Снедаемый болью и тоской, мальчик повалился на корень дерева, на котором всегда сидел рядом с Викторией. И даже мягкой ночи Лимбада оказалось не под силу утешить его.
Они вернулись в Дом на Границе благодаря Аллегре, обладавшей магическими способностями. Даже Дух, несмотря на то, что фея вышла с ним на связь впервые, признал в ней союзника и позволил ей вместе с Джеком и Александром войти в свои владения. Они решили, что им лучше всего перебраться в Лимбад. Если Виктория и сможет вернуться на Землю, то первым делом направится именно сюда.
Джек бродил по дому, словно тигр в клетке, и, наконец, решил выйти в лес, прогуляться и подышать воздухом. Но все здесь напоминало мальчику о Виктории, особенно эта ива. У него на глазах выступили слезы, когда он понял, почему его подруга так много времени проводила в лесу. Виктория – единорог. Энергия проходит через нее, и это, в конечном итоге, исчерпывает ее собственные силы. Потому ей нужен заряд, словно батарейке, а лес дышал жизнью, в отличие от четырех каменных стен ее комнаты. Джеку вспомнилось, как девочка спала, свернувшись калачиком у подножия ивы; как он, однажды ночью, признался ей в своих чувствах. Тогда Виктория, казалось, светилась своим собственным, неповторимым светом.
Джек сглотнул. Сейчас, когда он знал, что Виктория – единорог, существо, превосходящее человека, он лучше понимал ее связь с Кирташем. Оба они – исключения в мире, населенном простыми людьми, по сравнению с ними ничего из себя не представляющими. Джеку на ум пришли слова Виктории, что она его тоже любит, и он задался вопросом, что же она в нем нашла. Конечно, когда Виктории станет известна ее собственная природа, она даже и не посмотрит на него больше.
И все же Джек не мог взять и разлюбить ее, не мог перестать страдать без нее. В этот момент ни Идун, ни «Сопротивление», ни даже предсказание не играли для него никакой роли. Джек хотел только одного: чтобы Виктория вернулась целой и невредимой, пусть даже он потеряет ее навсегда. Мальчик желал, чтобы Аллегра оказалась права и Кирташ в глубине души на самом деле ее защищал. «Я бы отказался от Виктории, – сказал себе мальчик. – Если бы Кирташ привел ее домой, если бы он вернул ее нам… я бы смирился и просто смотрел бы им двоим вслед, больше не вмешиваясь в их отношения… Я хочу увидеть ее живой. Хотя бы еще раз».
Мальчик прислонился спиной к стволу дерева и поднял взгляд на небо, к звездам. Вот уже немало времени он ощущал внутри страшную тревогу, и его никак не покидало жуткое предчувствие, что где-то там, далеко, Виктория страдает. А он здесь и ничего не может сделать, чтобы помочь ей, просто потому что он не мог попасть туда. И эта мысль уничтожала Джека, ведь он готов был отдать за нее свою жизнь. И даже больше.
Он вытер руками слезы и прошептал, оборачиваясь в темноту:
– Привет, Александр.
Его друг отодвинул ветви ивы, шторой висящие между ними, и подошел к мальчику.
– Почему бы тебе немного не вздремнуть, парень? Ты ведь уже совсем измучился.
Джек повернулся к Александру и посмотрел ему в глаза.
– Ты думаешь, что я в состоянии спать? Она сейчас страдает, Александр, ей плохо. И я ничего не могу поделать.
– Проклятье, я тоже ощущаю себя беспомощным. Столько времени мы искали единорога, о котором говорится в предсказании. А он, оказывается, всегда был с нами. И мы позволили ему так просто уйти из наших рук… А вместе с ним – и нашей последней надежде на победу в этой войне…
Джек резко повернулся к нему, и в его зеленых глазах вспыхнул огонек ярости.
– Это все, что тебя волнует? Война и предсказание?
Александр посмотрел на него.
– Конечно, нет, – медленно ответил он. – Но я вынужден думать о ней в первую очередь как о единороге, о Луннарис, потому что это единственная возможность сохранять хоть какое-то спокойствие. Если я вспомню о ней как о Виктории, о нашей маленькой и храброй Виктории… нет, я просто взорвусь.
Джек опустил голову и принялся играть пальцами с висевшим у него на шее медальоном, тем самым, который Виктория подарила ему в первый день их знакомства.
– Сейчас я понимаю, – сказал он вполголоса. – Понимаю, что чувствовала Виктория, когда пытали Кирташа, а она ничего не могла сделать, чтобы помочь ему. Это… – Джек не нашел подходящих слов, чтобы описать свое состояние, и в отчаянии закрыл лицо руками. – Я даже не могу поверить, что он ее предал. После всего, что случилось… – добавил он.
– Нам было прекрасно известно, что он шек, – пробормотал Александр. – Хотя Аллегра и считает, что во всем случившемся виноват Ашран, что он продолжает оказывать на него влияние… а я понятия не имею, сколько осталось в нем человеческого. Проклятье… – сквозь зубы проговорил юноша. – Если бы Шейл сейчас был с нами, то ничего этого бы не случилось. Он понимал Викторию, чувствовал ее и всегда точно знал, что нужно делать и как ее спасать.
– Александр, – через некоторое молчание сказал Джек. – Как ты считаешь, Шейлу было известно, что Виктория – единорог?
Юноша задумался над вопросом и, в конце концов, покачал головой.
