Замечание молодого, ещё вчера безусого, парня поразило инквизитора в самое сердце. С лязгом завыл меч инквизитора, и, Эскариот, словно пушечное ядро полетел во врага. Как проделывал до этого сотни раз, Александр Андрсон намеревался разрубить еретика от плеча до самого паха.
Фобос попытался уклониться. Парень поднырнул под размашистый удар меча. Однако Алекс Андерсон всё-таки смог боднуть парня плечом, от чего его смело, точно копну сена.
Разметая пыль, Фобос несколько отскочил от земли и врезался в комель необъятного дуба. Однако, привалившись спиной к коре, парень продолжал улыбаться.
Алекс Андерсон торжествовал. Да, он ожидал сопротивления, но думал что всё будет проще. Его знаменитый доспех с вложенными артефактами был практически уничтожен, и три десятка печатей Лазаря — ультимативных артефактов воскрешения, создавать готовые способен лишь папа Бенедикт. Но Пиррова Победа — это тоже Победа!
Слегка прихрамывая на правую ногу, Инквизитор подошёл к поверженному врагу, и, направив в его лицо меч, произнёс:
— Последнее слово, — сквозь зубы процедил он, почти касаясь лица Фобоса.
Но изломанный Фобос лишь мерзко хихикал. В его глазах не было ни страха, ни трепета. Только сумасшедшее озорство вивисектора.
— Силы инквизитора завязаны на вере! Ты впятеро сильнее меня и в трое нас обоих, — скалясь окровавленным ртом, Фобос кивнул на всё ещё прикованную морферику. — Но какой в этом смысл, если твоя вера, Эскариот, это колосс на глиняных ногах?
— Заткнись! — проревел Александр Андерсон, ударив парня по рёбрам.
Но тем самым лишь выдавил из Фобоса новую порцию смеха.
— Сначала ты предлагаешь произнести последнее слово, а спустя секунду — требуешь заткнуться!
Зияя прорехами в зубах, улыбался парень.
Эскариот занёс меч, намереваясь наконец поставить точку, но парень выставил вперёд уцелевшую руку.
— Погоди! Это ещё не всё.
Фобос вновь достал подаренный Магнусом нож. Тот самый, которым и ещё несколько минут назад вивисектор пластал инквизитора. А затем, кряхтя и прижимая сломанную руку к таким же переломанным рёбрам, парень попытался подняться на ноги.
Сначала это вызвало у Алекса Андерсона интерес, а когда Фобос всё же поднялся, парень вытянул маленький выкидной нож — ещё и уважение. Что с знаменитым Инквизитором происходило не часто.
— Ты всё ещё собираешься драться? — без намёка на иронию, восхитился Эскариот.
— Даже больше, — сжимая нож в дрожащей руке, улыбнулся Фобос. — Я собираюсь победить!
С этими словами мальчишка крутанул нож, на котором всё ещё была кровь Инквизитора, а затем, не жалея себя, вогнал его в собственную ногу.
Поначалу Алекс Андерсон решил что мальчишка спятил. Но когда в его руках вновь блеснуло кольцо с шипом из тернового венца, уже было поздно.
— Аутодафе! — процедил парень, активировав похищенную у инквизитора способность.
Всеобъемлющая, раскалывающая череп боль захлестнула инквизитора. Каждая частичка его тела молила о прекращении боли, или хотя бы о смерти. Рухнув на колени, Алекс Андерсон схватился за волосы, и начал драть их, будто это хоть как-то могло ослабить боль.
— Что ты сделал? — взревел Александр Андерсон.
А в это время его пальцы, пытаясь унять боль, рвали уже кожу на черепе.
— Шип из тернового Венца, — чувствуя себя не лучше Инквизитора, продолжал улыбаться Фобос. — Я уже пробовал активировать твой артефакт. Но без твоей крови он не работал.
— Не ври мне! — вкладывая в эти слова остатки былой уверенности, проорал Инквизитор. — Это не…
Теперь из его глаз потекли кровавые слёзы.
— Я ведь вивисектор, забыл? — парень указал на торчащий в бедре нож.
— Это артефакт Святой римской церкви! А я её священный Паладин! Шип из тернового Венца не может мне навредить!
— Разве? Почему же тогда так дрожит твой голос?
Будто издеваясь спросил Фобос.
Александр сам попытался было подняться и вновь схватить свой меч, но новая волна первородной боли вновь бросила его на колени.
— Я сразу понял, как действует шип из тернового Венца, — демонстрируя надетое на средний палец кольцо, произнёс парень. — Ментальные терзания язычников. Верно?
Александр Андрсон не ответил, да Семён этого и не ждал.
Он продолжил:
— Поэтому кольцо никак на меня не воздействовало, ведь я тоже христианин, — парень бросил взгляд через плечо инквизитора. — А вот Катя… Именно это и подсказало, как победить того, кто свято верит в непогрешимость собственных поступков! Именно поэтому я и завёл разговор о порочном союзе Ватикана с Каином, Лейнигейн и Мефисто.
— Ты ошибаешься! — прорываясь сквозь пелену боли, закричал Эскариот. — Папа Бенедикт…
—…Всего лишь человек, — закончил за него Фобос. — Поэтому он и поддался посулам самого князя ада. Всё что мне осталось сделать, это открыть тебе глаза.
Фобос хотел было продолжить мысль, но сильный порыв ветра отвлёк его внимание. А вслед за ласковым дуновением, зазвучали и новые голоса.
