хватку. Она запустила руки мне в волосы, а потом взялась за мои щеки и снова глубоко поцеловала.
Тяжело дыша, я отстранился и прислонил кончик носа к ее. Она залезла руками мне под футболку и провела рукой по животу. У меня пробежали мурашки.
Она ловила меня губами, но я ловко уворачивался. Подтянувшись повыше, Фэллон обхватила мою шею и стала покрывать губы, щеки и подбородок легкими, нежными поцелуями.
Член давно был готов прорвать джинсы. В этот момент мне безумно хотелось оказаться с ней наедине. Тогда я мог бы овладеть ею прямо здесь и сейчас.
– Мэдок, – ее шепот прозвучал так, будто она мучилась от боли.
– Тсс, – остановил ее я и снова потянулся к ее губам.
Но она отстранилась.
– Нет, мне нужно кое-что тебе сказать.
Я остановился и посмотрел ей прямо в глаза. И только в этот момент заметил, что на ней не было очков.
Ее прекрасные зеленые глаза смотрели на меня слегка испуганно. Она даже немного покраснела. Боже, как она была прекрасна.
– Мэдок, я люблю тебя, – прошептала Фэллон. – Я влюблена в тебя по уши.
Я сжал в кулаке ее футболку и чуть не уронил.
Что?
Казалось, что сердце падает вниз, куда-то под грудь, в желудок. Лоб покрылся испариной, а ноги задрожали.
Она испуганно смотрела мне в глаза, но было ясно, что она осознает, что сейчас произнесла. Я снова и снова прокручивал в голове ее слова.
Мэдок, я люблю тебя. Я влюблена в тебя по уши.
Опустив голову, я прищурился.
– Ты действительно именно это хотела сказать? – спросил я.
Она кивнула.
– Я всегда тебя любила. А теперь мне нужно очень многое тебе рассказать.
Я крепко сжал ее в объятиях, и мое лицо расплылось в самой широкой и искренней улыбке, на какую я был способен.
– Ничто не имеет значения, – сказал я и запечатлел на ее губах такой крепкий поцелуй, что аж дыхание перехватило.
– Эй, ребята! – послышался крик с другой стороны улицы, где шла вечеринка. Не прерывая поцелуя, я вытянул руку в сторону дома Джареда и показал средний палец.
Послышался смех.
– Как бы сильно я ни хотел посмотреть на то, как вы двое занимаетесь сексом, я правда не хочу потом зачищать весь Интернет от второй части «Тинейджеры безумствуют».
Джекс.
Фэллон уткнулась мне в шею, обняла и рассмеялась.
– О чем это он? – спросила она.
Да это длинная история. Джекс был компьютерным гением, и он определенно был прав. Нам стоило убраться с улицы.
– О Джареде и Тэйт, – я наклонился и поцеловал ее. Я был заведен как никогда. – Объясню как-нибудь в другой раз. Пойдем в дом.
– Нет, – она покачала головой и продолжила покрывать поцелуями мои грудь и шею. – Отвези меня домой. К себе в постель. Запри меня у себя в комнате и не выпускай, пока не доведешь до исступления, в котором я смогу только кричать твое имя.
Я опять прижал ее к машине и снова впился в губы, в отчаянии хлопнув рукой по двери. Боже милостивый, я ведь так сильно хотел ее прямо здесь и сейчас.
За спиной послышались возгласы и смех, и я понял, что за нами наблюдают, услышав, как кричит на нас Джекс, пока остальные только смеются и улюлюкают.
Вот дебилы.
– Я люблю тебя, – прошептал я, не отрываясь от ее губ. – Поехали домой.
Дорога домой превратилась для меня в настоящую пытку. Фэллон ни на секунду не переставала трогать меня, покусывать ухо, поглаживать по ноге… Мой член уже был твердым как сталь, и больших усилий стоило не съехать на обочину и не заняться сексом прямо здесь.
– Извини, – еле дыша, прошептала она мне на ухо. – Я перегибаю, да?
– Конечно, нет, – мы въехали в ворота Севен Хиллз, и я рывком включил шестую передачу. – Мне нравится, какой ты стала. Но сейчас это просто невыносимо.
Она выдохнула, обдавая мое ухо теплым воздухом. Я зажмурился и сцепил зубы. Я так долго не вытерплю.
– Мэдок, скорее отвези меня в постель, – упрашивала она.
С тихим стоном я влетел на дорожку и дернул ручник, паркуясь рядом с домом. Фэллон вышла из машины быстрее меня, я обошел свой GTO, взял ее за руку и потащил к входу.
Отперев дверь, я потянул ее за собой, и мы побежали через фойе вверх по лестнице.
– Мэдок! – донесся из-за угла голос Эдди. – Фэллон!
– Привет, Эдди! – хором поздоровались мы, ни на секунду не притормозив.
– О боже, – послышалось вслед, когда мы уже вбежали на второй этаж и вынужденно остановились, чтобы отдышаться. Бедная Эдди.
