В то же время на левом, гористом фланге русских войск происходили, быть может, не столь эпичные, но не менее важные события. Выдвинутые за фланг японского построения, а потому считавшиеся резервными, отряды полковника Мадритова и генерала Алексеева[28] пришли в движение и, сбивая японские заслоны, двинулись в направлении населенного пункта Бенсику (ныне Бэньси), чтобы оседлать дорогу, по которой японская армия могла бы отступить в Корею. Туда же, сбивая со своих позиций части второй японской дивизии, продвигался третий сибирский корпус. Гористая местность, диктующая направления возможных ударов, не давала генералу Линевичу разгуляться так же широко, как и генералу Гриппенбергу на равнине, но тем не менее свою задачу он выполнял исправно.
Японцы, привыкшие к вялому, в стиле «уйди, пготивный!», методу ведения войны генерала Куропаткина, не знали, как им реагировать на посыпавшиеся сразу со всех сторон полновесные удары. Правда, «мешок» к рассвету получился несколько кривобокий в силу глубокого обхода второй армией вражеских позиций на равнинном участке и небольшого продвижения в горах на противоположном фланге, где первой армии удалось отбить у врага лишь несколько ключевых сопок. Еще пару часов спустя в дело вступят сводно-стрелковый корпус из резерва командующего второй армии и шестнадцатый армейский корпус из резерва главнокомандующего. Всю ночь два этих соединения маршировали на юг позади ведущих бой дивизий второй армии, вне зоны соприкосновения с противником, и к полудню этот глубокий обход приведет их к Ляоляну на подкрепление кавалерийского отряда генерала Мищенко. Если даже генерал Оку сможет вскрыть этот маневр, то парировать его ему нечем, ибо большая часть его резервов втянута в тяжелые бои с давящими ему на фланг тремя русскими корпусами.
Единственный оставшийся в строю резерв Оямы – гвардейская дивизия, но этот козырь японцы будут выкладывать не раньше, чем проиграются до трусов. И, скорее всего, этой плетью русского обуха они уже не перебьют, потому что выполнивший свою задачу третий армейский корпус уже марширует по дороге из Бенсику в Ляолян (на это ему потребуется двое с половиной суток, но дело к тому времени будет сделано). Но у меня есть возможность резко сократить эти бессмысленные трепыхания. Нет, речь не идет о применении штурмоносца, «Каракурта» или даже танкового полка. Достаточно разведывательного батальона капитана Коломийцева. Штаб русской Маньчжурской армии в Мукдене он уже взял, теперь пришло время побеспокоить штаб японской армии в Ляоляне. Одна быстрая операция – и сражающиеся японские войска полностью лишатся управления. Свернув энергооболочку, я вместе с Михаилом соскользнул вниз – туда, где нас ожидали наши смертные тела. Здесь, в бывшем куропаткинском кабинете – только Змей, Агния, Гретхен де Мезьер, а Профессора с Матильдой отправили спать домой в Тридесятое царство. Все же одно дело – использовать пажей-адъютантов при разного рода парадных и дипломатических ситуациях, и совсем другое – в настоящих боевых операциях.
17 (4) декабря 1904 год Р.Х., день тринадцатый, утро. город Ляолян, штаб японской Маньчжурской армии.
Главнокомандующий японскими войсками в Маньчжурии – маршал Ояма Ивао.
Когда маршала Ояму разбудили среди ночи и сказали, что русские неожиданно начали наступление, он сразу подумал, что без Демона тут не обошлось, и бедняги Куропаткина уже наверняка нет в живых. Сначала, когда ему докладывали только о частом, но почти неопасном артиллерийском обстреле на центральном участке фронта, маршалу казалось, что наступление русских начнется утром и будет иметь целью оттеснение японской армии к Ляоляну. Зато потом, когда сплошной чередой стали поступать доклады от частей флангового охранения о массовых и внезапных, без выстрелов и криков «ура!», штыковых атаках русской пехоты, то у седого волка, помнившего еще войну Босин[29], встала дыбом шерсть на загривке. Демон не просто сменил у русских коня, – нет, он сам взял вожжи в свои лапы. Иначе как объяснить, что японские солдаты обнаруживали цепи противника только тогда, когда те уже готовы были свалиться им на голову? А кровавая рубка бригады Акиямы с русской конницей? Немногие спасшиеся японские кавалеристы, перед тем как совершить ритуал сеппуку рассказывали, что у русских всадников глаза сияли призрачным белым огнем, а лезвия их мечей горели багровым адским пламенем… Маршалу даже показали саблю, перерубленную почти у самого эфеса – а ведь это была вполне добротная сталь…
Судя по информации, доставляемой в штаб курьерами, русская армия, используя численное преимущество, тугой петлей охватывала четыре дивизии (из них две – в окрестностях станции Яньтай) и три резервных бригады, находящихся в центре позиции. Дорога для отступления на Лаолян оставалась свободной, но кто в здравом уме отдаст приказ отступать под давлением врага в ночной темноте, когда любой неправильно понятый приказ может вызвать хаос, панику и повальное бегство, которое уже не остановишь? А русские солдаты, летящие за беглецами как на крыльях, будут догонять их и колоть штыками в спины. Очевидно, именно так, сделав первый неразумный шаг назад, погибла третья армия генерала Ноги… Когда имеешь дело с навевающим ужас демоном, можно ожидать всего.