— Обратить главное оружие инквизитора против него самого⁉ — весенним ручейком прозвенел смутно знакомый женский голос. — А ты хорош…
Фобос хотел было повернуться, посмотреть, на новые лица, которые неведомым образом тоже попали в экстрамерное измерение Магнуса. Но тем самым вызвал новую вспышку боли в руке, ноге и рёбрах.
Это была молодая и незнакомая прежде девушка, из-под полов платья которой Фобос разглядел протез ноги. В разговорах Магнус часто упоминал о вечно молодой бабе Яге — то ли о родной, то ли о двоюродной сестре богини Мары. А рядом с ней величественно и гордо стоял тот, в чьей смерти винил себя Фобос.
— Твои глаза тебя не обманывают, — с грустной, но всё же улыбкой, произнёс Костя Абрыкин.
— Ты? — вместо Фобоса вдруг отозвался Алекс Андрсон. — Я же убил тебя!!! Точно убил!
— Думаешь смерть это конец? — за Константина ответил его спутница.
И чем больше Фобос смотрел на неё, тем больше не верил в происходящее. Карикатурная сказочная бабка с седыми патлами, чёрным котом и ступой совсем не вязалась с образом прекрасный молодой девушки, которую обнимал погибший товарищ.
— Смерть — это только начало! А в твоём случае, Лекс Тит Юлий, это начало искупления.
— Лекс Тит Юлий? — поднял бровь Константин.
— Так в дохристианские времена звучало его языческое имя. Да-да, когда-то давно, больше двух лет назад Безмилостный Судья тоже был язычником, — ответила парню Яга.
— Стоило догадаться, — сплёвывая кровь, усмехнулся Фобос. — Костя, ты же мёртв! А если ты мёртв, и я тебя вижу… Это получается…
Яга тут же закатила глаза.
— Помнишь я говорила, что ты смышленый? — обратилась она к Фобосу. — Так вот, я это сгоряча.
Костя, прекрасно знавший характер Фобоса, ответил более развёрнуто.
— Сейчас вы находитесь на самом краю мира живых — Яви, — он махнул рукой куда-то в сторону. — А там, за Калиновым мостом — уже загробные земли Яви.
Алекс Андрсон повернул голову в указанном направлении. На несколько секунд он замер, вглядываясь в пылающий алым горизонт, который он поначалу принимал за закат.
— Там Ад? — произнес он неуверенно.
Теперь в глазах Безмилостного Судьи плескался страх. Но не он один. Вместе с ним во взгляде присутствовало что-то ещё. Что-то чего не мог разглядеть даже Фобос.
— Там Явь, — без намёка на насмешку произнес Костя. — А уж Рай или Ад — зависит только от тебя.
Инквизитор скупо кивнул, посмотрев на Костю совсем другими глазами. Непонятно почему, но смотрел на погибшего от его рук Константина как… На Святого⁉
И Фобосу это не понравилось.
— Не обольщайся, — пытаясь унять боль от реактивной регенерации, парень прижал к себе изломанную руку. — За предательство идеалов христианства, связь с Князем Ада тебе не ждёт ничего кроме ада!!!
— А как же Лестница Иакова? — произнес он неожиданно задрожавшим голосом. — Как же суд Святого Петра? Прощение всех грехов и право на…
Александр Андерсон замолчал, не решившись произнеси слово «Рай». Сейчас всё что он мог сделать — это лишь смотреть в глаза убитого им Константина. По сути, язычника, который теперь восстал перед инквизитором точно Святой Лазарь!!!
И это поломало всё! Всё, во что он так рьяно верил и за что боролся оказалось ложью. А эти язычники и отступники — людьми, что разделяли христианские благодетели, которых он уничтожал со времён падения Рима, были виноватыми лишь в том, что не отринули старых богов!
И если не обличать эту простую догму в религиозный саван католичества, их Вера оказалась честнеечто-ли.
Неожиданно, Александр сам почувствовал жар, что шел откуда это из груди. Из самых ее недр, где по легендам порабощённых им язычников, бьётся его Каменное Сердце! И Эскариот потянулся к завязкам уцелевшего наплечника…
Поначалу неуверенно, Александр Андерсон пытался аккуратно разобраться с застёжками. Но поняв насколько потяжелела от грехов его святая броня, он начал срывать ее остатки, будто те были раскалены самим пламенем ада!
Не прошло и минуты, как тот чьим именем язычники пугали детей, стоял на коленях. На коленях перед Костей — язычником, по своей сути! Тем самым, кого он поклялся уничтожать Во Славу святой церкви. И убил его несколько дней назад!
И в своём коленопреклонении он отдался на милость Константина. Но язычник отринул возмездие. Вместо этого парень лишь улыбнулся и положил ладонь на плечо своего убийцы. И в этот момент Инквизитор испытал то, о чём слышал только из святых писаний! Его обуяла благодать!
— Прости, — дрожащим подбородком произнес Алекс Андерсон.
Из его глаз Катились слёзы, но это были слёзы счастья и раскаяния, слёзы смирения и покаяния. Впервые за более чем две тысячи лет бренной людской жизни в душе инквизитора воцарилась спокойствие.
Впрочем, момент откровения оказался смазан. Едва вера инквизитора в собственную непогрешимось и правое дело дала трещину, вместе с ней развеялась и Аутодафе — сильнейшая способность Эскариота, что сковывала Катю.