Моему разочарованию не было предела. Но я решила, что отчаиваться рано, и предложила:
– Давай просто поедем в любой отель, где будет свободный номер?
Он помолчал, а затем пробормотал:
– Не думаю, что это хорошая идея. Если все сорвалось, наверное, сегодня просто не наш день.
– Возможно, – промолвила я. – Тогда, может, сходим куда-нибудь или…
– Лия, когда ты сказала, что все отменяется, я… я сейчас не дома.
– А где?
– В кино.
– А с кем?
– Со Стефой. Ну ты сама говорила, что она в своей деревне никуда не ходила, ну вот я и…
– А-а, ясно. – Мне большого труда стоило сохранить голос веселым. – Ну давай, отдыхайте, созвонимся потом.
Я обернулась и, увидев свое белое отражение в витрине ресторана, почувствовала себя так глупо, что захотелось разреветься. Но я лишь несколько раз глубоко вздохнула и побрела к остановке.
Встреченные прохожие, особенно мужчины, оборачивались мне вслед.
В клатче завибрировал телефон, я выхватила его, надеясь, что это звонит Денис сказать, что передумал и едет ко мне. Но это был Никита. Он без предисловий объявил:
– Хочу тебя нарисовать. Когда я нахожу необычный типаж, у меня прям ломка начинается. Выручишь?
Каким же он был забавным! Я предложила ему забрать меня с остановки. И через десять минут он приехал. И я в который раз подумала: что же не так? Почему все прочие парни готовы мчаться ко мне со всех ног, а Денис, которому я предложила на эту ночь себя, выбирает кино с рыжей деревенской клухой!
На заднем сиденье лежали мольберт, холсты и чемоданчик с красками.
– И где же ты будешь меня рисовать? – уточнила я, садясь в машину.
Парень восхищенно оглядел меня и выдохнул:
– Ты неотразима! А где ты была?
– Не важно. Теперь я здесь.
Он улыбнулся. Сегодня на нем был вязаный голубой кардиган, прямо на голое тело, потертые рваные серые джинсы и голубые кеды на босу ногу. Что и говорить, одевался он довольно экстравагантно. Со вкусом и при этом с какой-то маниакальной простотой.
Он привез меня к сталинскому дому с колоннами, расположенному в начале улицы Куйбышева, открыл передо мной дверь машины, вытащил мольберт, холсты и чемодан с красками, затем повел меня в парадную. Ему открыл по домофону какой-то Вадик. Идея с «порисовать» мне стала нравиться все меньше. Находиться в квартире с двумя незнакомыми парнями – не слишком хорошая идея.
Однако в квартиру мы не пошли. Никита привел меня на крышу, откуда открывался великолепный вид на Петропавловскую крепость и Троицкую площадь.
– А как ты в темноте будешь рисовать? – спохватилась я.
И тогда он подошел к краю крыши и принялся распутывать удлинитель, который, видимо, тянулся из квартиры того самого Вадика, открывшего нам дверь.
– Да будет свет! – провозгласил Никита. И крыша озарилась сиянием сразу двух прожекторов.
Парень установил холст на мольберт и раскрыл чемоданчик.
– А что мне делать? – спросила я и призналась: – Меня никто никогда не рисовал.
Никита попросил подождать минутку и куда-то ушел. А вернулся со старым плетеным креслом, куда и усадил меня. Он предложил мне принять любое удобное положение.
Тогда я села в кресло боком и закинула ноги на подлокотник, а на другой – облокотилась спиной.
Мы возвращались из кино по набережной Невы, обсуждая фильм и смеясь. От воды тянуло прохладой, а вообще вечер выдался теплый, как летом. Денис даже снял джемпер и повязал на пояс, оставшись в черной футболке.
Еще никогда прежде мы не были ближе. Не в плане физически, а духовно. Я так ему и сказала:
– Денис, можно, я признаюсь? Только обещай не смеяться!
– Ну, признайся!
Я остановилась, перевесилась через ограду набережной и, глядя на воду, где плавали огоньки фонарей, сказала:
– Мне кажется, я встретила родственную душу.
– Серьезно? – Он оперся на костыли. – И кого же ты встретила?
– Тебя. – Я улыбнулась.
Денис хмыкнул.
– Так вот как это называется!
Я заглянула ему в глаза, подозрительно уточнив:
– Ты не смеешься?
– Нет.
Какие же красивые у него глаза. И губы. И эти кудри…
Я подалась к нему в импульсивном и неконтролируемом желании поцеловать.
Но он отшатнулся. Мы замерли, повисла неловкая пауза. А потом он поспешно сказал:
– Стефа, извини, я…
– Не извиняйся. – Я опустила голову, глядя на носки своих туфель. – Не знаю, что на меня нашло.
Мне было так больно и обидно. Я боялась, что не выдержу и заплачу.
А он с облегчением вздохнул и пробормотал:
– Ну да, мы уже это проходили: я самовлюбленный питерский парень, ты гордая и разборчивая.
Я кивнула. Мы молча, не сговариваясь, пошли по тротуару. Молчание затягивалось.
– Нам теперь должно быть неловко друг с другом? – спросил он.
– Вовсе нет. – Я покосилась на него. – Извини меня. Просто у тебя глаза красивые.
– Хм… Теф, ты издеваешься надо мной?
– Немножко. – Я через силу засмеялась.
