– Пипец! – сказала по этому поводу Лилия, прикрыв рот ладошкой. – Дядюшка в гневе! Сейчас как даст молнией по этому Зимнему сараю[12] – и потом концов не найдешь. Кое-кому потом соляной столп милостью покажется…
– Сергей Сергеевич, – тихо сказала Анна Струмилина, – вы хоть детей-то пожалейте, они же ни в чем не виноваты…
– Мне страну жалко, которую «эти» пустили в распыл, – глухо ответил Серегин, – хотя после страны не грех пожалеть и детей. Дим, а ты что скажешь?
– Эти двое, которые Владимировичи, есть абсолютное зло! – побледнев от напряжения, ответил мальчик. – Внутри у них ничего нет, кроме жажды власти, и разговаривать с ними должно только герру Шмидту. Царь и его царица получше их, но ненамного. Разговаривать с ними имеет смысл только в том случае, если их души будут очищены от скверны и приведены в равновесие. А пока ими владеет лишь непробиваемая уверенность в том, что им все должны только за то, что они родились царем и царицей.
– Хорошо, – сказал Серегин, – объявляю операцию «Дипломатия с позиции силы». Сначала изымем всех фигурантов сюда, а потом будем болтать болты. Командовать парадом буду сам. Со мной на ту сторону идут Кобра, мисс Зул, Дима Колдун и отец Александр. Лилия появляется на сцене по необходимости. Анастасия и Птица ждут нас здесь. Раз, два, три! Мы начинаем КВН…
Анна Струмилина хотела было возразить, что Диму Колдуна тоже лучше бы поберечь и оставить на этой стороне, ибо он еще совсем ребенок, но Серегин, не слушая возражений, уже мысленно повернул ключ, открывающий портал. При этом раздался металлический чавкающий звук, будто и в самом деле ключом отперли хорошо смазанный английский замок…
Чаевничающая кампания и прислуживающие ей лакеи в красных «народных» рубахах навыпуск (среди которых наверняка были агенты всех соперничающих мировых держав), вдруг замерли, будто пораженные заклинанием стасиса (чего на самом деле не было). Еще бы! В Малахитовой гостиной прямо вокруг стола появились люди самого угрожающего вида в иностранной военной форме. Даже Лилия для этого визита выбрала наряд в стиле милитари и стала неотличима от гавриков Анны Сергеевны во время несения ими службы адъютантов Серегина. А уж мисс Зул и без всякой маскировки своей красной кожей, рожками, когтями на руках и длинным хвостом была способна навести страх на кого угодно, а не только на двух особ женского пола с весьма нечистой совестью. При этом пришельцы не обнажали оружия и не произносили угроз, но великий страх среди аборигенов Зимнего Дворца установился с первого же мгновения. Один из лакеев попробовал было метнуться на выход, но запутался в ногах и во весь рост растянулся на полу. Простейшее же, господа, шуточное деммское заклинание – однако на неопытном человеке сработало наилучшим образом…
– Ээмг… Х-хто вы? – только и смог просипеть испуганным голосом хозяин Земли Русской, глядя на иронически прищурившегося Артанского князя.
– Мы – тот, о ком вы только что с таким увлечением злословили, – ответил тот, – самовластный Великий князь Артанский Серегин Сергей Сергеевич, он же младший архангел, заместитель на грешной земле Святого Михаила, он же – Бич Божий, предназначенный для наказания разного рода зазнавшихся в своей спеси уродов. К вам я пришел исключительно в последней ипостаси, потому что вы тут такого наговорили про верного слугу Господа нашего, что Всевышний уже хотел поразить ваше логово молнией с ясного неба, а вы с Алисой Гессенской пока еще нужны мне живыми и хотя бы частично здоровыми. При этом выживание родственного вам семейства Владимировичей для меня не является вопросом первой необходимости, и после весьма досконально допроса я намереваюсь предать их в руки палачей, ведь в деле о покушении на узурпацию престола Российской Империи не может быть иного приговора, кроме как смертная казнь для всей фамилии.
Тут «тетка Михень» пронзительно завыла от ужаса, но мисс Зул щелкнула пальцами – и звук оборвался, будто на пульте телевизора нажали кнопку «mute».
– Узурпацию престола? – ошарашенно переспросил император Николай, глядя на беззвучно открывающую рот Великую княгиню Марию Павловну.
– Об этом мы с вами поговорим позже и не здесь, – хмыкнул Серегин, – а то, наверное, сейчас половина Зимнего Дворца уже забегала ошпаренными тараканами. А сейчас, честный отче Александр, прочтите, пожалуйста, святую молитву, чтобы присутствующие тут видели, что мы – те за кого себя выдаем, а не, к примеру, посланцы Князя Тьмы…
Отец Александр воздел вверх большой наперстный крест и нараспев, речитативом, начал читать молитву «Отче Наш»:
«Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.
Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.
Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.»