А потом, уже ближе к утру, курьеры из войск и вовсе перестали прибывать в штаб, потому что между Яньтаем и Лаоляном опустилась завеса русской кавалерии. Попытка послать из Лаоляна на станцию Яньтай импровизированный бронепоезд (паровоз с прицепленными к нему двумя платформами с солдатами, залегшими за баррикадой из шпал), привела лишь к тому, что этот девайс сначала сошел с рельс (потому что они были развинчены), а потом с кинжального расстояния был расстрелян шрапнелями, поставленными на удар. С этого момента надежда была только на то, что генералы Оку и Куроки с рассветом сами сориентируются в обстановке и поведут свои войска на прорыв через пока еще слабые заслоны кавалерии.
Но едва стало светать, как маршалу Ояма доложили, что с запада к расположению русского кавалерийского заслона движутся большие массы пехоты. Длиннополые шинели и лохматые папахи не оставляли сомнения в том, к кому идет подкрепление. Надежда вырваться из мышеловки с минимальными потерями растаяла на глазах. Понимая, что часть русских сил, отрезающая отступление его армии, в ближайшее время, несомненно, атакует Ляолян, маршал приказал своему штабу готовиться к эвакуации, а также послать генералу Нодзу телеграмму с приказом немедленно сниматься с позиций у Цзиньчжоуского перешейка и отступать в Корею.
Но запоздало и это решение. Поблизости от штаба зарычал страшным голосом раненый зверь, за ним еще один, и еще, и еще; раздалось ржание коней, послышались дикие крики удалой вольницы и перестук выстрелов, перемежающихся с очередями из пулеметов и картечниц. Стрельба была такой частой, что можно было подумать, что штаб атакует целая дивизия. И одновременно маршал Ояма почувствовал присутствие Демона. Тот был совсем рядом и готовился схватить японского командующего своими острыми когтями. В этот момент ему вспомнились слова адмирала Того, который оказался столь храбр, что вызвал этот потусторонний Ужас на переговоры: «демон пришел в этот мир, чтобы сломать страну Ниппон и поставить ее на колени за то, что японские политики и военные сочли возможным напасть на своего врага без соблюдения соответствующих ритуалов. А еще Демон явно покровительствует русским и готов без счета мстить за их обиды.»
Маршал Ояма с самого начала этой истории решил, что не дастся Демону живым. Для ритуала сеппуку по всем правилам времени не было, поэтому он потянул из кобуры табельный револьвер. И опять не успел. Поблизости раздался такой звук, будто великан разодрал очень толстую ткань, потом дверь в маршальский кабинет распахнулась, как от удара ногой – и на пороге появился он, Демон… Правда, при этом он прикинулся обыкновенным гайдзинским князем. В руках у него не было никакого оружия, но следом за демоном в кабинет шагнули описанные адмиралом Того женщины-самураи – существа настолько угрожающего обличия, что даже у записных храбрецов при взгляде на них, наверное, отнялись бы ноги. Вот и японский главнокомандующий неожиданно почувствовал, что рука с револьвером, ствол которого он пытается поднести к голове, стала тяжелой, будто налитой свинцом; ее кисть, прежде мертвой хваткой державшая рукоять оружия, разжимается, и револьвер бесполезным куском железа брякается на пол.
– Ай-ай-ай, Ивао-сан… – с ледяной усмешкой на устах на хорошем английском языке сказал Демон, – вы хотели покинуть нас, не попрощавшись? Нехорошо, нехорошо.
Сглотнув ком в горле, маршал ответил:
– Вы пришли поиздеваться над поверженным врагом?
– Почему же поиздеваться… – пожал плечами Демон, – поговорить. Причем безо всяких издевательств. Ведь это сегодня вы мне враг, но завтра все может сложиться совсем по-другому. Как там говорят ваши друзья-англичане: что у них нет постоянных друзей и постоянных врагов, а есть только постоянные интересы? Мой постоянный интерес – процветание России, в каком бы мире она ни находилась…
И тут маршал Ояма понял, что его не будут немедленно подвергать пыткам и убивать, и решил немного поспорить со всемогущим существом, раз уж предоставляется такая возможность. Уж сидеть и молча терпеть снисходительные нравоучения от кого-либо, будь это хоть три раза демон, он точно не собирался.
– И все соседние народы вы собираетесь скормить своим любимцам… – с мрачным видом произнес он. – Россия и так уже настолько огромная страна, что ее можно считать целым континентом…
– Народы, подпавшие под власть России, продолжают свое существование и даже увеличиваются в численности, – веско сказал Демон, – а вот айны, коренные обитатели японских островов, были вами полностью уничтожены. И это – не единственный такой случай. Сейчас вы пытаетесь казаться цивилизованной нацией и соблюдать джентльменские европейские правила войны, но мы знаем, что они касаются только подданных российского императора. К корейцам и китайцам вы относитесь без малейшего снисхождения и рубите им головы без всякой пощады, невзирая на пол и возраст. И в то же время русские – единственные из европейцев, которые относятся к вам как к таким же людям, как они сами, а не как к желтомордым обезьянам. Если бы вы смогли прочесть мысли ваших британских советников, то премного бы удивились царящей там смеси оскорбительного пренебрежения и алчности. Если Россия падет, то в этом мире начнутся такие процессы, что не поздоровится никому. И победителями в этой грызне выйдут не Япония, не Германия, не Франция, и даже не Британская империя, а алчные, бесстыжие и варварски жестокие Североамериканские Соединенные Штаты, удачно сочетающие преимущества островного и континентального государства. Вы помните, что стало с американскими индейцами? Так вот – то же самое будет и с японцами, если они не будут нужны для сдерживания России.