Возможно, из-за того, что он наблюдал за ней, или потому, что ей просто хотелось выпустить пар, Виктория на протяжении всего занятия демонстрировала превосходную физическую подготовку и выкладывалась по полной, как будто хотела испытать себя на прочность и понять, чему научилась за прошедшие два года. Иногда, время от времени, она бросала взгляды на наблюдавшего за ней юношу, как будто ожидая от него одобрения.
В конце тренировки наставница попросила всех разбиться на пары, чтобы отработать парную борьбу, и девочка, хотя за все занятие ей дали только одну попытку, билась изо всех сил. Один из ее ударов пришелся напарнику в живот, и у того от боли из груди вырвался стон. Тогда он попросил ее окончить бой. Виктория не сразу среагировала и смогла остановиться, только когда ее стопа находилась всего в считаных сантиметрах от тела напарника. Лишь тогда девочке удалось вернуться в реальность.
– Я сильно ударила тебя? Прости, я не хотела!
– Могла бы заранее предупредить, что ты не шутишь, я бы тогда подготовился и надел бы специальную защиту.
Лицо Виктории вдруг резко посуровело.
– Я к каждой тренировке отношусь серьезно.
– Зато я, знаешь ли, нет. Мы с тобой сражаемся уже довольно долго, но я никогда прежде тебя такой не видел.
Виктория выдохнула с облегчением.
– Да. Да, ты прав. Прости.
Она хотела добавить что-то еще, но в этот момент наставница объявила о завершении занятия.
Не прошло и десяти минут, как Виктория вышла из раздевалки, успев принять душ и переодеться в обычную одежду. Александр ждал ее на улице, рядом со школой. Девочка подошла к нему, и они зашагали вместе, не произнеся ни слова.
– Как тебе? – через некоторое время прервала молчание Виктория.
– Очень необычный вид боевого искусства. Сражение ногами. Я никогда такого раньше не видел. Как, говоришь, называется?
– Тхэквондо. Нас еще учат бить и руками, но по минимуму. Знаешь, почему я выбрала именно этот стиль борьбы? Из-за посоха. Я не могу драться руками, потому что должна держать его.
– Точно, – кивнул Александр.
– А еще прошлым летом я прошла курс интенсивной подготовки по кэндо. Тебя учат биться с деревянным мечом в руках, и я подумала, что мне не помешало бы научиться биться посохом, используя его как оружие. С его помощью можно останавливать удары и прерывать атаки. Раньше я билась инстинктивно, а теперь владею техникой.
– Но больше всего меня радует, – заметил Александр, – что ты все это время тренировалась. Теперь ты стала сильнее, быстрее, выносливее. И независимо от того, будешь ли ты использовать во время боя магию посоха или нет, ты можешь быстро убежать и сильно ударить, если придется.
– Я знаю, – кивнула Виктория и, помолчав, тихо добавила: – Сейчас, когда Шейла больше нет и мне некому помочь развить мои магические способности, я хочу научиться самой постоять за себя.
– И правильно делаешь.
Снова повисло молчание, после которого Александр сказал:
– Я хочу тебя кое о чем спросить, Виктория. За это время ты что-нибудь слышала о Кирташе?
Его имя ледяным ветром отозвалось в ее душе. Она все еще четко помнила взгляд юного убийцы, сказанные им слова и ощущение, оставшееся на ее коже после того, как она коснулась его руки. Она знала, что Кирташ прочел ее мысли и, скорее всего, знал о ней все: кто она такая и где живет. Но больше они не встречались.
И все же она знала, что он где-то рядом. Иногда она ощущала дрожь, словно порыв холодного ветра ударял ей в затылок, чувствовала сквозь тени леденящий взгляд убийцы, но, оборачиваясь, никогда его не находила. Однажды, шагая в одиночку по пустынному, сумрачному парку, девочка почувствовала, как он следит за ней из темноты. Виктория резко развернулась, и в ночной мгле раздался ее крик:
– Хватит! Перестань следить за мной и выйди наконец, чтобы принять бой!
Но ответом ей была тишина.
Девочка не понимала, почему он так вел себя, и стала даже сомневаться в своей интуиции, думая, что его присутствие – просто плод ее воображения. А иногда она со страхом размышляла о том, что рано или поздно Кирташ устанет от этой игры, и наступит момент, когда он решит ее убить. Порой девочка мечтала об их встрече, чтобы сразиться с ним лицом к лицу: она или убьет его, или погибнет в битве. Но чаще всего, не признаваясь в этом даже самой себе, она желала, чтобы он вернулся, снова протянул ей руку и сказал: «Пойдем со мной…».
Виктория не могла разобраться в своих запутанных и противоречивых чувствах, и поэтому ей не нравилось думать о Кирташе. Она покачала головой и сказала:
– Нет, с тех пор я его больше не видела. Но он, должно быть, уже знает, где я живу, Александр. Если он до сих пор не пришел за мной, значит, просто не хотел. Но… – она посмотрела на друга, – если Кирташ и решил оставить меня в покое, он вряд ли выбросил вас из своих планов. Возможно, для вас с Джеком было бы лучше и вовсе не показываться здесь.