С каждым святым словом Малахитовую гостиную затопляло нестерпимое бело-голубое сияние, а в углах что-то скворчало, шебуршало и придушенно попискивало, будто окопавшиеся там за много лет негативные сущности торопились на выход, пока их тут окончательно не поджарило. И вот, после того как аватар Небесного Отца сказал «Аминь», это сияние постепенно растаяло, оставив после себя нимб над головой отца Александра, светящиеся крылья архангела, сияющее корзно[13] и нимб над головой Артанского князя, и даже над головой Лилии обнаружился маленький такой аккуратный нимбик… А вот Ники и Аликс вдруг пронзило острое чувство какой-то невосполнимой утраты – словно однажды они совершили неисправимую ошибку, разменяв истинное сокровище чистоты бессмертной души на горсть яркого стеклянного бисера и дешевых стразов.
– То-то же, дети мои, – сказал, глядя на императора и императрицу, как-то разом подобревший отец Александр, в голосе которого вдруг обнаружились громыхающие ноты, – но это у вас пока еще не выздоровление, а только мимолетное облегчение как от укола морфия при сильной телесной боли. Настоящего излечения вот, так одной молитвой, стоя на ногах, достигнуть невозможно. Для этого необходим долгий душевный труд и надлежащие условия, которых нет и не может быть в этом месте, насквозь пропитанном эманациями злобы, зависти, жажды власти и интриг.
– Одним словом, – добавил Серегин, – мы приглашаем вас на некоторое время погостить в моем владении в Тридевятом царстве, Тридесятом государстве, где мы сможем всерьез заняться вашим телесным и духовным здоровьем. Только побывав там, где вы никогда не были, вы сможете понять, какие ереси и просто глупости вы произносили несколько минут назад.
Лилия звонким голосом добавила:
– И распорядитесь, чтобы сюда привели девочек и принесли маленького цесаревича. Старшим детям будет просто интересно путешествие в сказку, а вашего маленького сына мы обязуемся излечить от одолевающего его тяжкого недуга. Могу вам обещать, что после моих процедур он сможет прожить долгую и счастливую жизнь, даже не вспоминая о своей болезни. Это я сделаю вне зависимости от того, как и о чем вы договоритесь с Серегиным, ведь ваш маленький сын, ангельская душа, еще ни в чем не провинился перед Богом и людьми, и его ни в коем случае нельзя карать за грехи взрослых.
Царь и царица (уж эта-то знала, что такое гемофилия, у нее от этой болезни умер брат Людвиг) некоторое время ошарашенно смотрели на маленькую девочку, только чуть старше их Ольги, с сияющим над головой ангельским нимбом, потом Алиса Гессенская слезла со стула и, сложив на груди руки, на коленях поползла к ней.
– Голубушка! – рыдала она, – Христом-Богом молю: исцели маленького – ничего не пожалею: ни злата-серебра, ни жемчугов-бриллиантов, только исцели…
– Ну вот еще! – топнула ножкой Лилия, – давай-ка без истерик, уважаемая. Твоего сына, как я уже говорила, исцелю и без злата-серебра, потому что целить – это моя работа. Обо всем прочем ты будешь договариваться с моим приемным отцом Серегиным, поскольку гемофилия, которой тебя наделила твоя бабка британская королева Виктория, к главной сказке идет только присказкой. Все вы – и ты, и твой супруг, Император Всероссийский, и ваши дочери, и сынок Алешенька – все больны болезнью, именуемой безвременная насильственная смерть. А против этой хвори у меня методов нет, такими случаями занимается уже Серегин, в ипостаси Бича Божьего и младшего архангела, и лекарства тут нужны политического толка. Но вы никогда и ни за что не поймете, сколько нужно вешать в граммах, пока не узнаете, что и откуда взялось…
– Кхм… – прокашлялся чуть пришедший в себя император Николай, – как я понимаю, господин Серегин, вы хотите изъять нас для того, чтобы сразу после вашего ухода мы не стали предметом новых интриг? Конечно, доказательства ваших полномочий весьма убедительны, но хотелось бы каких-либо гарантий нашей личной безопасности…
– Какие гарантии вам нужны, Николай Александрович? – с усмешкой спросил Артанский князь. – Когда вы едете, например, в Германию к кузену Вилли, вы что, требуете у него заложников или просите бумагу с обязательствами о том, что он вернет вас обратно в целостности и сохранности? Если бы я захотел, то сейчас от вас четверых не осталось бы и горстки пепла. Кобра, продемонстрируй.
С милой улыбкой та зажгла на ладони огненный шар сантиметров пятнадцати в диаметре и с милой улыбкой, от которой кровь стыла в жилах, пояснила:
– Тут мощь как в полуцентнере тротила. В этой комнате – все в прах, а в ближайших помещениях – сильнейший пожар. Но Сергей Сергеевич у нас добрый и избегает казнить даже отъявленных негодяев. На моей памяти он посадил на кол только троих. Монгольского хана Батыгу за людоедский набег на Русь да двух британских политиканов – лорда Пальмерстона и будущего премьера Дизраэли – сами понимаете за что. При этом с головы королевы Виктории, несмотря на ее недобровольную отставку, не упал и волос…