С каждой минутой стремительно светает – и вот уже с северной стороны, примерно двадцати милях от нас, совершенно отчетливо видны дымы двух крупных двухтрубных кораблей, идущих кильватером в сопровождении эскорта. Двухтрубники у японцев «Фудзи», «Асахи» и «Микаса». У броненосца «Сикисима» три трубы, но его тут нет. В настоящий момент японский броненосный отряд только что прошел мористее[14] островов Санчандао (DashanDao) и готовятся обогнуть их, чтобы войти в Талиенваньский залив.
– Николай Оттович, пора, – говорит Артанский князь. – Я подключаю вас к своей энергооболочке…
Я хотел было спросить, что это значит «подключить к энергооболочке», как вдруг почувствовал, что мое тело оцепенело, а прямо перед глазами появилось объемное изображение головного японского броненосца, рассекающего взлохмаченные мутные воды Желтого моря. И над грот-мачтой этого корабля трепещет вымпел командующего флотом адмирала Того. Изображение такое четкое, что видно, как по палубе бегают мелкие фигурки матросов, расчехляющие орудия. А прямо у основания фок-мачты броненосца изображен желтый треугольник вершиной вниз, с расходящимися от него шкалами тысячных.
– Головной на постоянном сопровождении в зоне гарантированного поражения, – слышу я приглушенный голос Серегина-второго[15], – точка наведения – фок-мачта…
– Нет-нет, Сергей Юрьевич, – говорю я, – не так. Попробуйте навестись на носовую башню. Если удастся попасть в ее тонкую крышу, то японцам будет совсем нехорошо. Там сейчас на стеллажах лежат особые удлиненные фугасные снаряды и заряды для первых четырех залпов, а мадам Шимосе – дама нервная и не выносит сильных потрясений… Но для этого требуется попасть почти в середину крыши башни, потому что от близких попаданий погреба защищены барбетом…
– Хорошо, Николай Оттович, – сказал на этот раз уже Артанский князь, – сейчас сделаем как вы скажете.
Я не слышал ни слов, которыми командир дивизиона подавал команды на батареи, ни мнений, которыми тот обменялся с Артанским князем – но только прицельная марка сдвинулась вперед, установившись на носовую башню, потом где-то позади меня раздался приглушенный грохот залпа (в этой энергооболочке все звуки приглушены).
– Вероятность поражения выбранной точки – шестьдесят процентов, – сказал Серегин-второй; почти сразу орудия грохнули еще раз.
Я успел подумать, что у нас так быстро не стреляют, ведь требуется корректировать наводку по данным предыдущих падений; и в этот момент на «Микасу» (а это был именно «Микаса», раз уж он нес флаг Того) по крутой траектории посыпались снаряды первого залпа. Несомненно, это было накрытие, причем с первого залпа. Разрывы были такие, будто обстрел велся как минимум десятидюймовыми фугасами (триалинит-с).
В крышу башни, правда, не попал ни один снаряд. Один ударил под первую трубу, откуда после ярчайшей вспышки сразу повалил густой черный дым, другой бесполезно разорвался в воздухе, пробив левое крыло мостика, третий ударил в палубу сразу за форштевнем, разворотив форпик; еще несколько легли довольно близкими накрытиями, подняв высокие пенные столбы воды. В общем и целом разброс падений снарядов оказался гораздо меньшим, чем расстояние между орудиями на местности, и, попав под накрытие в первом же залпе, адмирал Того должен был понять грозное предупреждение и отказаться от своей затеи…
Но времени на это у него уже не оставалось. Если рулевой и успел по команде переложить штурвал, то для внешнего наблюдателя это осталось незаметным. Почти сразу за разрывами снарядов грохнул третий залп – и спустя пару мгновений носовая башня на «Микасе» взлетела в небо на столбе радужного огня; потом корпус в этом месте вдруг переломился и, отчаянно вращая в воздухе обнажившимися винтами и заваливаясь на левый борт, японский броненосец стал стремительно уходить под воду. И именно в этот момент в воду с небольшим недолетом начали падать снаряды уже ненужного третьего залпа, прозвучавшего почти как салют над братской могилой. Примерно так же – стремительно и неотвратимо – когда-то погиб в виду базы наш броненосец «Петропавловск» вместе с любимым всем флотом адмиралом Макаровым.
Вот, выбросив облака белого пара и рыжей окалины, грохнули залитые ледяной водой раскаленные топки, после чего японский броненосец окончательно лег на левый борт и в таком виде скрылся в волнах…
И тут же сопровождающие броненосный отряд японские миноносцы принялись кружить вокруг места катастрофы, пытаясь выхватить из ледяной воды мотающиеся в волнах головы отдельных счастливчиков, сумевших пережить гибель своего корабля. Они будто знали, что артанская артиллерия не будет в них стрелять, пока они занимаются спасательными работами, и старались вытащить как можно больше людей. А быть может, они надеялись спасти своего адмирала, который не должен был пойти на дно вместе со своим флагманом? Этого я не знаю.
