Дракон и сокол
Королевский замок в Лионессе, владения лорда Берка. Ноябрь 1566 года
– Ты говорила с Эоданом?
Вопрос Изольды заставил меня посмотреть ей в глаза. Мы сидели в ее соларе с разными старинными записями и планировали коронацию, назначенную на следующую неделю. Я не хотела рассказывать королеве, насколько я ошеломлена и растеряна, потому что мы все вымотались. Но я не могла отрицать, что меня одолевают мысли о Картье и его матери, о Киле и Эване, о моем исцелении.
Я больше не носила бинты. Официально я сняла их накануне, на казни Ланнонов. Я смотрела с открытым лицом, как Гилрой и Уна встали на колени и лишились голов. Я чувствовала на лице солнечные лучи, ветер и взгляды сотен людей, глазевших на мои шрамы. Но это не помешало мне предстать перед народом Лионесса и изложить дело о помиловании Эвана и Килы.
Теперь это мое лицо. Оно сильнее слов свидетельствовало о том, через что я прошла. И я испытала облегчение оттого, что люди видят его – видят меня. Облегчение оттого, что мое лицо видят брат, моя сестра, отец, все аристократы королевства. Все, кроме Картье, потому что он не приехал на казнь.
Я не встречалась с ним после того дня, как рассказала ему о матери, почти две недели назад. И, несмотря на смелость, которой я набиралась с каждым днем, я не могла отрицать того, что он мой шрам не видел.
– Только в письмах, – ответила я. – Он уверяет, что с матерью все хорошо.
– Рада это слышать, – сказала Изольда и замолчала.
Она виделась с Лили Морган. Королева ждала возвращения Картье из темниц той ночью. Изольда одна из первых говорила с ней, обнимала ее.
Я хотела больше расспросить о Лили, но было трудно найти слова. И хотя, похоже, моя подруга может читать мои мысли – она знает, что я беспокоюсь о встрече с Картье, – я предпочла переключить внимание обратно на коронацию.
Изольда хотела, чтобы ее коронация проходила как у королев прежних времен, – празднование в духе традиций, – но в то же время отражала движение вперед. Мэвана преодолела самое темное время, и я старалась записать все пожелания Изольды, задаваясь вопросом, как я их все исполню всего за семь дней.
– Чего мы еще хотим? – спросила я и снова взяла перо.
– Разумеется, должны быть музыка, – сказала Изольда, – много танцев и много еды.
– Думаю, все придут со своей едой и будут делиться, – ответила я, роясь в старинных бумагах, которые каким-то чудом пережили правление Гилроя. – А, да. Здесь говорится, что все Дома приносят свои лучшие блюда.
– Тогда это нужно включить в приглашения, – заметила королева.
«Приглашения. Правильно», – подумала я, записывая в книжку, что нужно поискать образцы старых приглашений.
– Я хочу, чтобы приглашения были красивыми, – промолвила Изольда почти мечтательно. – Их следует написать каллиграфическим почерком, красными и золотыми чернилами.
«Святые небеса! – подумала я. – Как мне все это выполнить? Есть ли вообще в Мэване каллиграф? Позволял ли Гилрой такую красоту?»
– Хорошо, леди. Я посмотрю, что можно сделать, – ответила я. – Вы хотите пригласить все Дома?
Изольда покосилась на меня.
– Ты имеешь в виду, приглашу ли я Ланнонов и Халлоранов? Да. Они – часть моего королевства, и неважно, каких дел натворили их аристократы.
Я закончила писать список необходимых дел и, когда Изольда погрузилась в молчание, повернулась к ней. Она поставила передо мной маленькую коробочку.
– Что это? – с опаской спросила я.
Это была маленькая деревянная шкатулка с красивой резьбой. Я осторожно открыла ее. Внутри на красном бархате лежала серебряная брошь с изображением дракона и сокола. Они соприкасались крыльями, и один смотрел на запад, а другой – на восток. Я не поняла их значения, пока не встретилась взглядом с Изольдой. Она улыбалась.
– Пусть все знают, что я восхожу на трон с советницей, – сказала она. – И это ты, Бриенна. Если захочешь.
Я не нашла слов и только трогала эту красоту большим пальцем. Дракон – это она, королева Кавана, а сокол – я, дочь Мак-Квина.
– Ну, подруга, – проговорила Изольда, – что скажешь?
Я приколола брошь себе на грудь, прямо у сердца.
– Скажу, что мы взойдем вместе.
Изольда улыбнулась, и я с удивлением заметила, что она вздохнула с облегчением.
– Хорошо. Я знаю, что сегодня перегрузила тебя работой. Но в твоей комнате тебя ждет сюрприз.
– Ах, Изольда, я не люблю сюрпризов.
– Этот тебе понравится. – Она взяла у меня список и повела к двери. – Сегодня больше никакой работы.