– Нет, не думаю. Но он обожал Луннарис. И, быть может, в глубине души… именно поэтому он к ней так, по-особенному, и относился.
– Быть может, на подсознательном уровне он знал правду, – размышлял Джек. – Быть может, это и стало причиной… потому он и отдал за нее свою жизнь, тогда, два года назад.
– Может быть. Колдуны говорят, что те, кто однажды видели единорога, уже никогда не смогут его забыть. Они, наверное, удивительные создания.
– Да, если все они – такие, как Виктория, – прошептал Джек. Вдруг ему кое-что вспомнилось, и он поднял голову, посмотрев на своего друга. – Кирташ рассказывал Виктории, что, когда был совсем маленьким, видел единорога. Думаешь, он позабыл его?
– Надеюсь, что нет. Во благо самой Виктории.
Джек вдруг почувствовал, как им снова овладевает тоска, и он резко отвернулся, чтобы Александр не видел его слез. Но плечи мальчика вздрагивали в такт рыданию, что, конечно, не скрылось от глаз его друга. Стараясь утешить мальчика, Александр положил Джеку на плечо свою руку.
– Будь сильным, парень. Не теряй веры.
– Веры? Во что? В кого? – с горечью в голосе повторил он. – Единственное, о чем я могу сейчас думать, Александр, это о том, чтобы еще раз увидеть ее, ее улыбку и невероятной красоты глаза. Хочу… снова обнять ее… и не дать ей уйти. Никогда в жизни.
С грустью в глазах Александр посмотрел на него, но не сказал больше ни слова.
– Мне невыносимо сидеть здесь и ничего не делать, – проговорил Джек. – Я не умею ждать. Я хочу кричать, бить, ломать… Потому я и пришел сюда. Если я вернусь домой, то, скорее всего, разобью кулаками первое, что мне попадется на глаза.
Александр с минуту на него смотрел, а затем одним прыжком поднялся на ноги и дал ему в руки какой-то тонкий и продолговатый предмет. Даже в полутьме Джеку хватило одного взгляда, чтобы узнать его, и он понял предложение Александра без слов. Мальчик кивнул и, решительно подскочив с места, взял предложенный ему предмет и последовал за своим другом через лес.
Александр остановился на поляне, простирающейся от дома до самого леса, и обернулся к Джеку.
– К бою, – скомандовал он, доставая из ножен меч, который принес с собой.
То был не меч для тренировок. Александр держал в руках Непобедимый Сумлярис. И оружие, которое достал Джек, тоже оказалось непростым. Речь шла о мече, созданном из огня, – Домивате.
– Готов, – сказал Джек, поднимая оружие.
Александр первым пошел в атаку. Джек отбился. Лезвия мечей скрестились, и сила столкновения сотрясла ночь. Воины на несколько шагов отступили, и Джек сразу приготовился к нападению.
В начале мальчик сдерживал себя. Он знал, что, хотя они и сражались на легендарных мечах, это была лишь тренировка, а не настоящая битва. Но боль и беспомощность, которые ощущал Джек из-за потери Виктории, постепенно, при помощи Домивата, высвобождались. Почти не отдавая себе отчета, мальчик бился сильнее и сильнее, с каждым разом вкладывая в свои выпады все больше злости. А когда он, наконец, нанес по Александру последний удар, отчаянный и мощный, то осознал, что в глазах у него стоят слезы. Он выкрикнул имя Виктории и позволил своей силе вырваться через меч наружу.
Но Сумлярис уже был готов. Твердый, как скала, он легко выдержал удар Домивата. Силой удара обоих воинов отбросило назад. Джек приземлился на траву и замотал головой, чтобы прийти в себя. Тогда-то он и понял, что натворил.
Джек увидел Александра немного поодаль, стоящего одним коленом на земле. Юноша тяжело дышал. Он тоже дал волю всей своей злости, выплеснув ее в ударе. Его глаза сверкали в ночи, а лицо приняло звериное выражение и напоминало маску, в которой человеческие черты сочетались с волчьими. Он рычал, показывая Джеку клыки, а рука, державшая Сумлярис, больше походила на лапу животного.
Джек увидел, что одежда Александра превратилась в разорванные лохмотья, а на коже появились ожоги, хотя волк, казалось, их даже не замечал. Мальчик растерялся и, хотя он прекрасно понимал, как опасно находиться сейчас рядом с Александром, все-таки бросил меч на землю.
Вокруг Домивата образовался огненный круг, и трава под ним обуглилась, но не вспыхнула. Сделав глубокий вдох, Джек взглянул на своего друга.
– Мне очень жаль, Александр, – сказал он. – Я… не хотел причинять тебе зла.
Повисло напряженное молчание. Александр перестал громко рычать, и дикий блеск в его глазах начал постепенно затухать. Джек наблюдал, как юноша медленно приходил в себя, снова принимая человеческий облик.
– Неважно, парень, – сказал он хриплым голосом. – Если тебе нужно с кем-нибудь сразиться, так пусть лучше это буду я.
Джек закрыл ладонями лицо.
– А хуже всего, – проговорил он, – что этим я никак Виктории не помогу. Потому что не с тобой я должен биться, Александр, – с несчастным видом мальчик покачал головой, но когда он снова поднял взгляд, Александр заметил в его глазах огонек ненависти. – При следующей нашей встрече с Кирташем я его прикончу. Клянусь, что убью его.