руга по-прежнему живет дикий зверь, мальчик не слушал его: слишком долго он страдал от одиночества.
Альсан положил на плечо Джека руку.
– Джек, мне очень жаль, – сказал он. – Я не хотел подвергать вас опасности. Я не контролировал себя, и…
Юноша вдруг запнулся, потому что Джек обнял его изо всех сил, все еще дрожа всем телом. Его все еще мучил страх, что Альсан в любой момент снова может сбежать. Юноша в недоумении заморгал, но внезапно осознал, какими тяжелыми выдались для Джека эти два года. Он почти физически ощутил его одиночество, отчаяние, страх, и тоже спросил себя, где все это время находился мальчик, чем занимался? И почему не остался с Викторией в Лимбаде?
– Все в прошлом, парень, – прошептал юноша, похлопав несколько раз его по спине, чтобы успокоить. – Теперь я здесь, хорошо? Я больше никуда не исчезну. Ты больше не одинок. И никогда не будешь. Обещаю.
Джек, казалось, взял себя в руки. Отойдя от друга, он отвел в сторону взгляд и, оправдываясь, сказал:
– Да, хорошо… Просто с тех пор, как ты ушел, моя жизнь перевернулась с ног на голову. К тому же я уже давно не получал ни от кого весточки.
Альсан посмотрел на него, и на лице принца появилась хорошо знакомая Джеку улыбка.
– Ты весь в поту и задыхаешься от жары, парень, – сказал он. – Давай спрячемся в тени, я угощу тебя кока-колой, и мы сможем спокойно поболтать. Как тебе идея?
Джек с благодарностью кивнул: он с детства ненавидел жару. Летом он не мог лечь в постель, не приняв перед сном холодный душ. Он сам не понимал, как его занесло в эту пору в Италию. Ведь с приходом весны он мог бы отправиться в какую-нибудь северную страну.
Друзья вошли в ближайшее кафе. У входе лежала собака, немецкая овчарка. Она подняла голову и зарычала на Альсана. Ее морда выражала враждебность. Юноша всего-навсего бросил на нее один взгляд, и собака, поджав уши и хвост, вскочила и спряталась под одним из столов заведения, скуля от страха. Джеку стало неловко, и он сглотнул.
Друзья вошли в кафе. Когда они проходили мимо одного из столов, сидевшие за ним посетители с недоверием посмотрели на Альсана, а те, что оказались рядом с юношей, отодвинули свои стулья подальше. Но когда у него на лице появилась зловещая, похожая на оскал, улыбка, люди отвернулись.
– Почему они так отреагировали? – спросил Джек, когда оба уселись за столик возле окна. – Они с тобой даже не знакомы!
– Это инстинкт, – ответил Альсан, продолжая улыбаться наводящей страх улыбкой. – Люди подсознательно чувствуют хищника, когда он находится среди них.
У Джека по спине пробежали мурашки. Он хотел задать другу вопрос, но тут к ним подошел официант. Джек попросил лимонад со льдом. Альсан не стал ничего заказывать.
– Сначала я бродил по свету туда-сюда, – начал свой рассказ юноша, – и должен признаться, что принес людям много неприятностей, которыми я нисколько не горжусь.
– Знаю, – произнес тихим голосом Джек. – Так как Дух не дал нам ни единого знака о твоем местонахождении, я решил вести поиски самостоятельно. Я стал читать газеты и интернет… искать статьи, рассказывающие о зве… монст… – мальчик замолчал, почувствовав себя неловко.
– Зверях или монстрах, – помог ему закончить Альсан. – Можешь называть вещи своими именами и не беспокоиться. Именно таким я и был. Да и сейчас другая часть меня не дает мне иногда покоя.
– Ладно. Сначала я отправился в Лондон, – продолжил Джек. – У меня там остались знакомые, друзья моих родителей. Поскольку много лет назад мы потеряли с ними всякий контакт, я был уверен, что они даже не знали, какая беда случилась с моими родителями. Я оказался прав. Но прожил я у них всего пару дней, чтобы определиться, откуда начинать поиски. Я вычитал в интернете новости. Несколько человек якобы видели в лесу странное существо. Оборотня, – мальчик посмотрел на Альсана. – Почему Франция?
– Не знаю, я этого не планировал. Когда Дух спросил меня, куда я хочу отправиться, я думал только об одном: оказаться в каком-нибудь богом забытом месте, вдали от цивилизации. И подальше от дома Виктории. Но в глубине души я на самом деле не хотел терять вас из вида. Потому-то, наверное, я и остался так близко.
Я отправился на восток, в сторону Альп, затем добрался до Швейцарии, до севера Италии, до Австрии… я шел только по лесам и горам, избегая встреч с людьми. Но, к сожалению, иногда так или иначе сталкивался с теми, кто охотился на меня, пытался убить или поймать… В большинстве случаев с неприятными для них последствиями.
– Я проехал пол-Европы по твоему следу, – прошептал Джек, – автостопом, на поезде или автобусе, когда выпадала возможность. По правде говоря, денег у меня было немного, – признался мальчик. – Все это время я жил как бродяга. Иногда мелкие подработки приносили мне несколько десятков евро, но, на самом деле, нечасто. Мне хватало только на еду и на то, чтобы продолжать мой путь. Иногда я спал в хостелах, но обычно – просто под открытым небом. Меня тоже преследовали, желая отправить в детский дом или интернат, но я им не позволил.