Я недоуменно посмотрела на нее, но позволила выпроводить себя из солара.
Мои покои располагались недалеко от королевских, и я шла медленно, раздумывая над тем, что это за сюрприз. Я почти робко открыла дверь и обвела взглядом гостиную.
– Бриенна!
Не успела я моргнуть, как на меня бросилась Мириай. Она обняла меня и стиснула так крепко, что я издала смешок, пытаясь удержаться на ногах вместе с ней.
– Как ей удалось провести тебя тайком от меня? – воскликнула я, вцепившись в пурпурный плащ страсти Мириай и подаваясь назад, чтобы рассмотреть ее лицо.
– Королева же владеет магией, разве нет? – Глаза Мириай блестели от слез. – Ах, Бри, я так по тебе скучала! Я сейчас расплачусь!
– Не плачь, – поспешно сказала я, но при виде нее у меня тоже застрял ком в горле.
Она рассматривала меня такой, какой я была сейчас: со шрамами, коротко остриженная, – но тем не менее я никогда не чувствовала себя сильнее, чем в этот момент.
– Знаю: я должна выглядеть лучше.
– Ты выглядишь прекрасно, Бриенна.
Она опять обняла меня, и мгновение мы просто стояли, вцепившись друг в друга, пока мне в рот не попал ее локон и я не наступила ей на ногу.
– Но я не единственный сюрприз.
– Мир, – произнесла я наполовину с мольбой, наполовину с предостережением, когда она радостно бросилась к двери моей спальни, – ты же знаешь, что я терпеть не могу сюрпризы.
– Вот поэтому мы все и решили преподнести тебе сюрприз, – сказала Мириай, широко улыбаясь. Она помедлила, держа руку на двери и умышленно подчеркивая момент. – Ты готова?
Она даже не стала ждать, отвечу ли я «да» или «нет», а просто открыла дверь, и из спальни вышла Ориана. Я с радостным криком обняла ее, и мы втроем стояли кружком, обнимаясь и касаясь лбами. Воссоединение сестер. Я провела с ними семь лет в Доме Магналии. Мириай изучала страсть Музыки, Ориана – страсть Живописи, а я – страсть Науки. И вот мы увиделись… Я заплакала. Я обнимала их и плакала, осознав, как сильно я по ним скучала. А потом наши слезы перешли в смех, и Ориана потащила нас к камину, где ждали бутылка валенийского вина и три серебряных кубка.
– Вы должны рассказать, что вас сюда привело, – попросила я, пока Ориана разливала вино, – и надолго ли.
– Мы приехали отпраздновать восхождение королевы, – ответила Мириай.
– И, – добавила Ориана, взглянув на Мириай, – кто-то сказал, что тебе нужны музыкант и каллиграф для коронации. Вот мы и приехали помочь тебе, Бриенна. Да, мы валенийки, но хотим разделить радостный момент с тобой и Мэваной.
Я не могла скрыть радости. Я лучилась ею, когда мы поднимали тост за королеву, за нашу дружбу и наши страсти. Потом мы уселись у огня и разговаривали много часов. Казалось, время для нас остановилось. Ориана рассказала о Доме страсти, в котором сейчас преподает, о том, как ужасны и прекрасны ее ученики, а Мириай поведала о своем оркестре, о том, где они в последнее время играли, и обо всех прекрасных городах, которые она повидала.
Королева сама принесла в мои комнаты ужин, и мы вчетвером сидели и беседовали о Валении, о наших самых дорогих воспоминаниях и о предстоящих волнующих днях. Это был самый лучший вечер – я ужинала с теми, кого любила больше всех: с подругами юности и королевой моего будущего.
Сидевшая напротив Изольда поймала мой взгляд и тайком подняла за меня кубок. Я поняла, что она послала за Мириай и Орианой ради меня, а не ради коронации. Она позвала моих сестер по страсти, потому что знала: мне нужно с ними повидаться, они оживят мое сердце.
Я подумала о прошедших днях, которые мы лепили собственными руками, разумом и словами, которые, без сомнений, были полны неопределенности и трудностей, но вместе с тем прекрасны.
Изольда выпила за меня, а я – за нее. Между нами мерцали свечи, дракон и сокол.
Глава 34. Картье
Между тьмой и светом
Миствуд, владения лорда Берка
День коронации Изольды Каваны настал, когда с деревьев осыпались последние листья, окрасив землю в алые, золотые и коричневые цвета.
Ветер дул мне в спину. Я стоял на поле, раскинувшемся между королевским замком и Миствудом, на той самой земле, на том самом поле, где кипела битва в день восстания, всего считаные недели назад. Столы для праздничного пиршества приготовили прямо на траве. Девушки расставляли на них полированную оловянную посуду, белые свечи, разбрасывали лепестки последних осенних цветов. Мальчишки уже разметили полянку для игр, женщины носили лучшие блюда, а мужчины следили за жаркой мяса: поворачивали на вертелах молочных поросят и только что ощипанных диких уток.