А он внезапно спросил:
– Ну а что с Даней?
– Ничего. Я больше не люблю его.
– Быстро ты…
– Меня Вова на свидание зовет, – похвасталась я. И самой стало смешно от своих слов. В прошлом году я вот так хвасталась перед Денисом тем, что в меня влюблен Максим – лучший парень в моей школе в Харабали. Вот только этот Максим потом влюбился в мою лучшую подругу и до сих пор счастлив с ней.
– Кто такой Вова?
– Бывший твоей.
– А-а… мальчик голубых кровей! Ну-ну… Пойдешь?
– Ага.
– А что, у него тоже глаза красивые?
– Просто невообразимые! И фамилия ничего!
Мы засмеялись. И вроде бы все стало как прежде. Но я-то знала, что теперь все по-другому. Знала ответ на свой незаданный вопрос: что будет, если я попытаюсь его поцеловать? Ничего. Он любит Лию, а не меня. Я для него всего лишь подруга – смешная полненькая девочка из Харабали, поселившаяся когда-то в доме напротив и развеявшая его вселенскую скуку.
А может, к черту все? Пусть будет счастлив с Лией, если сумеет. А я уж как-нибудь…
Но что-то внутри с таким предложением было не согласно. Сердце болезненно сжималось, а в животе щекотало что-то легкое и воздушное. Может, это бирка нового сиреневого свитшота терлась о кожу или бабочки в предсмертных конвульсиях трепыхались внутри, а может, гамбургер никак не мог перевариться.
Денис проводил меня до парадной.
На прощание я попросила:
– Только не говори Лие, что я… она меня убьет.
– Да не убьет. Она теперь другая. Но я, само собой, могила.
Мне хотелось крикнуть ему, что он ошибается на ее счет, но я промолчала. Кажется, я приняла решение.
Я вошла в парадную, подождала, когда Денис отойдет подальше, вышла и побежала к дому отца.
Андрей был дома и, к счастью, один. Мне почему-то совершенно не хотелось смотреть на его милых Мил. Он был в черном халате, с мокрыми волосами – только вышел из душа.
Я сказала, что на минутку. И устремилась в его спальню, объяснив:
– Я тут спрятала одну свою вещь.
Забралась на кровать, просунула руку в щель, пошарила, но ничего не нашла. Тогда я скомандовала:
– Помоги-ка отодвинуть кровать!
Андрей отодвинул кровать.
– Что ты ищешь?
Я заглянула под кровать, перевернула всю постель – дневник пропал.
– Это ты его взял? – с бешено колотящимся сердцем спросила я. И умоляюще прошептала: – Скажи, что ты! Пожалуйста!
Андрей покачал головой.
– Я ничего не брал. А что ты тут спрятала?
– Личный дневник.
Андрей закатил глаза.
– А лучше места не нашла?
Я со стоном упала на кровать и, закрыв лицо руками, застонала. А потом меня осенило:
– Может, какая-то твоя подружка его взяла? Он такой черный, на замке!
– А давно он там лежал?
– Нет, не больше недели!
– Я никого не приглашал к себе в последнее время.
– Никого-никого?
Он пожал плечами.
– Говорю же…
Я еще раз все перерыла, но итог был тем же – дневник исчез. И тогда я горестно сказала:
– Она здесь была, да? И ты не сказал мне? Почему? Как она заставила тебя молчать?
Андрей смачно выругался.
Я с ужасом посмотрела на кровать и вскочила с нее, точно ошпаренная.
– Боже! Она была в твоей койке?
– Нет! То есть… твою мать! – Он поднял глаза к потолку. – Мы не спали! Если ты об этом! Просто она разыграла прекрасный спектакль. Твоя вещь, вероятно, у нее. Мне жаль.
Какая же дрянь! Забраться в постель к моему отцу, чтобы заполучить дневник! Кто на такое вообще способен? А я-то посмеивалась, пряча дневник за кровать Андрея, уверенная, что Лия никогда тут его не найдет. И даже если я напрямую скажу, где искать, достать его ей не удастся. О, какая же я все еще наивная!
Я вылетела из квартиры Андрея, меня трясло от ярости. А я-то, дура, собиралась сжечь злосчастный дневник или просто отдать его Лии. Потому что понимала: пока у меня есть рычаг давления на нее, я не успокоюсь. Глупо сдаваться, если у тебя на руках козыри. Но Денис отшатнулся, когда я хотела его поцеловать. И я поняла, что не осмелюсь это повторить. Он мне дорог, он любит другую, идти против Лии – это идти по чувствам Дениса. Но теперь, когда я в очередной раз осознала, какой вероломной может быть эта девушка, ни о каком отступлении речи быть не могло. С дневником или без него – Денис обо всем узнает!
Глава 7Без вина виновата
Она подлетела ко мне, точно фурия, перед первым уроком и выплюнула:
– Ну ты и тварь!
Я лишь улыбнулась. Победителей не судят.
На ней было однотонное красное приталенное платье – короткое, с рукавами три четверти. На ногах черные босоножки на невысоком каблуке. На плече изящная черная сумка.
И я с некой досадой отметила, что сегодня девочка из Харабали шикарна. Ничего лишнего – стильная и эффектная. Я же надела черно-белые клетчатые легинсы, высокие черные сапоги и черную тунику.
– Я, конечно, знала, что ты на многое пойдешь… но забраться в постель к моему отцу!