У Джека снова задрожал голос. Альсан представил, как мальчик в одиночку шагает по Европе, без денег, без жилья, зимними ночами мерзнет на улицах городов… И внезапно он понял, как трудно было его другу. Джек поймал на себе его взгляд и добавил, стараясь не придавать пережитому большого значения:
– На самом деле, я даже повеселился и получил удовольствие. Шел, куда хотел; меня никто не держал и не ограничивал. Никогда еще я не чувствовал себя таким свободным.
Джек улыбался. На лице Альсана тоже появилась улыбка.
– Лучше бы ты остался в Лимбаде, – все же сказал Альсан. – Если бы Кирташ нашел тебя…
– Но не нашел же. Да даже если бы мы и столкнулись, я заранее подготовился к встрече, – Джек замешкался, а затем признался: – Когда я уходил из Лимбада, я взял с собой меч, Домиват. Так я мог тренироваться ежедневно, снова и снова повторяя выученные движения, чтобы не забыть ничего из того, чему ты научил меня, Альсан.
Юноша взглянул на мальчика, и в его взгляде появился огонек. Но он ничего не сказал, и Джек продолжил рассказ.
– А потом я потерял твой след. На юге Австрии. Мне больше не попадались новости о получеловеке-полузвере, и я не знал, что и думать. Мне больше ничего не оставалось, кроме как остановиться там и искать подработку… Но долго оставаться в Австрии я не мог, и вскоре мне пришлось продолжить свой путь. Так я бродил, пока не дошел до Кьявари, где и живу до сих пор. Не спрашивай даже, как и почему я здесь оказался. Честно говоря, я давно потерял себя. Вот уже год я не слышал о тебе новостей, да и с Викторией связаться не смог. Ты знаешь, что я сам, без помощи, не могу вернуться в Лимбад, а ее адреса я не знаю. У меня нет ни ее телефона, ничего вообще. Я ушел из Лимбада так поспешно, что даже не успел сообразить взять у нее номер.
Джек замешкался. Он готов был уже рассказать Альсану о произошедшей между ним и Викторией ссоре, о боли, которую нанесли ему сказанные девочкой слова («Ты мне не нужен», «Уходи и никогда сюда больше не возвращайся»), вот только время помогло залечить раны. Порой Джек чувствовал себя самым настоящим глупцом, который позволил вспышке гнева, казавшейся ему сейчас детской и абсурдной, сбить его с толку. Теперь он смотрел на вещи иначе. Возможно, если бы он так поспешно не покинул Лимбад, то смог бы организовать поиски Альсана намного лучше и избежать стольких проблем на своем пути. Но он ушел, и у него не осталось никакого способа связаться с Викторией. Особенно он скучал по теплому дому в Лимбаде, когда холодными зимними ночами ему приходилось спать на улице под открытым небом. Сколько раз в такие моменты он проклинал себя за неразумность.
– Я уже поверил, что никогда и ничего больше не услышу о вас, – признался тихим голосом мальчик.
Джек замолчал и отвел взгляд, крепко сжимая в руке цепочку с висящим на ней медальоном – тем самым шестиугольником, который в первый же день его прибытия в Лимбад ему подарила Виктория. Он до сих пор хранил его.
Джек очень часто вспоминал о девочке и скучал по ней. Безумно. Ее приятная улыбка, свет в ее глазах, проведенное с ней вместе время… Мысли обо всем этом снова и снова крутились у Джека в голове, не давая мальчику покоя. Нередко он мысленно возвращался назад в прошлое и прокручивал в голове момент, когда он покинул Дом на Границе, думая о том, что ему не следовало уходить. Джек представлял, как говорит Виктории слова, которые так и не сумел ей сказать. Он уже тысячу раз в своем воображении попросил у нее прощения, при этом каждый раз придумывая новый способ. Он представлял, как обнимет ее и пообещает всегда быть рядом с ней… что бы ни случилось.
Но все это так и оставалось лишь в его воображении. Назад пути не было. Ничто не вернет ему два года, проведенные вдали от лучшей подруги. Он уже поверил, что больше никогда в жизни ему не представится случай признаться ей в своих чувствах.
Альсан все это время внимательно следил за ним взглядом.
– Сколько тебе сейчас лет, Джек? – спросил он.
– Пятнадцать, – ответил мальчик, слегка удивленный вопросом. – В апреле мне исполнится шестнадцать. Но выгляжу я старше, а с шестнадцати лет уже можно работать, поэтому в последнее время мне все проще становится найти подработку.
– Пятнадцать, – повторил Альсан. – А кажется, я только вчера спас тебя от Кирташа и привел в Лимбад. Тогда ты был всего лишь испуганным мальцом, а теперь превратился во взрослого мужчину.
Джек неловко улыбнулся.
– Я еще не совсем взрослый мужчина. Возможно, в твоем мире пятнадцатилетние ребята уже и правда считаются мужчинами, а здесь мы все еще мальчишки.
– Другие – да, но только не ты. Посмотри на себя, Джек. Ты вырос, и я не имею в виду рост. Ты созрел и возмужал, и я ни капли не сомневаюсь, что ты в состоянии найти выход из любого трудного положения. Я горжусь тобой.
Джек от смущения опустил глаза.
– Ты так и не ответил на вопрос, почему ты ушел, – напомнил он приглушенным голосом.