Воздух был наполнен радостным возбуждением, ароматами дыма, помятой травы и свежесрезанных цветов. Ибо спустя десятилетия тьмы и недостойных королей Мэвана обретала королеву.
Все что-то принесли, будь то каравай хлеба или круг сыра, фляга эля или тарелка слив. Все нарядились в цвета и символы своих Домов, поэтому к тому времени, как начало смеркаться, поле представляло собой пестрый гобелен.
Я посмотрел на свой васильково-синий дублет, в сотый раз провел рукой по морщинкам на своей одежде, морщинкам на моем сердце и попытался отвлечься на стайку мальчишек, которые состязались друг с другом. И все равно я не мог не выискивать ее – лавандово-золотого сокола Мак-Квинов, которого, как я знал, она будет носить.
– Милорд, милорд! – закричал Эван, и я улыбнулся благословенному отвлечению.
Эван метал три своих мяча не так далеко, как остальные мальчишки, но все равно впечатляюще для его небольшого роста.
– Вы это видели, лорд Эодан?
Я поаплодировал и тут же был забыт: Эван с воодушевлением переключился на группу глазевших девчонок, стараясь произвести на них впечатление.
Я опять смешался с толпой, где большинство моих людей помогало с последними приготовлениями к пиру. Я увидел каменотеса Дерри. Он смеялся, уже отведав эля и сидра. Еще здесь были моя мать и Эйлин, они сметали с тарелок на столе случайно залетевшие листья. И Шеймус, который крутил над огнем вертел, вытирая со лба пот. И кухарка, которая тряслась над своим картофелем с ароматными травами и яблочным пирогом.
Я улыбнулся при виде их всех.
Краем глаза я заметил Журдена в лавандовом с золотом. Он нерешительно стоял в стороне и выжидал, глядя на мою мать. И я подумал о том, как они когда-то вместе планировали восстание, которое провалилось, и он двадцать пять лет считал ее погибшей.
Лили почувствовала его пристальный взгляд и подняла голову. Ее лицо озарилось радостью – она узнала Мак-Квина и направилась к нему. Они обнялись, смеясь и плача.
Я отвернулся, чтобы не мешать им.
А потом подумал: «Если Журден здесь, то и Бриенна должна быть поблизости».
Я не видел ее с того утра, когда она позвала меня в Фионн и рассказала о матери. Она была коротко острижена, с повязкой на лице, бледная и в синяках. При виде нее у меня внутри что-то надломилось. Что ей пришлось вынести и почему я не мог добраться до нее раньше?
Я вспомнил, как ждал, когда же она меня позовет, как мерил шагами коридоры Брая и бродил по лугам, неспособный думать ни о чем, кроме нее, и беспокоился о том, почему она не хочет меня видеть. И потом, когда она позвала меня в Фионн, я ринулся к ней с жаждой обнять ее, а она глазами и голосом держала между нами дистанцию. Она не хотела, чтобы я к ней прикасался. И я по-прежнему не знал, это из-за новостей, которые она собиралась мне сообщить, или потому что внезапно захотела от меня отдалиться.
Я пошел в лес, обходя группы людей и деревья, ища ее. Я знал, что уже почти пора, солнце уже заходит. А, согласно традиции, королевы всегда короновались в Миствуде на закате.
Я стоял в компании Берков, когда заиграли флейты, призывая людей в лес, готовиться к приходу королевы.
И вот тогда я наконец увидел ее.
Бриенна стояла под огромным дубом. На ней было платье цвета утренней зари – пурпурное, оттенок между тьмой и светом, с пальцев свешивался на цепочке Камень Сумерек, а голову украшал венок из полевых цветов. На ней не было плаща страсти, как и на мне, – мы оба предпочли представлять в этот вечер только Мэвану.
На ее правой щеке я увидел шрам, и я знал, что отныне такой же шрам лежит на моей душе. И тем не менее чем дольше я на нее смотрел, тем больше он тускнел, ибо я полностью был поглощен самой Бриенной.
Я желал, чтобы она посмотрела сюда, нашла меня в толпе.
И она почти нашла, ее взгляд скользил по факелам, когда лорд Берк коснулся моего плеча.
– Морган! Полагаю, вам следует быть со своими людьми.
– Ах да.
Я бросил на него взгляд, почти не сознавая, где нахожусь. Наверное, он заметил, что я смотрю только на Бриенну, потому что улыбнулся и добавил:
– Ты должен гордиться ею. Хотя она теперь выше тебя рангом, парень.
Мне хотелось спросить, что он имеет в виду, но тут заметил на груди Бриенны серебряную брошь, блестящую, как упавшая звезда, и поясняющую, кто она такая.
И, когда я это понял, у меня перехватило дыхание.
Бриенна стала советницей королевы.