- Тогда почему, - спросил Стевин, - ты не рассказал мне об этом раньше?
- Потому что я пытался говорить как можно меньше, - ответил Рэрин, - чтобы самка нас не услышала. Зато я говорю тебе сейчас. Самец был на охоте, когда мы нашли гнездо, но скоро он возвратится, и когда он найдёт тело своей самки, он придёт за нами. Освободите меня с Дорном, и мы поможем вам разделаться с ним.
Какое-то время Стевин молчал, потом фыркнул.
- Ты лжёшь. Как по мне, следы были достаточно велики.
Он отошёл, солдат – следом за ним.
- Тупица, - вздохнул Рэрин.
- Выходит, это правда? – спросил Дорн.
- Да. Прошу прощения. Голова кружится. Я должен прочесть заклинание исцеления.
Дварф пробормотал рифму, и воздух наполнился сладким запахом зелени.
- Вот. Теперь я не потеряю сознание посреди разговора. Послушай, я знаю, что железная рука делает тебя сильнее любого обычного человека, и вдобавок у неё есть когти. Убедись, что никто не смотрит, и постарайся освободиться.
Не обращая внимания на боль, которой отозвались все его травмы на это усилие, Дорн напрягся. Никакого результата.
- Извини. Верёвка слишком тугая и слишком хорошо завязана. Не могу достать до неё острыми частями.
- Я тоже не могу порвать её или развязать, - сказал Рэрин. – Но есть одна идея, если мы сможем дотянуться друг до друга. Ты попробуй сдвинуться вправо, ну а я – влево.
- Хорошо.
Дорн снова натянул свои путы, уперевшись руками в землю, сдвигаясь всего лишь на долю дюйма за раз. Верёвка натирала кожу, от усилий он стал задыхаться.
- Я спрашивал, - сказал Рэрин, - почему городской житель вроде тебя стал охотником. Я узнал ответ, когда мы сражались с гидрой. Ты дрался хорошо – как дерётся человек, который любит подобные вызовы.
Он говорил одобрительным тоном, как будто решил, что повстречал родственную душу.
Дорн ухмыльнулся – но смеялся он не над дварфом, а над собой.
- Я люблю убийство. Мои родители сказали бы, что это делает меня злым. Но это всё, что я умею.
Он подвинулся ещё на волосок.
- Но в том-то вся и соль, правда? Даже в этом ремесле я не особенно хорош. Как и Стевин, я не сумел прочесть следы и понять, что здесь две гидры.
- К тебе у меня нет претензий, - сказал Рэрин. – Даже наоборот. Ну вот, мы достаточно близко. Дай мне руку.
Дорн сумел дотронуться до пальцев дварфа, и Рэрин прошептал ещё одно исцеляющее заклинание. По руке Дорна растеклось тепло, заглушая боль его ран и даже облегчая жажду.
- Теперь, - сказал Рэрин, - я собираюсь сделать тебя сильнее и ловче.
Он завёл тихий речитатив. Чары обожгли Дорну мускулы и заставили его вздрогнуть.
- Попробуй ещё раз перерезать верёвку.
Дорн скорчился, пытаясь поднять свою железную руку достаточно высоко, чтобы дотянуться до пут. Он сомневался, что заклинания Рэрина действительно сделали его железные конечности сильнее или гибче. Но даже воздействие на его человеческую сторону позволило телу легче сгибаться, и наконец он ухватил самую нижнюю петлю когтем на конце большого пальца.
Он царапал её, пока петля не разошлась. Следующая поддалась легче, следующая – ещё легче.
- Хорошая работа, - сказал Рэрин, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что никто не заметил их попытку освободиться. – Теперь нам осталось только выбраться незамеченными. Красные Перья не смогут выследить нас ночью в топях. Без проводника они даже попробовать не осмелятся.
Они освободились от разорванных колец верёвки, и пригнувшись, направились к густой чёрной роще. На каждом шагу Дорн ждал крика о том, что пленники сбежали. Но никто не закричал. Было темно, и Красные Перья, уставшие от тяжёлого марша и последовавшего за ним боя, утратили бдительность. Большая часть солдат уже храпела под своими одеялами.
Таким образом, Дорн и Рэрин добрались до рощи без происшествий. Затем гул лагеря у них за спиной разорвал жуткий вопль, вырвавшийся из нескольких источников – нескольких глоток – одновременно.
Дорн обернулся. Он не мог видеть в темноте, как дварф, но в свете костра смог понять, что пока они с Рэрином выбирались из лагеря с одной стороны, с другой к нему подобрался самец гидры.
Как и предупреждал Рэрин, рептилия была в полтора раза больше самки, с семью головами вместо пяти. Она изрыгала потоки холода, один из которых погасил костёр и заморозил людей, лежавших вокруг огня. Затем она устремилась в середину лагеря. Змеиные головы ударили сразу в нескольких направлениях, перекусывая воинов или поднимая их в воздух, чтобы прожевать и проглотить целиком. Люди закричали и стали разбегаться.
Дорн подумал, что им с Рэрином улыбнулась Леди Удача. Нужно просто не останавливаться. Самец не пойдёт за ними следом, когда вокруг есть столько Красных Перьев.
Однако несмотря на то, что гидра не была драконом, она была очень похожа на дракона. У мерзкой твари было даже дыхательное оружие.
Он посмотрел на своего спутника.
- Эти ублюдки нас предали, - сказал он, - да и народ в деревне ничем не лучше. Мы ничего им не должны.
