– Одним словом, Николай Александрович, – сказал Серегин, – я официально приглашаю вас с супругой совершить визит в свои владения. И думайте над ответом быстрее, время не ждет. У меня и у вас впереди еще много дел, в том числе и касающихся попыток узурпации престола присутствующей здесь вашей родней.
– Ну хорошо, господин Серегин… – немного помявшись, сказал император, – я принимаю ваше предложение и ценю, что нас не тащат в ваше Тридесятое царство на веревке. Но у меня два вопроса: что сейчас делать нам с Аликс и что будет с моим дядей Великим князем Владимиром Александровичем и его супругой Великой княгиней Марией Павловной?
Серегин ответил:
– Вы, как уже говорила госпожа Лилия, должны распорядиться, чтобы сюда привели ваших детей. И после этого вы отправитесь туда, где в ином случае побывать у вас не было бы никакой возможности. Что касается вашего дяди и его супруги, то они тоже отправятся с нами, только недобровольно. Им предстоит свидание с дотошными следователями и очень внимательными писцами, если хотите, даже в вашем присутствии. Единственное, что я могу вам обещать – что вашим родственникам не причинят никакой физической боли. У нас есть способы извлекать из людей правду, не терзая их тела раскаленным железом.
– Ну хорошо, господин Серегин… – сказал император и повернулся к одному из лакеев, – Прошка, пулей метнулся к мисс Маргарите, скажи ей, чтобы она немедленно собрала детей и привела их сюда, не забыв про Алешу, аллюр три креста, одна нога здесь, другая там. Бегом!
Дети в сопровождении гувернантки Маргариты Игер, рыжей страшной старой девы британского происхождения, появились почти сразу, потому что находились неподалеку и тоже пили чай, но только в детской компании. При их появлении мисс Зул благоразумно надела маску «грузинской княгини». А что, в Петербурге иногда попадаются и не такие особы… Еще минуты через две кормилица принесла младенца Алексея. И вот в тот момент, когда уже пришла пора уходить, тетку Михень стали бить крупные корчи, а изо рта пошла пена.
– Господин Серегин, что это с ней? – спросил император, глядя на стремительно теряющую человеческий облик дочь Мекленбург-Шверинского владетельного дома.
Вместо Серегина ответил отец Александр:
– Это из вашей тетушки на свободу рвутся прикормленные ею бесы. Знают, что недолго им уже осталось.
– Дим, – сказал Серегин, – погрузи в стасис их обоих, чтоб не брыкались, а там Птица и отче Александр разберутся, что за зоопарк развела внутри себя эта особа.
И почти тут же в Малахитовой гостиной объявились огромные, на две головы выше среднего мужского роста, бойцовые остроухие из личной охраны Серегина, и принялись довольно бесцеремонно перетаскивать на ту сторону одеревеневшие тушки Великокняжеской четы Владимировичей, а также тычками и пинками загонять беспокойно озирающихся лакеев. Последними на ту сторону пригласили немного нервничающих царя и царицу, а также испуганно жмущихся к ним дочерей, после чего вежливо, под локотки, ввели Маргариту Игер с младенцем на руках. Впрочем, на той стороне малыша Алекса уже ждала кормилица таких выдающихся достоинств, что обеспокоившаяся было Алиса поняла, что эта остроухая способна досыта укормить хоть роту голодных младенцев, а император только нервно сглотнул, глядя на огромные «достоинства». Уж на что грудаста была хорошо знакомая ему Малечка Кшесинская, – эта дама могла дать ей сто очков вперед. Последним Малахитовую гостиную покинул загадочно ухмыляющийся Артанский князь, после чего портал Тридесятое царство – Зимний Дворец захлопнулся, и операцию «Дипломатия с позиции силы» можно было считать успешно завершенной.
Пятьсот девяносто девятый день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.
Визит императора Николая Александровича в Тридесятое царство начался с того, что мы принялись распределять поступавший продукт по сортам. Первыми отделили от общей группы псевдонародных лакеев в красных рубашках. Ими в подвалах Башни Терпения займется герр Шмидт, горячо желающий выяснить, кто там шпион иностранных держав, а кто агент иных-прочих Великих князей. Ничего страшного этим лакеям не грозит, только небольшой допрос с наложением заклинания Откровенности и последующего покаяния в случае виновности. Люди маленькие, подлого сословия (в смысле прислуга), с кем не бывает; и с первого взгляда не определить, сколько господ у этого слуги: один, два или больше. Если больше одного, то этот лакей в мир русско-японской войны больше не вернется.
Потом в том же направлении унесли одеревеневшие статуи «дяди Володи» и «тети Михень». Ими займемся позже, когда спадет основная суета. К тому же на допросах желательно присутствовать и самому Николаю Александровичу, а для этого необходимо, чтобы он освободился от всех обременяющих его сущностей. Последней в ту же Башню Терпения (только на верхние этажи) на передержку отправилась гувернантка царских детей Маргарет Игер. В ответ на возмущенные заявления со стороны царицы пришлось ответить, что, пока я тут хозяин, ни один британский подданный не будет иметь в Тридесятом царстве свободы передвижения, пока не пройдет карантин на предмет отсутствия наличия сатанинских сил.