Фэллон добежала до моей комнаты первой и толкнула дверь с такой силой, что та с размаху стукнулась о стену, и стена задрожала от удара. Она развернулась ко мне лицом. Я перешагнул порог, глядя ей в глаза. Она попятилась вглубь комнаты, робко, маленькими шажками, будто в замедленной съемке, опустив на пол сумку и на ходу сбрасывая обувь.
Не отрывая от нее глаз, я закрыл за спиной дверь и запер на замок.
– Я хочу заключить сделку, – бросил вызов я, подходя к ней.
Она обжигала меня взглядом.
– Что за сделка? – спросила Фэллон, снимая с себя футболку через голову и швыряя на пол.
Я заметил набитый у нее на боку валькнут. Не крупный, но я раньше никогда не видел его. Надо будет не забыть спросить, что он означает.
– Если ты, – грозным тоном начал я, – посмеешь покинуть кровать без моего разрешения в ближайшие двенадцать часов, то тебе придется сделать татуировку с моим именем…
Я улыбнулся.
Она удивленно повела бровью.
– …у себя на попе, – закончил я.
Она улыбнулась в ответ, а я продолжал медленно приближаться, наслаждаясь видом ее бархатистой кожи и белого кружевного лифчика.
– Договорились?
Я взялся рукой за ворот и стянул футболку через голову. Ухватив за пояс ее шорты, спустил их с попки и уронил на пол.
– Я не уйду не попрощавшись. Я вообще больше не уйду, Мэдок, – пообещала она.
– Так мы договорились? – требовательным голосом повторил я.
– Да.
Когда я подошел вплотную, она провела ногтями по моему животу, и я весь напрягся. Расстегнув мой ремень, она вытащила его из штанов. Сбросив ботинки, я завел руки ей за спину и расстегнул лифчик. Снимая с нее этот бесполезный элемент гардероба, я приоткрыл рот и выдохнул, глядя на ее полную грудь и темные затвердевшие соски.
Но когда она стала расстегивать мне штаны, я остановил ее, схватив за руку.
– Еще рано, – прошептал я, прикусив зубами ее нижнюю губу.
Ах этот привкус ванили, тепла и дома! Я даже представить себе не мог, что можно хотеть чего-то или кого-то сильнее, чем ее.
Я потянул ее губу на себя, и она негромко застонала, затем выпустил ее и проскользнул руками в трусики, стягивая их вниз.
Я чувствовал себя как ребенок в День независимости. Повсюду взрывались фейерверки.
Она стояла посреди комнаты голая, а я в джинсах уселся в мягкое кресло в углу комнаты.
Ее глаза расширились, она водила ими из стороны в сторону.
– М-м-м, что ты делаешь?
– Сядь на кровать.
Она стояла на месте секунд десять и смотрела на меня, а потом наконец опустилась на бирюзовое одеяло и передвинулась в центр кровати. Поджав колени, она обняла их и стала похотливо поглядывать на меня, стараясь при этом выглядеть как можно невиннее.
Волосы у меня на затылке встали дыбом. Ее в беспорядке рассыпанные локоны, изгиб талии, сочные подкачанные бедра… Под своей мальчиковой одеждой Фэллон скрывала настоящие сокровища, и я был единственным счастливчиком на свете, которому повезло видеть все это собственными глазами.
Она едва заметно улыбнулась, провоцируя меня.
– И что теперь?
Я наклонился и оперся локтями на колени.
– Когда ты в последний раз каталась на скейте? – спросил я.
Моргнув, она нервно рассмеялась и спросила:
– Ты спрашиваешь меня об этом сейчас?
Она была права. Этим вопросом я уничтожил всю атмосферу, это было как ведро ледяной воды на голову. Но в любом случае я ждал ответа.
– Ну, – неуверенным тоном начала она, – думаю, пару лет назад. Тогда я жила еще здесь.
– А почему ты забросила скейт?
Она пожала плечами с таким видом, словно не находила что ответить.
– Не знаю.
Я встал и приблизился к ней на несколько шагов.
– Тебе просто надоело?
– Нет.
– А почему тогда?
Я остановился и скрестил руки на груди. Фэллон обожала кататься на скейте. Она надевала наушники и часами пропадала в парке «Ирокез Мендоза», иногда с друзьями, иногда одна.
Облизав губы, она слабым голосом ответила:
– Думаю, сначала я просто не хотела получать удовольствие. Не хотела улыбаться.
Это прозвучало так, будто она чувствовала себя виноватой. Но с чего бы ей испытывать вину?
– Ты злилась на меня? – спросил я. – За то, что я не стал тебя искать?
Она кивнула и продолжила так же тихо:
– И за это тоже.
– А сейчас почему не катаешься?
Тогда я думал, что она уехала по собственной воле. Мне и в голову не приходило искать ее, потому что я был уверен: она просто решила сбежать от меня.
Наши глаза встретились.
– Нет, я больше ни в чем тебя не виню. Мы были маленькие, – она отвела взгляд и добавила, – слишком маленькие.
Полагаю, она была права. Я тогда понимал, что мы делаем нечто опасное, но был так поглощен ею. Мне было наплевать. И когда она решила остановиться и повзрослеть, я, наоборот, пустился во все тяжкие. Конечно, я не трахал все, что движется, но уж точно не мог похвастаться, что хранил себя для нее.