да останется…»
Тем читателям, и особенно читательницам, кто не в силах копаться в деталях сексуальных преступлений, настоятельно рекомендую пропустить следующую главу.
Глава 16Показания потерпевших и свидетелей. Странности в действиях судей. Фольклорная нить протоколов. Разногласия между словами Жиля де Рэ и его слуг. Предшественник маркиза де Сада
Каждое из преступлений против ребёнка или юноши[54], в которых обвиняли Жиля де Рэ и его слуг на суде в Нанте, можно условно разделить на три стадии: похищение будущей жертвы, сексуальное насилие над ней и зверское убийство.
Рассказы свидетелей, в большом количестве собранные следствием и скрупулёзно приобщённые к делу, касаются лишь первой из стадий. Обо всём, что происходило после этого, можно судить только на основе анализа признательных показаний, полученных с помощью пыток. Никаких улик, доказывающих позицию следствия, на суде представлено не было. Причины их отсутствия в документах дела не объяснены – даже в тех случаях, когда добыть эти улики не составляло большого труда… А впрочем, не будем забегать вперёд. Поговорим вначале о похищениях.
Всего по этому поводу следователь Жан де Тушронд заслушал и записал 42 свидетельских показания, среди которых есть протоколы как индивидуальных, так и коллективных опросов.
Наиболее убедительно звучит рассказ одной из пострадавших, чьи слова – в интерпретации Жана де Тушронда – зафиксированы в протоколе опроса свидетелей, дававших показания в рамках светского судебного следствия 18 сентября 1440 года[55]:
«Перонн Лессар, живущая в Ла-Рош-Бернаре, сообщает под присягою, что два года назад в сентябре помянутый сир де Рэ, возвращаясь из Ванна, остановился на ночлег в означенном селении Ла-Рош-Бернар, у помянутого Жана Колена, и провёл там ночь. Свидетельница жила тогда напротив постоялого двора помянутого Жана Колена. Её сына, десяти лет от роду, ходившего в школу, приметил слуга сира де Рэ по имени Пуату. Пуату сей пришёл поговорить с помянутой Перонн, требуя от неё согласия на то, чтобы ребёнок остался с ним: говорил, что его будут хорошо одевать, и великие выгоды ему сулил; при этом помянутый Пуату утверждал, что для него ребёнок будет прекрасным приобретением. На это помянутая Перонн ему ответила, что у неё есть ещё время на то, чтобы дождаться пользы от сына её и что она его из школы забирать не будет. Тогда помянутый Пуату торжественно поклялся, что, забрав ребёнка, отправит его в школу, а Перонн даст сто су на платье. Доверившись обещанию его, она позволила ему взять ребёнка с собою.
Вскоре Пуату принёс ей четыре ливра за платье. Она заметила, что недостает двадцати су, он же возражения сии отверг, сказав, что обещал ей лишь четыре ливра. Она же ему сказала, что теперь-то поняла: он вряд ли исполнит остальные свои обещания, ибо уже должен ей двадцать су. На что он ей сказал, чтобы она сильно не волновалась и что он довольно им ещё поднесет даров, ей и ребёнку её. После чего он помянутого ребёнка забрал и повёл его на постоялый двор Жана Колена, где остановился названный сир. На следующий день, когда Жиль де Рэ оттуда выходил, Перонн оная справилась о своём сыне помянутом, бывшем там же. Однако сир де Рэ ей ничего не ответил; помянутому Пуату, при нём находившемуся, он сказал, что ребёнок выбран правильно и что он прекрасен, словно ангел. Названный Пуату ему ответил, что выбирал его не кто иной, как он сам, и помянутый сир ему сказал, что он не ударил в грязь лицом и сделал правильный выбор. И затем ребёнок оный уехал с помянутым Пуату, вместе с названным сиром, на лошадке, купленной помянутым Пуату у названного Жана Колена. С тех пор женщина эта никаких известий не имела и не слыхала о том, где могло бы находиться помянутое чадо её, и она не видела его более в окружении названного сира, каковой после этого проезжал через означенный Ла-Рош-Бернар. И с тех пор она названного Пуату в свите помянутого сира не видела. Те из приближенных сира оного, у коих она спрашивала, где её дитя, говорили, что сын её в Пузоже или в Тиффоже».
