– Нет, мой день рождения в октябре, – коротко ответила я.
Луис понял намек и не стал расспрашивать.
– Я могу забрать это с собой, все равно мне сейчас на разгрузочную площадку, а там рядом мусорный контейнер. Заберу с глаз долой, и горничным бегать не придется.
– Г-м-м… конечно, спасибо, это было бы очень кстати.
Он взял коробку и запихнул туда розы из корзины.
– Остальные вы тоже выбросили? Я могу все забрать, если скажете.
– В смысле – остальные?
– Доставку из «Парк флорист»? Которая пришла через полчаса после этой?
– Вы уверены, что те цветы тоже были для меня?
– Я могу поклясться, что флористский посыльный Мэтт сказал: «Цветы для Софии Стерлинг». – Луис покачал головой. – Неужели я ослышался? Надо уточнить у мистера Локвуда.
– У Вестона? А ему откуда знать?
– Он подошел и сказал, что берет на себя вопрос с доставкой.
Хм… Что-то мне подсказывало, что Луис не ослышался. Но кто еще мог прислать мне цветы и почему Вестон распорядился так, что эти доставили, а те нет?
– Не беспокойтесь, я сама у него спрошу. Спасибо за информацию.
Когда Луис ушел, я понесла отчеты нашим юристам, отложив пока расспросы. Затем дела пошли одно за другим, и я забыла о букете, пока не выскочила на поздний ланч и не заметила за углом вывеску «Парк флорист».
Отчего-то я открыла дверь и вошла.
– Здравствуйте, мне тут вчера цветы доставили… По-моему, из вашего магазина, но карточка потерялась, точно я не знаю.
Женщина за прилавком встревожилась:
– О, это, должно быть, наша недоработка. Давайте взглянем, какие у нас были заказы.
Я улыбнулась:
– Очень мило с вашей стороны.
– Можно какие-нибудь ваши документы?
Я показала водительские права, выудив их из сумки.
Флористка просияла:
– София Стерлинг! Я помню джентльмена, который приходил заказывать цветы. Просто красавчик, простите мне эту вольность, и выбирал очень тщательно. Открытка должна была остаться у нас в системе – мы просим покупателей набирать текст в нашем айпаде, чтобы мы красиво, без ошибок распечатали…
– Как интересно!
Женщина что-то набрала в компьютере, подошла к принтеру и забрала маленькую открытку с цветочным орнаментом. Протянув ее мне, она улыбнулась:
– Еще раз извините.
Я прочла.
«Губы на твоем лице на вкус почти такие же прекрасные, как те, что у тебя между ног. Прости, что утром я так внезапно ушел. Позволь мне загладить свою вину.
Я не знала, прочла это флористка или нет, но щеки у меня запылали.
– Гм… Спасибо, хорошего дня. – И я поспешно направилась к двери, однако мое внимание привлек холодильник, полный ярких букетов. Я обернулась: – Скажите, а что это были за цветы? Я таких никогда не видела.
Женщина улыбнулась.
– Пестрые далии сорта «Ежевичная пульсация». Прелесть, не правда ли?
Я сделала вид, что мне доводилось видеть, как пульсирует ежевика.
– Знаете, работа флориста сродни работе священника: люди приходят сюда в поисках прощения за свои грехи, а кто-то посылает цветы отнюдь не своей жене. Вы бы удивились, сколько интимных признаний нам доводится выслушать, пока мы составляем букет. Мы сохраняем конфиденциальность наших клиентов, но вряд ли выйдет какой-нибудь вред, если я вам скажу, что джентльмен, приславший вам далии, выбрал их сразу. Я спросила, неужели это его любимые цветы, и он ответил, что затрудняется ответить, но что они такие же прекрасные и неповторимые, как женщина, которой он их посылает.
У меня сладко затрепетало сердце. Только Вестон Локвуд умел заставить мои эмоции метаться, как шарик для пинг-понга. Позавчера ночь была замечательной – красивой, душевной и очень удовлетворительной физически, но утром Вестон опять спрятался в свою раковину. Правда, мы много говорили о Кэролайн, что для него нелегко, поэтому я списала его замкнутость на подавленное настроение.
Вскоре доставили розы от Лиэма, а доставки цветов от Вестона я так и не дождалась. А потом был занятный старикан мистер Торн. Кто он? Интересная динамика намечается…
Я улыбнулась флористке, окончательно перестав что-либо понимать:
– Спасибо, вы мне очень помогли.
Едва выйдя на улицу, я начала писать Вестону сообщение насчет цветов, но почувствовала, что мне нужно видеть его лицо, когда я буду спрашивать о двух доставках. Поэтому я отправила короткое неопределенное смс:
«Нужно обсудить вопрос с доставкой. Ты свободен?»
Когда я уже купила себе салатик и шла обратно в отель, телефон пискнул – пришел ответ:
«Я во Флориде. По телефону сможем?»
Что?!
«Когда ты успел улететь во Флориду?»
«Утром».
Почему-то мне стало обидно, что он меня не предупредил. Может, у него что-то случилось и пришлось спешно срываться? Я знала, что во Флориде у Вестона живет дед – на противоположном побережье от моего деда.
«У тебя все в порядке?»
«Да, все прекрасно».
