– Ты бы не убил ее… даже ради спасения своей собственной жизни?
– Все, что я делаю или не делаю, – это дело мое и только мое, Герда, – ответил он. Его голос слегка смягчился.
Фея покачала головой.
– Нет, Кирташ. Теперь она – не твое дело. Я тебе уже сказала: Ашран знает все. Знает, что ты все это время скрывал от него.
Кристиан даже не взглянул на нее, но в его голосе прозвучала угроза, когда он заговорил:
– Что тебе нужно? Хочешь, чтобы я убил тебя за слежку за мной? Этого ты добиваешься?
– Уверена, что у тебя даже рука не дрогнет. Но Ашран все равно узнает, почему ты меня прикончил. Будет только хуже.
Последовало долгое молчание.
– Убирайся вон, – сказал наконец Кристиан.
Герда улыбнулась, не проронив при этом ни слова. В последние минуты окутывавший ее ореол очарования сильно ослаб. Удушающая обстановка города действовала на нее разрушительно, сокращая ее силы. Потому фея сразу же исполнила приказ шека и мгновенно исчезла из жилища. После ее ухода в воздухе остался витать аромат лилий.
Кристиан развернулся и вошел в дом. В камине горел огонь, и он, остановившись перед ним, долго на него смотрел.
В пентхаусе камин не был предусмотрен, и Кирташ, потакая своим капризам, приказал построить его. Ему нравилось, сидя напротив, смотреть на горящие угли. Пламя пробуждало в нем особый интерес. Возможно, потому-то Кристиану и нравилось иметь дома камин и наблюдать, как внутри него, словно узник, бьется огонь – заложник его воли.
Он присел на диван, и пламя озарило его лицо. Задумчивый, юноша наклонил голову. Ему не давало покоя желание отправиться на поиски Виктории, рассказать ей обо всем. Но это означало бы отвернуться от всего, да и была же у него гордость, в конце концов. Да, он прекрасно осознавал, что сделал, ему хорошо было известно, к чему может привести предательство Ашрана, и ему нужно ответить за содеянное.
Он встал и спокойно приблизил ладонь руки к огню. Вдруг вспыхнул свет, и пламя погасло. С мрачным выражением лица Кристиан развернулся и снова вышел на террасу. Он позволил свежему ветерку поиграть с его светло-каштановыми волосами, а затем исчез, чтобы отправиться на встречу с Некромантом Ашраном.
Спокойная и приятная музыка наполняла коридоры Дома на Границе. Звучала баллада в мужском исполнении, сопровождаемая гитарой. Виктория последовала на звуки музыки, и та привела ее прямиком в комнату Джека.
Ощущая себя неловко, она заглянула в спальню и обнаружила, что пел сам Джек. Он сидел на кровати, прислонившись спиной к стене, и мягко, нежно играл на своей гитаре, словно лаская ее. Он и не заметил, как пришла Виктория, а она не хотела перебивать своего друга. Потому девочка молча осталась стоять в дверях, наслаждаясь его исполнением.
Он пел старую балладу, возможно, из восьмидесятых. Виктория не знала ни исполнителя, ни названия песни, но была уверена, что где-то когда-то слышала ее. Но в исполнении Джека она приобретала совершенно другой смысл, намного более глубокий. Девочка закрыла глаза и, растворившись в его голосе, стояла до тех пор, пока не прозвучало последнее слово, последний аккорд не затих в воздухе и снова не повисла тишина.
Только тогда Джек поднял глаза и увидел стоявшую в дверях Викторию. Оба с некоторым смущением заулыбалась.
– Как красиво, – сказала девочка.
Джек молча посмотрел в сторону.
– Она не моя, – признался мальчик. – У меня не получается писать песни. Зато иногда… – он колебался. – Мне нравится играть на гитаре. И петь. Хотя обычно я занимаюсь этим, когда меня никто не слышит.
– Прости, – извинилась Виктория. – Как мне жаль, что я не дала тебе знать, что я здесь. Хотя мне очень понравилось слушать тебя. – Мальчик улыбнулся. – Разрешишь мне войти?
– Пожалуйста.
Виктория подошла ближе и присела рядом с Джеком. Оба избегали смотреть друг другу в глаза. Они не знали, о чем говорить, и Виктории сложившаяся ситуация показалась странной.
– Как твое самочувствие? – спросила она, наконец. – Как твоя рана?
– Почти зажила.
– Не может быть. Так быстро?
– Я быстро выздоравливаю. Ты же знаешь, я… – мальчик замолчал, и Виктория тут же осознала: его что-то тревожило.
– Что?
– Ты знаешь, что я не совсем нормальный, – тихим голосом закончил он свою мысль.
Виктория вздохнула, положила голову Джеку на плечо и взяла его за руку. Она знала, что мальчик думал об этом со времени гибели его родителей. Казалось, что его долгое странствие по Европе помогло ему немного забыть о своих сомнениях, но, вместе с его возвращением в «Сопротивление», неизбежно с новой силой вернулись и они. Два года спустя он снова вызвал огонь странным, неожиданным образом. А еще он столкнулся с Кирташем… и на этот раз одержал над ним победу.
– Я не вижу в этом ничего особенного, – успокаивала его девочка. – Посмотри на жильцов этого дома. Кто из нас нормальный, скажи мне?
Лицо Джека озарилось широкой улыбкой.
– Думаю, что никто, – сказал он.
