«Дух, – обратился к нему мальчик. – Перенести меня к Кирташу».
Дух не мог исполнить просьбу Джека, потому что для этого необходима была магия, а мальчик не обладал магическими способностями.
«Пожалуйста, – уговаривал он. – Возьми ее откуда-нибудь, из меча, или забери мою энергию, но ты должен перенести меня к нему. Мне нужно совершить одно дело… Знаю, что Виктория не согласится мне помочь».
Дух услышал просьбу мальчика, и Джек почувствовал, как его затягивало, словно щупальцами… но он так и остался стоять на полу в библиотеке Лимбада, не сдвинувшись с места.
– Чего тебе не хватает? – в отчаянии спросил Джек. – Если я воспользуюсь посохом Виктории, ты меня перенесешь?
Дух не отвечал, и Джек понимал почему. Посох работал только в руках полукровок, к которым он не принадлежал. Ни настоящий колдун, ни полукровка, как, например, Виктория.
– Виктория однажды сказала, что магия – это направленная энергия, – вспомнил Джек слова девочки. – Мы все обладаем энергией, Дух, возьми же мою.
«Ее недостаточно», – последовал ответ.
Джек стиснул зубы.
– Да мне все равно. Сделай, что можешь, хорошо?
У Духа на этот счет имелись свои соображения, но он послушался. Джек вдруг ощутил, как Дух проникает в его сознание, понемногу вытягивая из него силы. Мальчик чувствовал накрывавшую его слабость, а еще он становился все легче, все невесомее. И тогда Дух, словно из потайного колодца, начал извлекать из Джека неиссякаемую энергию. Она била ключом и хлестала…
«Ради тебя, Виктория», – подумал он и тут же исчез из библиотеки Лимбада.
Он очутился на пляже и, растерянный, осмотрелся. То была бухта, обнесенная скалами. Старый месяц отражался в тихих водах, мягко ласкающих песок.
Джек увидел стройную и грациозную фигуру, наблюдавшую за ним со скалы. В руке она держала оружие, светившееся мягким бело-синим цветом. Джек обнажил Домиват, и тот на мгновение вспыхнул в ночи, словно факел, а затем приобрел форму обычного меча. Его выдавало лишь слабое красноватое мерцание, заметное при лунном свете.
Силуэт одним прыжком очутился внизу. О, как легко он двигался! Луна осветила черты лица Кирташа.
Соперники переглянулись. Джеку показалось, что этой ночью шек, по которому невозможно было понять его настроение, выглядел мрачнее обычного. Хотя он не выставлял свою ненависть к мальчику напоказ, Джек все равно ее чувствовал.
– Я ждал тебя, – сказал Кирташ.
VIIIСлабое место Кирташа
Измученная Виктория заняла место и закрыла глаза. Она, как обычно, села в конце автобуса возле окна. Рядом с ней сидела девочка из другого класса и громко болтала со своими подружками, занимавшими места позади. Расстроенная, Виктория полезла в рюкзак, достала из него плеер и вставила наушники, чтобы не слышать их. Вдруг она осознала: у нее был с собой только один диск – альбом Криса Тары… Кристиана, или Кирташа, или как лучше назвать существо, которое пробуждало в ней такие неоднозначные и противоречивые чувства? Она сглотнула: у нее не было сил снова слышать его голос, не так скоро, потому она включила радио, нашла любимую волну и попыталась расслабиться.
Автобус уже подъезжал к школе, когда диктор произнесла:
– …Да, совсем скоро наши ожидания сбудутся. Крис Тара, загадочный юноша, который в этом году произвел революцию на музыкальной сцене, готовит к выпуску новый альбом.
Сердце Виктории забилось чуть быстрее. Она хотела выключить радио, но не смогла.
– Пока нам известен только один сингл – «Why you?». В этой красивой балладе автор раскрывает перед нами свою романтическую сторону…
Зазвучали первые ноты песни «Why you?». Диктор продолжала комментировать, но Виктория уже не слушала ее. В наушниках звучал голос Кристиана, наполняя ее, лаская ее слух, утешая и шепча ей такие сладкие слова, что Виктория едва смогла сдержать слезы. Без сомнений: речь в песне шла о любви. Как странно: Крис Тара никогда прежде не писал про любовь. Он пел о далеких мирах, об одиночестве, о непонимании, о страстном желании летать и непохожести на других… но о любви – никогда.
И все же «Why you?», без сомнений, – баллада о любви, хотя в тексте это слово ни разу не звучит.
«Я не вижу необходимости искать этому название», – говорил Кристиан.
Но он имел в виду чувство. Чувство, ради которого совершают сумасшедшие поступки. Такие, как, например, предательство.
Виктория вздрогнула.
«Но он всего лишь змея, – заставила она себя вспомнить. – Он не человек. И не может ко мне ничего чувствовать».
Но все тот же голос шептал ей эти слова, голос, который снова и снова задавался вопросом: почему, почему, почему он испытывал сильные чувства к созданию, такому недосягаемому и отстраненному, словно самая холодная во вселенной звезда. Нет, это происходит на самом деле. Песня Кристиана затрагивала самые недра ее души. И Виктория почему-то была уверена, что именно ей он посвятил эти строки.
Растерянная, она закрыла лицо руками. Когда песня Криса Тары закончилась, по радио зазвучала другая, которая по сравнению с балладой казалась скрипучей, грубой и неприятной. Раздраженная, Виктория выключила плеер.