Тем временем второй броненосец, резко переложив штурвал на левый борт, заложил крутую циркуляцию, на максимальной скорости стал удаляться в сторону открытого моря. Артанская артиллерия, конечно, попыталась обстрелять его вдогон, но Серегину-второму не удалось добиться ничего большего, чем несколько ничего не значащих попаданий в палубу и сильного пожара между трубами. Уходящий в море японский броненосец со стороны выглядел, конечно, страшно – но, поверьте моему опыту, отойдя подальше в море, японская команда сумеет потушить пожар, а повреждения палубы можно исправить в течение месяца. Но, в любом случае, это уже ничего не значит: вряд ли японцы еще раз сунутся туда, где вот так, огнем с закрытых позиций (что прежде считалось невозможным), всего в несколько залпов был потоплен один из сильнейших броненосцев в мире.
Когда Артанский князь снял с меня эту «энергооболочку», я вдруг почувствовал себя так, будто только что топором переколок воз дров: спина мокрая от пота и жуткая усталость.
– Сергей Сергеевич, скажите, что это было? – спросил я Артанского князя, отирая пот со лба.
– А вы не удивляйтесь, – сказал он, – это я вас вместе с Сергеем Юрьевичем взял внутрь себя и на время боя составил с вами единое целое. Таким образом, наши возможности сложились – и в результате совместными усилиями МЫ один броненосец утопили и еще один сильно напугали.
– Мы? – переспросил я.
– Да именно «МЫ», – ответил господин Серегин, – лично у меня боевой опыт на море равен нулю, и у Сергея Юрьевича тоже. Все, что я помнил об этом деле – это отрывочные сведения из разной беллетристической литературы. Сергей Юрьевич при этом имел свои знания. Но соединили МЫ все воедино исключительно с вашей помощью. А сейчас, знаете что, Николай Оттович… поскольку время до обязательного сна у вас еще есть, прошу принять мое приглашение посетить Наши владения – и там, уже не спеша, в комфортных условиях, обсудить будущие совместные действия.
– Но, позвольте, Сергей Сергеевич… – попробовал возразить я, – командующий отрядом кораблей в Порт-Артуре – контр-адмирал Вирен. Вот именно с ним вам и надо иметь дело для согласования совместных операций…
– А вы не возражайте, Николай Оттович, – с усмешкой ответил Артанский князь, – все равно все будет так, как я хочу. Каждого боевого офицера в Артуре с потенциалом флотоводца я своими особыми способностями чувствую поименно, и вы в число этих лиц входите, а господин Вирен – нет. Не тот у него психотип. А сейчас хватит разговаривать разговоры, и прошу следовать за мной. Заодно и с некоторыми своими товарищами сможете повидаться – теми, что сейчас находятся у нас на излечении…
И с этими словами он шагнул в раскрывшуюся прямо в воздухе дыру, с другого конца которой на меня дохнуло жаром, перемешанным с ароматом мирры и ладана… Ну и я тоже пошел за ним, по пути гадая: неужели в раю, откуда к нам пришел этот посланец Господа, так же жарко, как и в адском пекле?
Тогда же и почти там же, место гибели броненосца «Микаса».
Командующий объединенным флотом вице-адмирал Хэйхатиро Того.
Командующий объединенным флотом долго ругался, когда получил просьбу маршала Ояма обстрелять порт Дальнего фугасными снарядами, а также последовавшее за этой просьбой предупреждение о том, что неизвестной армией, снявшей осаду с Порт-Артура и захватившей Дальний со всеми его складами, командует крайне антияпонски настроенная потустороння сущность невыясненной мощи. По крайней мере, Третья армия этому существу оказалась на один зуб. Помимо этих предупреждений, адмирал Того лично осмотрел избитый крейсер «Сума» и сделал вывод, что хоть снаряды, которыми обстреливался крейсер, были пятидюймового калибра (о чем свидетельствуют дырки в небронированных бортах), их заброневое действие соответствовало десяти, или даже одиннадцати, дюймам, что для малого крейсера было уже перебором. В результате адмирал Того, подумав, решил, что сам поведет в бой отряд, состоящий из «Микасы» и «Акаси», и прикажет отступить сразу, как только ситуация станет угрожающей. Объединенный Флот никоим местом не нанимался исправлять огрехи Госпожи Армии, которая была настолько беспечна, что позволила уничтожить свою осадную группировку у Порт-Артура.
В итоге командующему японским флотом в очередной раз невероятно повезло[16]: очевидно, богиня Аматерасу при рождении поцеловала этого типа не только в лобик, но и во все остальные места. Когда броненосный отряд огибал острова Санчандао, флагман объединенного флота «Микаса» неожиданно оказался под накрытием. Огонь велся навесным способом с закрытых позиций – так что не удалось даже установить местоположения стрелявших батарей. И опять, судя по звуку перед падением, снаряды были не более чем пятидюймового калибра, а вот рвались они с ужасной силой, как десятидюймовые. Адмирал Того вместе со старшими офицерами броненосца в тот момент стоял на открытом мостике[17]