Обвинитель поклялся на Библии, что «…не желает оклеветать обвиняемого, но будет свидетельствовать истинно». Жиль де Рэ присягу давать отказался, мотивируя это непризнанием полномочий суда. Заседание 11 октября тоже прошло во взаимных препирательствах.
Обвинительный акт был официально оглашён подсудимому лишь 13 октября. Объёмистый документ содержал 49 пунктов.
Первые 14 из них призваны были подтвердить полномочия суда:
I—IV. Права епископа Нантского на власть в данном регионе и на решение дел, связанных с ересью, колдовством и прочим.
V—VI. Личность брата Гийома Мериси, инквизитора Франции.
VII. Право юрисдикции епископа в подобных случаях.
VIII. Полномочия Гийома Мериси.
IX. Заявление о том, что Жиль де Рэ – прихожанин именно этого диоцеза.
X. Заявление о том, что Жиль де Рэ с детства живёт в Бретани и потому находится в юрисдикции епископа Нанта.
XI. Заявление о том, что владения Жиля де Рэ расположены в пределах этого диоцеза.
XII—XIII. Статьи, подтверждающие личность и полномочия брата Жана Блуина.
В статье XIV подводился общий итог предыдущим пунктам: «Далее, всё, о чём выше было упомянуто, давно известно и ни для кого не секрет».
Такое огромное внимание к доказательству полномочий суда[41] было вызвано двумя причинами. Во-первых, Жиль де Рэ на предыдущих заседаниях пытался оспорить эти полномочия. А во-вторых, права судей вести это дело действительно были очень спорными. Жиль де Рэ – маршал Франции, член королевского совета. Светский суд Нанта, взявшись за его дело, явно превысил полномочия. Церковный суд и инквизиция в то время сами к казни не приговаривали – они лишь делали вывод о виновности в преступлениях против веры и передавали преступника в руки светского суда.
Со статьи XV начиналась содержательная часть обвинения. Сперва шёл полный перечень преступлений Жиля де Ре, о которых суду стало известно: сначала «по слухам», затем благодаря «тайным расследованиям» и «доносам». В следующих статьях этот список разбивался на эпизоды. Говорилось, что Жиль приказал начертать «многоразличные знаки, рисунки и буквы» в одном из своих замков, чтобы вызвать демонов и духов и заключить с ними соглашение (XVI). Утверждалось, что он составил этот договор, желая получить «знания, богатство и могущество» (XVII). Подчёркивалось, что текст договора он написал собственноручно (XVIII). Рассказывалось, что он вместе с Франческо Прелати вызывал духов (XIX). Утверждалось, что происходило это «около года назад» (XX).
В статье XXI рассказывалось об убийстве мальчика примерно 11 лет в Ванне. В статье XXII говорилось о ещё одном договоре с демоном по имени Баррон. В статье XXIII подводился итог сказанному: «…все до единого обстоятельства сии всем известны и ни для кого не секрет».
В статьях XXIV—XXXV снова говорилось об общении Жиля с прорицателями, встрече с Франческо Прелати, вызовах демонов, убийстве детей, обжорстве и пьянстве, посвящении останков убитых детей Баррону, устройстве праздников в честь демонов, чтении запрещённых книг по алхимии и так делее.
В статье XXXVI рассказывалось о визите герцога Бретонского в замок Жиля в Шантосе, в связи с чем маршал приказал уничтожить трупы убитых детей. Затем перечислялись сообщники обвиняемого (XXXVII), упоминалось, что Жиль пытался раскаяться и стать на путь истинный, совершив паломничество в Иерусалим, но затем вновь погряз в преступлениях, хотя знал, что именно от них обычно происходят землетрясения и голод (XXXVIII—XXXIX).
Эта часть обвинения завершалась итоговой статьей XL: «…все эти события вызвали и вызывают слухи и всеобщее возмущение».
Статьи XLI—XLIX подводили общий итог всему сказанному. Заявлялось, что Жиль де Рэ – содомит, что он «впал в ересь, идолопоклонство и вероотступничество», напал на замок Сен-Этьен-де-Мерморт и посадил в тюрьму Жана Феррона, похвалялся своими преступлениями и заявлял о них в присутствии слуг. Дальше следовал вывод, что Жиль де Рэ действительно совершил все эти действия, что он – преступник: «…сие верно, правда есть, все сие обсуждают, признают, в том уверены, убеждены, согласны, и каждому доподлинно о том известно». Подчёркивалось, что маршала обвинили «достойные и серьёзные люди», что подобные преступления должна расследовать церковь…
Ольга Тогоева в монографии «Истинная правда» называет этот обвинительный акт «образцовым». Образцовым – не в смысле содержания, а по форме изложения. Она отмечает, что при его составлении нантские судьи использовали все риторические «приёмы усиления», стремясь убедить читателя в справедливости предъявленных обвинений. Здесь есть и замещение истца (ведь, если верить тексту статей, дело было начато «по слухам»), и коллегиальность суда (право на участие в заседаниях каждого из его членов оговаривается специально), и ссылки на всевозможные авторитеты (на обычное и церковное право, на кутюмы, на древность судебных учреждений и давность полномочий, на общественное мнение). Чтобы придать обвинению ещё большую убедительность, в тексте были использованы такие стилистические приёмы, как «пустые знаки», аллитерация и избыточная детализация рассказа, точные цифры в описании преступлений и конкретные даты событий.