Автобус остановился напротив школы, и девочки уже выходили на улицу. Виктория взяла свой портфель и спустилась по ступеням вниз.
Но стоило ей ступить на школьный порог, как подул холодный ветер, заставивший ее задрожать, и она нерешительно обернулась.
Ничего. Все тихо, как обычно. И все же Викторию не покидало нехорошее предчувствие.
Кто-то был в серьезной опасности. Близкий, важный и дорогой ей человек мог погибнуть.
В ее голове внезапно возникло два имени. Она даже не поняла, о ком подумала раньше. Джек. Кристиан.
Она колебалась. А если это просто паранойя? Джек был в безопасности, в Лимбаде, а Кристиан… разве что-то могло угрожать ему, шеку – одному из самых могущественных существ Идуна?
Прозвенел звонок на урок, и Виктория в растерянности не знала, как поступить. Ей нужно бежать как можно скорее, успеть спасти… кого? Джека? Кристиана?
Обоих?
– Я убью тебя, – нахмурившись, сказал Джек.
Кирташ ничего ему не ответил.
Джек первым пошел в атаку. Он кинулся на своего врага, но тот резко увернулся, выставив между ним и оружием Джека лезвие Хайясса.
Мечи ударились друг о друга, и воздух снова завибрировал невидимыми волнами. Джек в замешательстве остановился, а глаза Кирташа загорелись интересом.
– Ты уже лучше владеешь мечом, – заметил он.
– Не будь таким высокомерным, – прорычал Джек. – Ты на волоске от смерти.
Он изо всех сил нанес по Кирташу удар. Юноша остановил нападение, и снова во все стороны полетели искры. Джек не сдавался, атакуя снова и снова.
Домиват горел, словно огненное сердце, качающее кровь. Джек знал, что это он наполнял меч собственной энергией. Оружие отражало чувства, жившие в его сердце, и мальчику даже казалось, что он улавливал излучаемую сталью ненависть. Огонь Домивата пытался расплавить лед Хайясса, но меч Кирташа был слишком прочным. Испытываемая шеком ненависть выражалась в бесчеловечном равнодушии, и лезвие Хайясса было сейчас одного цвета с ледяными глазами Кирташа.
Во время ударов мечи словно общались между собой, они жаждали нового столкновения, оба хотели друг друга сломить. Но в этой борьбе ни одно оружие не могло одержать верх. В конце концов Джеку удалось обеими руками обхватить меч и изо всех сил нанести удар, который оказался настолько мощным, что обоим противникам пришлось отступить.
Оказавшись на безопасном расстоянии друг от друга, они переглянулись.
– Ты до сих пор не знаешь, – бросил ему Кирташ.
– Что я должен знать?
– Почему нужно защищать Викторию.
– Я защищаю ее, потому что она мне дорога, слышишь меня? – закричал Джек. – А ты… ты… проклятый выродок… ты принес ей одни страдания, обманул ее. И потому заслуживаешь смерти.
– Ах, поэтому? – спросил шек. – Ты и правда считаешь, что это единственная причина, из-за которой ты охотишься за мной?
– Что тебе нужно от нее? – продолжал настаивать Джек. – Почему ты никак не оставишь ее в покое?
– Я хочу, чтобы она жила, Джек, – холодным голосом ответил Кирташ. – И нет ничего плохого в том, что я нахожусь рядом, потому что, как мы уже убедились, ты не способен постоять за нее.
– Что?! – взорвался Джек. – Как ты смеешь так говорить? Особенно ты – самое… извращенное и изворотливое существо, равных которому в мире нет?
Кирташ улыбнулся. На его лице не было ни капли раздражения.
– Понимаю. Ты ревнуешь.
Джек не выдержал и снова набросился на соперника. Кирташ отразил удар и посмотрел на него холодным взглядом. Под покрывавшим глаза льдом сверкали ярость и презрение.
– У тебя очень странный способ выражения любви, – заметил он. – Ты снова оставил Викторию одну. Разве не следовало тебе сейчас находиться рядом с ней, утешить ее?
– Если кто из нас и ревнует, так это ты. Поэтому ты так зол. Поэтому показал вчера свое настоящее лицо.
Из груди Кирташа вырвался сухой смешок. Джек на мгновение даже растерялся: никогда прежде он не слышал его смеха. Вовремя среагировав, он остановил Хайясс всего в нескольких сантиметрах от себя и оттолкнул Кирташа.
– Ты заблуждаешься, Джек, – сказал шек. – Ты влюблен в Викторию, она тоже очень тобой дорожит. Большего она и не могла сделать, чтобы ты в той схватке остался в живых. Как жаль, что чаши весов переполнены, и склоняются не в твою пользу.
– Не смеши меня, – грозным тоном сказал Джек. – У тебя не может быть чувств к ней. Ты не человек.
Кирташ наградил его леденящим взглядом, и мальчик, несмотря на кипящую внутри него ярость, вздрогнул.
– Ах, – сказал шек. – Я не человек. А ты, по-твоему, человек? Да?
Джек почувствовал, как его душу обдало холодным ветром.
– Что… что ты хочешь сказать?
На мгновение он замер неподвижно, словно его ударило молнией. Мальчик вспомнил о загадках его жизни, преследовавших его с самого детства, и его необычных способностях. Его резко осенило: Кирташ знает о нем намного больше, чем он сам. И желание найти самого себя вспыхнуло в его сердце с новой силой.