так. Дёниц исходил из необходимости омоложения высшего командного состава, которое начал еще его предшественник. Его собственный начальник штаба контр-адмирал Годт весьма критически относился к правящей партии, о чем гросс-адмирал был прекрасно осведомлен. Но это вовсе не принималось им во внимание, так как данный офицер был высококвалифицированным специалистом. Этот случай показателен еще и в том отношении, что их обоих, несмотря на расхождения во взглядах на политическое руководство, связывала личная дружба. Когда одному из офицеров главного морского штаба, капитану третьего ранга, прекрасно аттестованному по службе командованием базы, расположенной на Северном море, грозило не только увольнение, но даже и депортация на основании так называемого «закона о расе», то Дёниц демонстративно оставил его на службе.
С другой стороны, он полагал, что политика не должна играть никакой роли для офицерского корпуса и что лояльность по отношению к существующему государству должна строго соблюдаться. Неприятие политизации офицерского корпуса привело к отклонению им попыток НСДАП внедрить партийную политику в военно-морской флот. Морские офицеры присягали фюреру, но не партии. Тот же факт, что государство и партию теперь трудно было отделить друг от друга, он не принимал во внимание. Когда в 1943 году был создан институт национал-социалистского руководящего офицерского состава, чтобы добиться политического единства вермахта, то Дёниц позаботился о том, чтобы эти офицеры занимались практическими вопросами организации досуга в воинских частях.
Задача по отстаиванию — несформулированного — тезиса о том, что офицерский корпус и НСДАП представляли собой два различных института, которые не должны были между собой переплетаться, была облегчена для Дёница тем, что Гитлер гораздо меньше вмешивался или почти не вмешивался в дела руководства военно-морского флота. Совсем иначе обстояли дела в сухопутных войсках, где верховное командование, генеральный штаб, а также штаб руководства вермахта часто должны были сопоставлять свои действия с желаниями, внезапными затеями и сумасбродством фюрера. Последующие конфликты, которые, наконец, разбудили в молодых, мужественных офицерах генерального штаба убеждение, что Германия не должна окончательно погибнуть, нужно попытаться изменить положение вещей при помощи силы и в случае крайней необходимости устранить Гитлера, прошли мимо офицеров военно-морского флота, просто не были им известны, что во многом объясняет позицию Дёница 20 июля 1944 года. Многим морским офицерам также осталось по большей части неизвестно, до каких мерзостей дошел гитлеровский режим. Главнокомандующий военно-морскими силами лишь в самые последние дни войны узнал, какие ужасы творились в концентрационных лагерях, какому чудовищному массовому уничтожению подвергались евреи. Для оценки психологии прежде всего западного противника, чтобы понять его требование о «безоговорочной капитуляции», Девицу как раз и не хватало сведений о том, что происходило.
Дёниц учил своих офицеров-подводников не полагаться на служебный авторитет офицера, а сосредоточить свое внимание на личности, на поступках, на основополагающих принципах взаимоотношений с командой. Учил он их также не думать в бою о смерти, а только о жизни. Это противоречило в корне принятой в Германии традиционно завышенной оценке героической смерти. Так пытался Дёниц сформировать дух вверенного ему офицерского корпуса всех родов военно-морских сил.
Когда в 1943 году он принял на себя обязанности главнокомандующего, было ясно, что возложенная на него задача чрезвычайно трудна, что от него ожидают почти невозможного. После провала глобальной подводной войны стало ясно, что ночь постепенно опускается на Третий рейх. Он должен продолжать подводную войну, чтобы сковывать вражеские военно-воздушные и военно-морские силы, вынудив их давать отпор подводным лодкам. Как вспоминал сам Дёниц, его моряки постоянно шли на самопожертвование. Он потерял в этой войне обоих своих сыновей. В 1943–1944 годах они оба навечно остались на морском дне.
Также нужно было сразу же браться за перевооружение подводного флота, что было связано с факторами риска. Решение оснастить подводные лодки двигателями, одним из компонентов топлива которых является перекись водорода (изобретение профессора Вальтера), чтобы придать им более высокую скорость в подводном положении, могло лишь частично облегчить положение.
Многообещающим было серийное производство совершенно новых подводных лодок типа XXI и XXIII, оснащенных шноркелем для подачи воздуха. Противник ждал их появления с большим опасением. То, что этим подводным лодкам, несмотря на массированные атаки союзников с воздуха на прибрежную акваторию Германии, где происходили военные действия, удавалось в течение 13 месяцев поражать цели, было почти чудом. Это «чудо» нужно было спланировать, нужно было все хорошо обдумать, что. отняло очень много времени у гросс-адмирала.