- Я согласен, - отозвался Рэрин. – Но мы с тобой охотники, и мы пришли испытать себя в схватке с этой дичью. Я по-прежнему на охоте. А ты?
- Это безумие, - сказал Дорн. – Но да.
Они бросились обратно в лагерь, мимо несущихся в противоположную сторону напуганных, бледных людей. Оружие, подумал Дорн. Им с Рэрином нужно было их оружие. Он не видел, что с ним сделали, но заметил, у какого костра устроил своё одеяло Стевин. Поскольку оружие считалось трофеем, капитан скорее всего следил за ним и держал поблизости.
Стевина и оружие он увидел одновременно. Чародей замер неподвижно, таращась на гидру. Убить его было проще всего на свете.
Вместо этого Дорн схватил Стевина за плечи и встряхнул.
- Дерись! – рявкнул он.
Стевин моргнул.
- Я уже истратил свои самые сильные заклинания… у меня не было возможности подготовить новые.
- Собери людей, - сказал Дорн, - а потом используй любую оставшуюся магию.
Он подхватил свой меч, а Рэрин подобрал свой топор и гарпун, и они бросились на гидру.
Дорну дважды пришлось останавливаться, защищаясь от леденящего дыхания гидры. В результате Рэрин первым достиг чудовища.
Дварф бросил гарпун на землю, затем ударил топором по передней лапе гидры. Одна из змеиных голов распахнула пасть и метнулась к нему. Он вырвал оружие, уклонился и рубанул рептилию по шее.
До сих пор всё шло хорошо, но Рэрин, похоже, не заметил другую змеиную голову, зашедшую ему сзади. Из-за своих разнородных ног Дорн был не особенно быстрым бегуном, но он рванулся вперёд, приблизился, схватил рукоять меча обеими руками и ударил, практически отрубив голову. Гидра завопила. Пострадавшая шея конвульсивно забилась, разбрызгивая кровь.
Рэрин оглянулся.
- Спасибо, - сказал он.
Дорн держался своей бронированной стороной к гидре, вытянув железную руку, чтобы блокировать, бить когтями и шипами на костяшках. Когда рептилия открывалась, он подступал на шаг и рубил по любой шее, которая оказалась в пределах досягаемости. Странно, но гидру было легче убить, отрезав все головы, а не вколачивая удар за ударом в быстро исцеляющееся тело. Должно быть, Рэрин тоже об этом знал, поскольку сосредоточился на тех же целях.
Проблема заключалась в том, что разрубить толстые, мускулистые шеи с их позвонками можно было, лишь вложив в удар весь свой вес и силу, а это, в свою очередь, затрудняло возврат в боевую стойку. Дорн срубил одну голову, но тут же потерял равновесие – его человеческая нога поскользнулась в грязи. Сверху на него устремились другие челюсти, усеянные острыми клыками, а он не успевал развернуться и поставить блок.
Рэрин бросился между Дорном и угрозой. Он ударил, и его секира глубоко вошла в морду рептилии. Та закричала и отдёрнула пострадавшую голову.
- Держись рядом, - сказал Рэрин. – Чтобы мы могли защищать друг друга.
Он был прав. Пока они сражались, в тело гидры били стрелы, а Стевин осыпал чудовище снарядами из лазурного света. Может быть, это беспокойство и причиняло гидре какой-то урон, но его не хватало, чтобы отвлечь тварь от врагов перед собой.
У Дорна больше ни разу не получилось обезглавить гидру одним ударом. У Рэрина тоже. На это хватало двух-трёх ударов, если нанести их в одно место. Одна за другой жёлтоглазые головы падали на землю. Поглощённый только текущим мгновением с его угрозами и возможностями, Дорн потерял счёт срубленным головам. В конце концов ему потребовалось какое-то время, чтобы понять, что он срубил последнюю, а у рептилии подгибаются колени.
К этому времени Рэрин уж бежал к своему гарпуну, который он забрал, но так и не использовал против гидры. Дварф подобрал гарпун и метнул его.
Копьё вонзилось в правое плечо Стевина и заставило его упасть на пятую точку.
- Посмотрим, как ты будешь читать заклинания с покалеченной рукой, - выдохнул Рэрин. Он бросился к капитану, и Дорн тяжело побежал вслед за ним.
Всё это застало оставшихся Красных Перьев врасплох, и отреагировали они медленно. Дорн успел поставить Стевина на ноги и прижать свои когти к его горлу.
- Я не хочу его убивать, - сказал Дорн. – Но сделаю это, если вы не уберёте свои луки.
- Мы можем обойтись без этого, - сказал Стевин полным боли голосом. – Я даю тебе слово…
- Оставь себе, - сказал Рэрин. – Ты уже показал, чего оно стоит.
Он посмотрел на Красных Перьев.
- Хватит таращиться. Возьмите головни из костра и прижгите обрубки на шеях гидры. Иначе головы отрастут обратно.
Солдаты переглянулись, опустили луки и поспешили выполнить приказ дварфа.
После этого им требовалось лишь держать Стевина в заложниках, пока они не собрали золото и не отплыли на небольшом судёнышке Дорна. Оказавшись достаточно далеко от берега, чтобы стрелам было не достать, и убедившись, что другие суда их не преследуют, они отправили волшебника, связанного и с кляпом во рту, дрейфовать в каноэ.
Дорн повернулся к Рэрину.