И вот осталось у нас царское семейство как оно есть: царь, царица, четверо царевен и маленький царевич, он же наследник престола и цесаревич. Следующая процедура – медицинский осмотр у Лилии и Птицы, – его пройдут сначала царские дети, потом царица, а после и сам Николай. Но перед этим я вызвал к себе Профессора и Матильду, поручив их заботам царских дочек. Чтобы волос с головы не упал, не говоря уже о чем-то прочем, вреде проделок юных озорниц Сул и Тел. А все дело в том, что и при беглом взгляде даже у такого непрофессионала как я сразу возникало понимание, что прежде чем Птица и отец Александр смогут заняться психикой мадам Алисы, Лилия как минимум на неделю должна отправить это особу мокнуть в ванне. Иначе супруга Николая, несмотря на непосредственную медицинскую поддержку Лилии, рискует просто не пережить процедуру избавления от посторонних сущностей. Уж очень истощен ее организм частыми родами и ее собственными истеричными взбрыками.
Поэтому великих княжон на то время, пока их мать будет находиться вне игры, я поручил руководству Птицы, при непосредственной опеке Профессора и Матильды. И в то же время заботу о находящемся на излечении цесаревиче Алексее, после того как Лилия наложит на него все заклинания, возьмет на себя княгиня Артанская Елизавета свет Дмитриевна, а также няньки и кормилицы, которые в настоящий момент обеспечивают благополучие нашего с ней общего отпрыска Сергея Сергеевича младшего. Моему сыну несколько дней назад исполнилось десять месяцев, и теперь он больше нуждается в тех слугах, которые будут развивать его личность учить ходить и делать что-то собственными руками. Алексей Николаевич, напротив, пока что лишь человеческая личинка четырех месяцев от роду, и в настоящий момент больше нуждается в уходе и регулярном кормлении.
Таким образом, в итоге разбора у меня на руках остался только император Николай Второй, с которым был определен следующий порядок действий: разговор со мной, потом душеспасительная беседа с отцом Александром и, возможно, Птицей, и потом только – медицинские процедуры. К тому же при ближайшем рассмотрении русский император по складу характера оказался так называемым «хамелеоном». Не имея своего мнения, он подстраивался под мнение текущего собеседника, лишь бы оно звучало убедительно. Отсюда и его шарахания из стороны в сторону под влиянием различных придворных группировок. И в то же время, оказавшись изолированным в нашем Тридесятом царстве, означенный персонаж русской истории стал стремительно подпадать под влияние вашего покорного слуги. Для начала было достаточно вывести его на балкон самого верхнего яруса Башни Силы и показать окружающий пейзаж. Несколько минут назад он был в промозглом Петербурге, где порывистый ветер с Финского залива нес мокрый снег; и вот он под жарким экваториальным небом, с которого жарит раскаленное солнце. Запретный Город стоит на ровном открытом пространстве, а со всех сторон его окружает Высокий лес, где высятся огромные деревья, а где-то на горизонте синеют острые пики гор с заснеженными вершинами. Воздух, которым дышит русский император, пропитан запахами мирры и ладана, и где-то высоко, на восходящих потоках, широко раскинув перепончатые крылья, парят несколько птеродактилей.
– Вот, любуйтесь, Николай Александрович, – говорю я, – волшебное Тридесятое царство… Посмотрите вниз – там фонтан с живой водой, наполняющий купальни, где получают исцеление раненые русские воины. Оглядитесь вокруг – это место некогда называлось Запретный город Ниц, а сейчас тут расположена моя главная штаб-квартира. Именно в этот древний мир, насквозь пропитанный магией, Творец всего Сущего, не желая совершать массового смертоубийства, когда-то давно сослал многогрешных жителей Содома и Гоморры, погрязших в сибаритстве и противоестественном разврате…
– Погодите, господин Серегин… – удивленно произнес Николай, – а как же ваша Великая Артания?
– Великая Артания, это титульное владение, но далеко не самое важное в цепи моих анклавов, – ответил я. – Там в конце шестого века на жирных черноземах распаханных южноукраинских степей славянские поселяне снимают богатые урожаи, пятая часть которых идет на пропитание моего войска. Там на излучине Днепра стоит стольный Китеж-град, а в знаменитых порогах живет речная богиня Дана, которая также продуцирует живую воду, как и здешний Дух Фонтана. Только водичка эта немного пожиже местной, и поэтому Артания не имеет такого лечебного потенциала как Тридесятое царство. К тому же сейчас там зима, сугробы в человеческий рост, и в студеную днепровскую водичку миловаться с Даной не полезет даже самый отчаянный любитель крещенских купаний. Вот летом там совсем другое дело. Если у нас в тот момент нет никакой большой войны, то я прихожу туда с войском – оно встает лагерями по обоим берегам Днепра, и тогда начинается зрелище, которое лучше наблюдать, чем выслушивать о том рассказы. Представьте себе десятки тысяч нагих воинствующих дев, что плещутся в играющих магическими искрами водах Днепра и купают в нем своих коней. При этом, что интересно – лицо мужска пола, которое будет наблюдать за ними открыто, эти не имущие срама девы не тронут, а того татя, что станет подглядывать за ними исподтишка, непременно вытащат на всеобщее обозрение, разденут догола, а затем вдосталь искупают в речных водах…