Ему самому было ясно, что перевооружение было не чем иным, как соревнованием с временем, а время бежало тем быстрее, чем сильнее наседал противник на существующую лишь в воображении Гитлера «крепость» покоренной им Восточной Европы с юга и, наконец, с запада, начав там в июне 1944 года наступление. Дёниц был убежден, что западный противник не в состоянии высадиться на Европейском континенте крупными силами, по крайней мере до тех пор, пока его «серые волки» угрожали торговым коммуникациям Атлантики и пока, стрелка компаса колебалась между потерями тоннажа и его приобретением (между потопленными и заново построенными кораблями). С июля 1943 года число вновь построенных кораблей превзошло число потерь. Гитлер сам сказал Дёницу в январе 1943 года, как высоко он ценит значение действий подводных лодок при защите полосы обеспечения в Атлантике — увы, запоздалое признание. И тем не менее подводный флот был теперь в том же положении, что и в 1939 году; его удары были теперь для противника не более страшны, чем «булавочный укол».
Перед военно-морским флотом также стояла задача по охране огромной по своей протяженности береговой линии «крепости», начиная с Черного моря, включая Эгейское море, берега Италии, западное и северо-западное побережье Франции и далее до Норвегии. Для этой цели были задействованы подводные лодки, легкие военно-морские силы, малые боевые средства новых видов, мины, береговые батареи. Необходимо было добиться во что бы то ни стало сохранения блокады в восточной части Балтийского моря против советского флота, чтобы обеспечить спокойную акваторию для строительства подводных лодок и подготовки личного состава, а также иметь возможность для вывоза руды морем из Швеции. Как-то Фридрих Великий очень мудро заметил: «Кто хочет все защитить, не защитит ничего». Война на суше, на море и в воздухе переплелась здесь в такой форме, какая едва ли раньше была известна. Германия, по крайней мере, такой войны еще не знала. Судьба балтийской блокады во многом зависела от реальной стойкости Финляндии и от группы армий «Север», от ее способности удержать фронт под Нарвой. Сможет ли Дёниц еще раз, опираясь на прекрасно оснащенные базы снабжения подводных лодок на западном побережье Франции, развить второе наступление в Атлантике, имея на вооружении подводные лодки нового типа — все это зависело от результата великой битвы во Франции против союзнических армий. Как офицер высшего командного состава военно-морского флота он, по его убеждению, должен был соблюдать только интересы военно-морского флота. Поэтому он торпедировал своими решениями в июле 1944 года требования главнокомандующих групп армий «Центр» и «Север» фельдмаршала Модели и генерал-полковника Фрисснера о выводе своих разбитых на Балтике соединений. Армейские офицеры, наоборот, соблюдали только интересы своих фронтов на суше.
Тяжелые боевые корабли военно-морского флота из-за превосходства в воздухе союзников были повсеместно заблокированы на своих стоянках у берегов Норвегии. «Шарнхорст» трагически погиб при повторной атаке против конвоя на мурманской трассе. Единственный из оставшихся линейных кораблей «Тирпиц» стал жертвой воздушного налета противника.
В июле 1944 года Дёницу стало ясно, что позиции в Балтийском море на длительный срок сохранить не удастся, что борьба закончится скорее всего поражением немцев. Перевооружение подводного флота шло успешно, но могло произойти все, что угодно, прежде чем новые подводные лодки в соответствующем количестве появятся на вооружении. Из-за воздушных налетов на Берлин командный пункт гросс-адмирала летом 1943 года был перенесен в лагерь «Коралле», расположенный между Бернау и Эберсвальде. 20 июля 1944 года сюда пришло известие о неудавшемся покушении на Гитлера в его главной ставке и о попытке путча.
Дёниц был поражен, его реакция была необычайно острой, причем в пользу Гитлера. Об инициаторах государственного переворота, об их моральных и политических побудительных мотивах он не имел ни малейшего представления. Дёниц вообще не знал истинной картины происходящего в Германии, не представлял себе всех гнусных сторон правящего режима. Изо дня в день он вынужден был посылать все новые соединения своих подводных лодок (на «новую жертву»), с большой озабоченностью смотрел он на критическое положение на Восточном фронте. Всю Балтику уже нельзя было удержать. Финляндия вышла из войны, и район боевой подготовки и боевых действий, то есть всю восточную и центральную часть Балтийского моря можно было считать потерянной. Тогда ему еще не ясно было то, что сегодня знаем мы: что каждый месяц, который продлевал войну, каждая солдатская жертва означали сохранение режима, который втайне исповедовал убийство как государственное благо. Когда Дёница однажды спросили в частной беседе о теневой стороне гитлеровской системы, он ответил: «Вы не представляете себе, как я был отрезан от всего в “Коралле”». Затем он высказал вслух мысль о том, кому и как мог бы помочь, если бы он раньше узнал обо всех этих ужасах в концлагерях. Если бы он сам встал в ряды «путчистов», то все равно со своими подводными лодками ничего бы не смог сделать против Берлина! Это замечание, пронизанное легкой иронией, было высказано в разговоре уже спустя долгое время после войны и после заключения в Шпандау (крепость, построенная в 16 веке для прикрытия подступов к Берлину, с 20-х годов 20 века в черте города. С 1946 года международная тюрьма в Западном Берлине, где отбывали наказание нацистские военные преступники, осужденные Международным военным трибуналом. В 1983 году в Шпандау находился только Рудольф Гесс, которому было 89 лет.