Характерно, что внешний вид точности и конкретности авторы стремятся придать даже самым приблизительным цифрам. В числе прочего они заявляют, что епископская кафедра уже существовала в Нанте «10, 20, 30, 40, 50, 60, 70, 80, 90 и 100 лет назад». Из статьи XV мы узнаем, что на неверный путь Жиль вступил примерно 14 лет назад и что он встречался с колдунами, занимался алхимией и убивал детей «каждый год, каждый месяц, каждый день, каждую ночь и каждый час этих четырнадцати лет». В той же статье утверждается, что жертвами извращённой страсти Жиля де Рэ становились дети «как мужского, так и женского пола». Особо подчёркивается, что, предаваясь «отвратительнейшим и гнуснейшим образом греху содомскому и любострастию», отставной маршал «пренебрегал при совокуплении с девочками естественным отверстием».
Что же касается содержания статей, то даже беглый их просмотр выявляет множество несообразностей. К примеру, в статье XLVIII утверждается, что Жиль всё, сказанное в предыдущих статьях, «…признал и признаёт истинным». Однако из других документов мы видим, что 13 октября ничего подобного не было и быть не могло. Диалог между судом и обвиняемым начался только 15 октября, а до этого Жиль даже на вопросы отвечать отказывался. В статье XLII говорится, что конфликт между Жилем де Рэ и Жаном Ферроном в Сент-Этьен-де-Мермонте произошёл «два года назад», а фактически с того момента не минуло ещё и пяти месяцев. Абсолютно голословными остаются утверждения о том, что преступления начались в 1426 году (поскольку первые случаи, о которых затем будет упомянуто на процессе, относятся к 1432 году), а равно и слова о преступлениях против девочек (в материалах дела не появится ни одного слова об эпизодах с их участием).
Подобные ляпы заставляют усомниться в объективности предъявленных Жилю обвинений, однако неопровержимым доказательством их фабрикации всё же не являются. Чтобы подтвердить или опровергнуть возникшие подозрения, нужно подробно рассмотреть доказательства, собранные (или сфабрикованные) следствием по каждому из ключевых эпизодов дела.
Глава 15Маршал не признаёт полномочий епископа Мальструа. Судьи отклоняют протест и назначают пытку. Жиль де Рэ соглашается на сделку со следствием. Суд снимает с него часть обвинений
В предыдущей главе выяснилось, что судебное следствие по делу Жиля де Рэ формально началось 13 октября[42], когда арестованному зачитали пункты обвинения. Фактически же на этом заседании к работе приступить не удалось, поскольку полномочия суда Жиль де Рэ признавать отказался. Насколько точно зафиксированы в протоколах слова и действия участников процесса, навсегда останется тайной. Ни адвоката, ни нотариуса у опального маршала на процессе не было. Записи вели только судебные служащие, то есть люди Жана де Мальструа. Церковные писцы подчинялись ему как епископу Нанта, светские – как канцлеру герцогства.
Судя по тексту записей, активнее всего Жиль возражал против участия в суде Мальструа. Законное обоснование протеста – материальная заинтересованность епископа Нанта в обвинительном вердикте – на страницы протокола по понятным причинам не попало. Зато при каждом упоминании судей рядом с Жаном де Мальструа неизменно стоит имя доминиканца Жана Блуина, представителя Гийома Мериси, главного инквизитора Франции. Ход в общем-то предсказуемый… Жан Блуин – единственный из судей, чьи полномочия нельзя оспорить ни по территориальному (они действуют не только в герцогстве Бретонском), ни по сословному[43] признаку. Поскольку ещё на заседании 19 сентября Жиль де Рэ согласился ответить на обвинение в доктринальной ереси[44], законных оснований для протеста против кандидатуры Жан Блуина не осталось.
Впрочем, о сути возражений Жиля де Рэ мы можем лишь догадываться. В протоколах о ней не сказано ни слова. Оба раза про протесты опального маршала говорится лишь, что «…апелляция такого рода, будучи легковесною и в письменной форме не представленной, в соответствии с особенностями оного дела и дел такого порядка, не может быть сочтена законною; вот почему сеньоры епископ и наместник инквизитора её не признали»[45]. Жиль де Рэ был человеком грамотным и для того времени хорошо образованным. Он мог свободно излагать свои мысли не только по-французски, но и по-латыни. А следовательно, подобное обоснование отказа – явная отговорка.
Полномочия суда Жиль де Рэ престал оспаривать лишь 15 октября. Однако справедливость обвинений он по-прежнему отрицал. Чтобы очиститься от подозрений, Жиль предложил судьям назначить ему ордалию – испытание огнём, они не согласились. Сп