Я колебалась, спросить или нет, почему тогда Вестон мне ни слова не сказал. Даже если отставить в сторону личные отношения, мы вообще-то вместе управляем отелем, и предупреждать было бы очень кстати. Но выяснять отношения посредством смс было неудобно, и я решила дождаться личной встречи, отложив разговор про цветы.
«Ладно, это может подождать. Позвони, когда вернешься».
Прошло два дня, а от Вестона не было ни слуху ни духу. Дверь его кабинета оставалась закрытой, и он не звонил сообщить, что прилетает. Скарлетт утром улетела в Лондон, и я практически целый день посвятила нашим юристам и аудиторам, окончательно согласовав список активов, еще подлежавших оценке. До нашего предложения миноритарию осталось три недели.
В семь часов я спустилась переговорить с администратором, так как у Луиса сегодня был выходной. В это время курьер доставил сверток, и я услышала, как наш посыльный сказал на ресепшене:
– Я пойду отнесу это мистеру Локвуду. Если меня будут спрашивать, я вернусь через пять минут.
Девушка за стойкой кивнула:
– Давай, я пригляжу за твоими вызовами.
Я вмешалась:
– Мистера Локвуда нет в городе, но у него есть почтовая ячейка в офисе управляющего.
– Как, он опять уехал? – удивилась служащая. – Я видела его несколько часов назад.
– Вы сегодня видели Вестона?!
– Да, он вошел в отель в одиннадцать утра с чемоданом.
Что за черт? Так он вернулся? Тогда где его носит целый день и почему он мне не позвонил?
Я с усилием улыбнулась и протянула руку за свертком:
– Позвольте, я это отнесу. Я не знала, что мистер Локвуд у себя, а мне нужно отдать ему отчеты.
Поднимаясь на восьмой этаж, я еле сдерживалась. Да что с ним не так? Если Вестон решил дать обратный ход, это одно, но я писала, что у меня деловой вопрос, а у него даже не хватило совести сообщить, что он уже прилетел?!
Подойдя к двери, я глубоко вздохнула и постучала. На этаже было тихо, в номере Вестона тоже. Может, на ресепшене ошиблись? Подождав, я пошла обратно к лифту со свертком. Но когда серебристые дверцы раздвинулись, угадайте, кто стоял в кабине?
– Вернулся? – съязвила я.
Вестон вышел из лифта.
– Ты что-то хотела?
– Ты утром прилетел?
– Ближе к обеду, около двенадцати часов.
– И где ты был?
– Во Флориде, я тебе уже говорил.
– Нет, я про сегодняшний день. Я приходила к твоему кабинету – дверь была заперта.
Он отвел глаза.
– У меня много работы, вот я и закрылся.
Я прищурилась:
– Я думала, ты мне позвонишь, когда доберешься.
Вестон по-прежнему не смотрел на меня.
– Разве я должен был позвонить?
– Конечно. Вспомни, позавчера я тебе написала, что хочу обсудить проблему с доставкой.
Дверцы соседнего лифта со звоночком открылись, и горничная вывезла свою тележку. Мы поздоровались. Горничная подошла к третьему от лифта номеру, распахнула дверь и подперла ее тележкой.
Я смотрела на Вестона в ожидании ответа.
Он пожал плечами.
– Забыл, наверное. А что случилось?
Горничная вошла и сразу вернулась в коридор, вынеся постельное белье и пакет с мусором. Я не хотела вести разговор у лифтов.
– Нельзя ли продолжить беседу в твоем номере?
Вестон словно бы замялся, но кивнул. В неловком молчании мы вместе вошли к нему в номер. Я не понимала, в чем дело, но уже не сомневалась – что-то стряслось.
Мне сразу бросился в глаза огромный букет на письменном столе. Он так и лежал завернутым в бумагу, усеянную логотипами «Парк флорист».
– Цветочки? – я изогнула бровь. – Ты обзавелся тайным воздыхателем?
Вестон подошел к мини-бару и взял бутылку воды.
– Я… гм… перед отъездом взялся отнести их постоялице, но она уже выписалась. Я опаздывал и оставил цветы здесь. Надо их выбросить.
– Да что ты, какая жалость! Что за цветы?
Одно я узнала о Вестоне наверняка: лгун из него никакой. Он не мог смотреть мне в глаза, громоздя одну выдумку на другую.
– Не знаю, я не смотрел.
Я не сводила с него взгляда, пока он не поднял глаза:
– Что?
– Ничего. Жаль выбрасывать прекрасный букет – может, он мне понравится, я люблю цветы. – Издеваясь над ним, я получала истинное удовольствие, поэтому добавила: – Кроме далий. У меня на них аллергия, да и вообще…
Вестон опустил взгляд, но тут же снова взглянул мне в глаза. Я так и видела, как у него в голове крутятся колесики.
– Только на далии? – осторожно спросил он.
Я улыбнулась – весело, но не без лукавства, окончательно его смутив.
– Ага. Хуже всего сорт «Ежевичная пульсация» – чихаю без остановки.
И без того прищуренные глаза Вестона превратились в щелки. Улыбнувшись еще лучезарнее, я решила идти до конца. Подойдя к цветам, я потрогала карточку, приколотую к бумаге: