Жан де Краон использовал благоприятный случай, чтобы продвинуть старшего внука поближе к королевскому двору. 8 сентября Жиль де Рэ вместе с дедом находится в Сомюре, в свите герцога Бретонского. Очень скоро молодой барон, вместе с Артуром де Ришмоном, переберётся в Бурж. Первые впечатления от двора дофина потрясли Жиля да Рэ, ведь он оказался богаче будущего монарха! Англичане и бургундцы в насмешку прозвали Карла буржским королем. В российской интерпретации это примерно соответствует словосочетанию «тушинский царик»[24] – пышный титул, носитель которого не имеет ни права на власть, ни самой власти, а является игрушкой в руках кукловодов.
На деле ситуация во Франции была иной. За непрерывной сменой фаворитов и придворных группировок мало кто замечал, что после каждого такого переворота власть и влияние Карла увеличиваются. Вокруг фигуры дофина постоянно растёт и расширяется круг преданных вассалов. Благодаря успехам внешней политики в его распоряжении имеются отборные контингенты шотландских, арагонских и ломбардских войск. Формально – наёмных, фактически – союзных.
Армия и административный аппарат Карла контролируют половину Франции. Однако наличных денег в казне постоянно не хватает. Прижимистая тёща – Иоланда Арагонская – щедро снабжала зятя средствами для войны за корону, но оплачивать балы и охоты категорически отказывалась… А Карлу иногда так хотелось развлечений! Сбор налогов был поставлен из рук вон плохо: существенная их часть разворовывалась на пути к казне. Всю систему управления требовалось менять, перекраивать, реформировать. И всё это постепенно делалось… Но жить-то хочется здесь и сейчас! Существует информация, что барон де Рэ в этот период без счёта давал Карлу денег взаймы… И это якобы стало одной из причин, по которой барона через несколько лет настигла опала, а затем и смерть на костре, ведь отдавать долги не любят даже короли…
Впрочем, никаких подтверждений этой версии нет. Кроме, пожалуй, того факта, что Жиль в это время находился в явном фаворе у Карла. В качестве доказательств часто приводится информация о передаче во владение барона де Рэ богатой сеньории Партене (расположенной в Бретани). Эти земли в 1415 году Карл VI Безумный конфисковал за измену у Жана II Ларшевека и подарил младшему сыну. Дофин в свою очередь вначале наделил ими Артура де Ришмона. Затем, передумав, отдал Партене в вечное владение Жилю де Рэ… Однако эта история больше похожа не на благодеяние щедрого сеньора, а на оплату накопившегося долга – землями вместо денег. Причём на оплату – именно в стиле дофина Карла… Чтобы не только рассчитаться с кредитором, но и поссорить между собой двух влиятельных бретонцев, одновременно появившихся при дворе.
К чести Артура де Ришмона надо заметить, что земельные вопросы в ту пору его не волновали. У молодого коннетабля были грандиозные планы: навести порядок в управлении королевскими финансами, коренным образом реформировать армию и изгнать англичан из страны. Однако вскоре судьба жестоко посмеялась над его мечтами… В феврале 1426 года 16-тысячная французская армия во главе с Артуром де Ришмоном осадила небольшой бретонский городок Сен-Жак-де-Бёврон[25], в котором засел английский отряд из 600 человек под командой Томаса Ремпстона.
Артиллерийским огнём французы пробили две бреши в стене и 6 марта пошли на штурм. Бои в проломах продолжались до вечера. В сумерках, как только напор чуть-чуть ослаб, Ремпстон оставил часть людей защищать бреши, а с остальными тайком покинул город и обошёл штурмующих с тыла. С криками: «Солсбери! Святой Георгий!» – воины Ремпстона яростно бросились на врага… Их оставшиеся в городе соратники с радостными воплями ударили навстречу. Не ожидавшие атаки французы решили, что к месту боя подошли главные силы противника. Они смешали ряды и в панике побежали к лагерю… В сгустившейся темноте ужас охватил всю армию. Французы сожгли лагерь и поспешно отступили, бросив артиллерию. Ришмон не сумел их остановить. Поражение было не очень болезненным – потери убитыми и пленными составили всего 650 человек. Прежде случалось и хуже. Но проиграть сражение, имея в 27 раз больше войск, – такого позора страна не знала ни до, ни после Сен-Жак-де-Бёврона!
Вскоре поползли слухи, что в этом деле не обошлось без предательства: планы французов выдал врагам нантский епископ Жан де Мальструа – бретонский канцлер и видный англофил. В глазах дофина это сразу бросило тень на Жана V. Подозрения переросли в уверенность в начале следующего года, когда бретонский герцог переметнулся на сторону англичан, вторично присягнув на верность договору в Труа. В этом его поддержали почти все бароны, за исключением семейства Роганов и Жиля де Рэ. Последний, однажды избрав Карла своим сюзереном, сохранил ему верность до самой смерти… Очень редкое качество для той смутной эпохи!
Переход Жана V на сторону англо-бургундского союза усилил подозрения против Артура де Ришмона. Его завистники при дворе принялись шептаться по углам, что бретонцы ненадежны и полагаться на них не стоит. До коннетабля дошли слухи, что больше других его старается опорочить Пьер де Жиак, тогдашний первый министр Карла. Кто направлял в этой интриге руку Ришмона, сказать трудно. Наиболее вероятные кандидаты – Иоланда Арагонская, которая неизменно оказывалась в оппозиции любому фавориту зятя, и Жорж де Ла Тремойль, мечтающий о должности первого министра.