– Лично мне… ты мне нравишься таким, какой есть, – просто призналась Виктория.
Джек посмотрел на нее с бесконечной нежностью и крепко сжал ее руку…
…как вдруг он сморщился, словно от боли, и резко отпрянул назад.
– Что? – спросила, испугавшись, девочка.
Джек не ответил, а лишь с растерянным видом посмотрел на свою руку. На его коже появился ожог, и он перевел взгляд на ладонь Виктории в попытке отыскать причину.
Оба одновременно поняли, что случилось.
Шискатчегг.
– Что это? – тихо спросил Джек, изо всех сил стараясь сдержать свой гнев.
Виктория сглотнула.
– Это кольцо Крист… Кирташа, – еле слышно проговорила она, отводя взгляд в сторону. – Мне очень жаль. Мне оно не причиняет никакого вреда, и я не понимаю, почему тебе…
– Должно быть, из-за того, что я чувствую по отношению к его владельцу, – проворчал Джек. – Можешь объяснить мне, почему оно на тебе?
Виктория несколько раз глубоко вздохнула, а затем подняла голову и посмотрела мальчику прямо в глаза.
– Оно надето на мне, потому что Кирташ мне его подарил. Это проявление его симпатии, – дерзко добавила она.
– Симпатии! – повторил Джек. – Виктория, ты видела то же, что и я! Ты знаешь, кем он на самом деле является. Ты и правда думаешь, что он способен чувствовать что-то похожее на симпатию? По отношению к тебе?
Виктория прищурилась, и Джек тут же понял, что задел ее. Он снова проклял свой длинный язык, притянул ее к себе и крепко-крепко обнял.
– Эй, – прошептал он. – Прости, Виктория. Я не хотел. Просто я не понимаю…
Растерянный, он помотал головой.
Виктория спрятала лицо на его груди и глубоко вздохнула. Она не могла обвинять Джека. Она знала, как сильно он любил ее, и было бы слишком жестоко просить его принять ее отношения с Кристианом… шеком, убийцей, который к тому же хотел с ним покончить. Она и сама-то не позволяла себе думать об этом, осознавая, что все происходящее – самое настоящее сумасшествие.
Виктория поняла, что Джек заслуживал объяснения.
– Мне есть что рассказать тебе, – прошептала девочка. – Ты выслушаешь меня?
Джек серьезно посмотрел ей в глаза.
– Выслушаю, – пообещал он.
Виктория вздохнула и, помолчав, начала свой рассказ.
Остановить ее было уже невозможно.
Девочка рассказала Джеку все, что произошло между ней и Кристианом, обо всех их встречах и разговорах, не скупясь на подробности. А еще она рассказала, что чувствует к нему, к Джеку. Пока он обнимал девочку, молча слушая ее исповедь, Виктория открыто ему призналась, как далеко заходили ее чувства. Она рассказала ему о своем разделенном пополам сердце, о своих терзаниях, но, прежде всего, она дала ему понять, что для нее Джек – намного больше, чем просто друг. Она ценила его, дорожила им и безумно любила его. Всегда. Даже несмотря на то, что на ее пальце красовалось кольцо Кристиана, или что она отзывалась на каждый зов шека и шла на встречу с ним.
Наконец она закончила свою речь, и снова повисло неловкое молчание.
– Да уж… Я даже не знаю, что и сказать, – пробормотал потрясенный Джек.
Виктория отодвинулась от него и нежно взяла его за руку. Она посмотрела на ладонь и увидела ожог от Шискатчегга. Девочка коснулась его пальцами и направила на него поток целительной энергии. Оба наблюдали, как рана заживала, пока не исчезла совсем.
– Будь что будет, – сказала Виктория, – но я не позволю, чтобы он причинил тебе вред. Слышишь меня? А если же он посмеет… – по ее спине пробежала дрожь при одной лишь мысли, но выговорить то слово она не смогла. – Если он это сделает, Джек, то, клянусь тебе: я его убью.
Он на мгновение перевел на девочку взгляд.
– А что сделаешь ты, если я убью его?
Виктория растерялась и, дрожа всем телом, отвернулась. Впервые за все время Джек понял, какая буря чувств жила в сердце его подруги, и почувствовал ее боль. Мальчик снова обнял ее.
– Возможно, все это окажется ловушкой, Виктория, – сказал он ей, слегка понизив голос. – Ты хорошо подумала? Откуда тебе известно, что Кирташ не следит за нами через кольцо, которое он тебе подарил? Откуда ты знаешь, что это не уловка, чтобы попасть к нам в Лимбад?
– Потому что у него была возможность убить нас, Джек. Обоих. Тебя и меня. Но он не убил.
– Это правда, – прервал снова повисшую тишину Джек. – К тому же он спас тебе жизнь, – добавил мальчик.
– Он спас мне жизнь? – повторила Виктория, не понимая, о чем говорил ее друг.
Джек кивнул.
– Он спас тебя от меня. Я все видел, Виктория. Той самой ночью, когда я увидел вас вместе и… я как с цепи сорвался. И сжег растущие за твоим домом деревья, – мальчик серьезно на нее посмотрел. – Вырвавшийся из меня огонь чуть не попал в тебя, и ты могла бы сгореть вместе с рощей. Он же спас тебя от огня, защитил… своей собственной грудью. Я до сих пор не хотел думать об этом и никогда бы и не подумал, что способен сказать такое, но… Я должен его поблагодарить.