– Плохой идеей нас не удивишь, это правда. Но ты права: и не потому, что нам нужно от него скрываться, просто сейчас первыми должны нанести удар именно мы. И он будет намного эффективнее, если Кирташ не будет знать о нашем возвращении.
Виктория посмотрела на него с непониманием.
– Перенеси-ка меня лучше в Лимбад. Сегодня ночью у нас собрание.
Джек, посвистывая, вышел из душа: у него было хорошее настроение. Сегодня вечером Александр отправился посмотреть на занятие Виктории по тхэквондо, а после его возвращения в Лимбад друзья, как в старые добрые времена, затеяли тренировку на мечах. Джек привык к Домивату, и тренировочное оружие показалось ему слишком простым. В результате мальчик двигался намного быстрее и легче. Но он слишком долго тренировался один. Ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы снова привыкнуть реагировать на соперника и, прежде всего, предвидеть его движения.
От состоявшейся наконец-то тренировки в Лимбаде он получил колоссальное удовольствие. Да, Александр не мог заменить хорошо знакомого Джеку Альсана, но форму он восстановил.
Проходя мимо комнаты Виктории, мальчик вдруг вспомнил: девочке больше никогда не суждено увидеть Шейла. Он в нерешительности остановился, чувствуя себя виноватым из-за своего хорошего настроения, ведь он знал, чего ей не хватало.
Дверь была закрыта. За ней раздавалась музыка, которая показалась Джеку отвратительной. Быть может, дело не в музыке, а в голосе певца… В любом случае, мальчику она совсем не понравилась.
Он перевел дыхание и тихо постучал в дверь.
– Входи, – ответила Виктория.
И Джек вошел. Девочка сидела за столом, без особого интереса перелистывая страницы лежавшей перед ней книги. В ее меланхоличном взгляде отражалась глубокая печаль, которую она попыталась тут же скрыть, подняв голову, чтобы с улыбкой поприветствовать пришедшего друга.
– Ну, как прошла тренировка?
– Без практики я немного потерял навыки, но скоро все восстановлю. А как твои дела? Александр сказал мне, что ты здорово дерешься.
Девочка пожала плечами.
– Я делаю все, что в моих силах.
Джек посмотрел по сторонам. За это время комната Виктории немного изменилась, но в глаза, в первую очередь, бросались появившиеся в ней единороги. Они были повсюду: на стенах висели постеры с изображениями единорогов, на полках стояло множество статуэток и фигурок, а названия стоявших за ними книг говорили сами за себя: «Легенды о единорогах», «Последний единорог», «De historia et veritate unicornis[1]»…
Джек ничего не сказал. Поиск единорога Луннарис для Шейла был смыслом всей жизни, и Виктория, казалось, собиралась продолжить его миссию.
На одном из книжных стеллажей висел большой рог в форме спирали. Джек почтительно посмотрел на него.
– Это же не рог единорога, так ведь?
– Что за глупости, конечно, нет, – возмущенно ответила она. – Это бивень нарвала. Они как киты, только с бивнями. В Средневековье ими торговали, выдавая их за настоящие рога единорогов.
– И где ты его достала, интересно?
Виктория ответила не сразу.
– Он принадлежал Шейлу, – тихим голосом проговорила она.
Джек не стал расспрашивать дальше. Он продолжал оглядываться и рассматривать спальню девочки. Его внимание привлекла висевшая на одной из стен карта мира, к которой были приколоты разноцветные кнопки.
– А это что? – спросил он, кивком указывая на карту.
Виктория ответила на вопрос не сразу. Джек заметил, что ее глаза заблестели от нахлынувшей вдруг грусти, и на лице девочки появилось необычное, отстраненное выражение. Мальчик спросил себя, с чем оно могло быть связано.
– Она тоже принадлежала Шейлу, – сказала, наконец, Виктория, стараясь вырваться из потока воспоминаний. – Пока он был жив, он отмечал на карте все места, связанные с единорогами, о которых рассказывалось в разных историях и легендах. Я продолжила его дело и даже сама посетила некоторые из этих мест. Но все легенды и сказания очень древние, свежих упоминаний о единорогах просто нет. Словно они никому не попадались на глаза вот уже несколько веков.
Джек с негодованием помотал головой.
– То есть ты продолжала расследование сама… одна? А если бы ты столкнулась с Кирташем?
Виктория не ответила. При упоминании имени убийцы она задрожала. Но, как и раньше, девочка не могла понять природу этой дрожи: то ли она трепетала от страха, который испытывала, то ли… от воспоминания о звуке его голоса, взгляде, прикосновении. Она резко отвернулась: эти мысли сбивали ее с толку.
Джек взял девочку за плечи и посмотрел ей прямо в глаза. Слеза Единорога – кулон, который ей подарил Шейл два года назад на день рождения, – сверкнул на груди, отзываясь на упавший на него свет лампы.
– Понимаю, – сказал он, и его голос прозвучал серьезно. – Ты пытаешься спровоцировать вашу встречу, так?
Виктория, испугавшись, посмотрела на него. Не может быть, чтобы он догадался о мыслях, крутящихся в ее голове… или о чувствах в сердце.