Как всякий временщик, Пьер де Жиак был ненавистен многим из придворных. Ходили слухи, что он частенько запускает руки в королевскую казну. Поговаривали, будто любимец дофина отравил свою первую супругу, чтобы жениться на богатой наследнице. Однако для молодого коннетабля главным недостатком Пьера де Жиака было безусловное доверие, которое питал к нему Карл. Слово фаворита на заседаниях королевского совета неизменно становилось решающим. И это не давало Ришмону осуществить задуманные реформы.
В ночь на 8 февраля 1427 года коннетабль с отрядом верных людей проник в замок Иссуден, где обосновался Пьер де Жиак, вытащил его из постели и бросил в темницу. В скором времени бывший фаворит предстал перед судом в Дюн-ле-Руа, был приговорен к смерти и казнён. Есть информация, что на следствии Жиак не только сознался в ужасных преступлениях, но и утверждал, будто в своё время заключил договор с дьяволом… Якобы королевский фаворит даже просил у судей, чтобы перед казнью ему отрубили руку, которая поставила подпись на том злосчастном листе. Возможно, именно из-за признаний в сатанизме Карл и не решил заступиться за любимца. Ссориться с церковью в его положении было равносильно самоубийству.
Похищение и смерть Жиака коннетаблю с рук не сошли. Ему было приказано покинуть двор дофина. Освободившуюся должность первого министра в июле 1427 года занял Жорж де Ла Тремойль, незадолго до этого женившийся на вдове казнённого фаворита. Новый любимец Карла приходился кузеном барону де Рэ, и что ещё более важно – кузеном со стороны Краонов. Через несколько месяцев это обстоятельство сыграет важную роль в карьере Жиля.
Однако сначала ему помогут связи деда. Со времени переговоров о браке Людовика III Анжуйского Жан де Краон показал себя опытным и умелым дипломатом. Иоланда Арагонская ввела его в состав герцогского совета… А 19 июня 1427 года Жан де Краон стал её генеральным наместником в Анжу. Старику к тому времени исполнилось 63 года, и бремя власти он, по понятным причинам, делил со своим энергичным внуком. Для того времени – вполне обычная практика.
Жилю уже 22 года, и он не раз проявил себя в сражениях как закалённый и смелый боец. Однако военное обучение ещё не закончено. Необходимо освоить искусство полководца. Осенью 1427 года Жан де Краон определяет внука под начальство Жака де Бомануара. Это храбрый и умелый командир, успевший показать себя в боях с самой лучшей стороны. Выбор на редкость удачный: вскоре Жиля и Жака свяжет крепкая дружба.
Вернувшись из Англии, Джон Бедфорд решил нанести дофину обезоруживающий удар: захватить герцогство Анжуйское, основной источник финансовых ресурсов французской армии. В то время артиллерия ещё очень слаба и малочисленна. Пробить прочные каменные стены ей было, как правило, не по силам. Однако если нападающие находили возвышенность, с которой можно наладить прицельный обстрел зданий и складов внутри крепости, гарнизону оставалось только сдаться. Впервые эту тактику Жиль де Рэ применил при осаде захваченной англичанами крепости Ле Люд. Спрятавшись за её мощными стенам и башнями, гарнизон был готов отбить любой штурм. Однако Жиль де Рэ так удачно расположил свои бомбарды и кулеврины, что атаковать стены не потребовалось. Несколько дней обстрела, и комендант крепости Блэкберн согласился на капитуляцию. Британский гарнизон оказался в плену. Французских предателей, захваченных вместе с англичанами, повесили на ближайших деревьях.
После этой победы имя Жиля де Рэ прогремело на всю страну. Вскоре он отличился ещё дважды: при взятии Маликорна и Румфора, долгое время считавшихся неприступными. Не выдержав умелой бомбардировки, их гарнизоны сдались на милость победителя. Так впервые заявила о себе в этой войне французская артиллерия, которой суждено будет сыграть важную роль в заключительных сражениях конца 1440-х и начала 1450-х годов. А сейчас Жиль умело использует свои бомбарды и кулеврины для коротких резких атак в сторону врага. Анжуйские отряды под его командрованием отбивают важные крепости в Майене и Сарте.
Чередуя вязкую оборону с мощными контратаками, французской армии удалось сначала замедлить, а вскоре и остановить британское наступление на Анжу. К концу 1427 года здесь собрались лучшие силы дофина и самые способные военачальники. Именно во время анжуйской кампании Жиль де Рэ близко познакомился с Ла Гиром, Потоном дю Сентрайлем и Амбруазом де Лоре. Очень скоро все они будут воевать под знамёнами Жанны д’Арк. После компании в Анжу Жиль де Рэ стал среди этих храбрецов своим человеком. Привычка биться в первых рядах и недюжинный военный талант – отличный пропуск в ряды избранных полководцев. Кстати говоря, именно во время анжуйской кампании Жиль де Рэ был посвящён в рыцари. Это стало одной из наград за блестящую победу при крепости Ле Люд.