Слова пострадавшей в следующем протоколе подтверждают независимые свидетели:
«Жан Колен и жена его[56], Оливия, мать жены помянутого Колена, живущие в Ла-Рош-Бернаре, под присягою сообщают, что два года назад в сентябре помянутый сир де Рэ, проездом из Ванна, остановился на их постоялом дворе и провёл там ночь. И что некий Пуату, слуга помянутого сира, столько всего сделал для Перонн Лессар, жившей тогда напротив их дома, что она доверила им сына своего, посещавшего тогда школу и бывшего одним из красивейших детей в тех краях, чтобы он жил у него; и помянутый Колен продал названному Пуату лошадку за шестьдесят су, дабы рёбенка оного увезти. А женщины помянутые сказали, что в тот вечер, когда мать доверила ребёнка этому Пуату, он его повёл на постоялый двор, принадлежащий свидетелям, и говорил другим слугам помянутого сира, что это его паж, они же ему говорили, что он не для него и что помянутый сир, господин их, прибережёт ребёнка оного для себя. На следующий же день, когда сир помянутый с означенного постоялого двора вышел, намереваясь уехать, женщины сии услыхали, как мать этого ребёнка справилась о сыне своем в присутствии ребёнка и Пуату; на что помянутый сир сказал Пуату, что ребёнок выбран правильно; Пуату же ответствовал, что выбирал его не кто иной, как он сам, а сир помянутый ему сказал, что он не ошибся и что ребёнок прекрасен, словно ангел. Вслед за тем рёбенок оный уехал на помянутой лошадке с названным Пуату и помянутым сиром. И Колен оный заявляет, что два или три месяца спустя он видел, как кто-то другой, а не ребёнок помянутый, взбирается на лошадь сию, что его поразило. И свидетели вышепоименованные говорят, что с тех пор они помянутого ребёнка не видели и не слыхали, где он находится, только вот женщины оные говорят, что когда они спросили об этом у приближённых помянутого сира, одни ответили, что он в Тиффоже, другие же, что он мёртв: что когда они проезжали по мостам Нантским, его снесло ветром в реку. С тех пор она не видела, чтобы помянутый Пуату проезжал через селение оное Ла-Рош-Бернар в свите названного сира, когда тот сам проезжал через Ла-Рош-Бернар. И в последний раз, когда он там был, шесть недель назад, возвращаясь из Ванна, они спросили слуг помянутого сира, где помянутый Пуату находится, дабы узнать, где находится помянутый ребёнок, и выяснили, что Пуату оный уехал в сторону Редона; и они подумали, что случилось это из-за громогласных сетований помянутой Перонн о сыне своём – каковые сетования могли стать известны помянутому Пуату через приближённых названного сира».
Казалось бы: вот оно… Подтверждённое и доказанное похищение мальчика! Но что будет, если присмотреться к словам Перонн Лессар повнимательней? Мать жалуется следователю на пропажу сына… И при этом она ни разу не называет своего ребёнка по имени. В рассказе нет его особых примет: шрамов, родинок, бородавок… Допустим, женщина переволновалась и забыла всё это рассказать. А следователь? Ведь обвинение маршалу и его слугам ещё не предъявлено, признаний от подсудимых тоже пока нет… Как Тушронд планирует искать мальчика, наводить о нём справки? Не имея ни имени, ни примет… А может, перед ним стоит совсем другая задача?
Посмотрим, что говорят о сыне Перонн Лессар слуги маршала… Из показаний Пуату, в изложении писцов светского суда:
«Далее, он говорил о красивом ребёнке, коего он привёл из Ла-Рош-Бернара с согласия матери; и о другом красивом ребёнке… помянутый сир[57] имел с ними плотские сношения, и были они убиты и сожжены». Сравним это с показаниями второго слуги маршала, Анрие, данными на церковном процессе: «…помянутый Коррийо, прозванный Пуату, привёл в Машкуль прелестного ребёнка из Ла-Рош-Бернара и передал его помянутому Жилю, его осквернившему, как и всех остальных детей, указанных выше».
О том, что имя и приметы мальчика в обоих рассказах отсутствуют, можно даже не упоминать… Но есть в показаниях слуг и ещё одна странность: Пуату утверждает, что привёл ребёнка в Машкуль и только там передал его Жилю. Анрие подтверждает эти слова. Однако, если верить показаниям Перонн Лессар и Жака Колена, Пуату отвёл мальчика к Жилю на постоялый двор в Ла-Рош-Бернаре, а из этого городка ребёнок уехал на лошади вместе со свитой маршала.
Подобные нестыковки указывают как минимум на серьёзные огрехи в работе следствия. Дальше, как мы увидим, станет ещё хуже… Обстоятельства пропажи детей будут всё меньше и меньше указывать на Жиля и его слуг. Рассмотрим один из примеров:
«Жан Лемейньен и жена его, Аллен Дюли, Перро Дюпуэ, Гийом Жантон, Гийом Портюис, Жан Лефевр, клирик, из храма Св. Стефана в Монлюке, сообщают под присягою, что около трёх лет назад они часто видели, как маленький ребёнок, сын Гийома Бриса, бедняка из помянутого прихода, просил милостыню в крепости Сен-Этьен-де-Монлюк, где жил отец его. Было этому ребёнку около восьми или девяти лет от роду, а отец его умер год назад, в начале Масленицы. Ребёнок сей был весьма красив, и звали его Жаме. Свидетели заявляют, что со времени последнего праздника – дня св. Иоанна – они его более не видели и не слыхали ничего ни о том, где он мог бы находиться, ни о том, что с ним сталось. Кроме того Дюпуэ оный сказал, что в последний из дней св. Иоанна или около того он встретил старуху с румяным лицом, лет ей было от пятидесяти до шестидесяти; она была откуда-то из Куерона, а встретил он её близ пресвитерии в Сен-Этьене; поверх платья на ней была надета полотняная блуза. А прежде он видел, как она по пути из Савне проходила через помянутый лес Сен-Этьенский, держа путь то ли в Куерон, то ли в Нант. В тот день, когда она пришла со стороны Куерона, свидетель видел помянутого ребёнка близ той дороги, на коей он встретил помянутую старуху, на расстоянии, так сказать, полёта стрелы от помянутой пресвитерии, близ каковой пресвитерии жил некий Симон Лебретон. И свидетель заявляет, что с тех пор он помянутого ребёнка не видел и ничего о том, где бы он находиться мог, не слыхал. Равно как и не было в краю том никого, кто подал бы жалобу, ибо заступников у него не было; мать же его была нищей, день ото дня просившей милостыню».