– Откуда?
– У нас с ним договор о помощи. Мы дали ему старинный амулет, а он приносил вещицы, напоенные силой, и по ночам никого не выпускал во двор. Садик был ночью нашим, древням тяжело все время сидеть в пещере.
– А мне можно послушать, о чем они разговаривали? – робко спросила сирена, ругая себя за это любопытство.
Как ей потом жить, если они заведут разговор о ней?
– Слушай, – помолчав, разрешила мать древней, и где-то рядом тотчас зазвучали мужские голоса.
– Дирард… погоди! – Властный рык дракона, даже смягченный цветком, невозможно было не узнать.
– Жду. Но предупреждаю сразу, не лезь мне в душу, – холодно отозвался разбойник.
– Не буду. Не маленький. Кстати, мы с тобой почти ровесники, я всего на два года старше.
– Очень приятно.
– Не язви, я не собирался тебя поддеть. Просто хотел сказать, что понимаю тебя лучше других, и сам девять лет назад был в таком же положении.
– Иридос! Не начинай! Я ни в каком не положении и все прекрасно осознаю. Лучше возьми с собой, когда пойдешь в шахты.
– С чего ты это выдумал? – возмущенно рыкнул дракон.
– Просчитал. Иного пути у тебя нет… и ни у кого из вас. Нужно попасть туда любым способом. Просочиться по дымоходам или подземным ручьям, прийти с партией рабов или зверей, не важно. Но кто-то из нас обязательно должен быть рядом с пленниками, когда магистры начнут штурмовать главный вход, чтобы помочь, защитить невиновных от гибели.
– Этого я тебе обещать не могу, но, если хочешь, возьму на плато, магистры ждут меня в башне совета. Даю две минуты, предупредить друзей и королеву.
– Достаточно сказать Фанье, – тихо буркнул разбойник, и все стихло.
– Цветок?
– Они ушли, – тихо прошелестел голосок древня. – А тебе нужно поесть и отдохнуть.
– Лучше я сначала еще спою, – оглядела полумрак пещеры Тэрлина. – Вам ведь надо посадить тут много мха?
– Нам не только мох нужен, и тем, кто внизу, – тоже, – едва слышно выдохнул древень, но спорить не стал.
И Тэри пела, потом спала, купалась, ела и снова пела, забывая о времени и обо всех своих прежних желаниях. Отныне у нее осталась только одна цель – помочь цветку вернуть его загадочную силу и поддержать древней, неустанно устраивавших новое безопасное убежище для своей матери.
Глава одиннадцатая,принесшая в замок Элайн необычные новости и перемены
Девушке казалось, что прошел чуть ли не месяц, когда цветок внезапно снова призвал ее к себе.
– Мы ценим твой труд и доверие, – уверенно заявила мать древней, – и настало время открыть еще одну тайну. Древни сказали тебе, почему унесли меня от прямых тоннелей к источнику?
– Да. Тебя отравляла магия чернокнижников, – кивнула девушка.
– Это только одна причина, и не самая главная. Мне нетрудно закрыть себя щитом от любого яда и отклонить любую магию, когда я в полном расцвете. Но все мои усилия уходили на отражение тяжелых эмоций, ты ведь не могла не понять, что я ощущаю горе и радость, боль и гнев все существ вокруг? Поэтому цветы жизни и прячутся в выработках и пещерах, подвалах и катакомбах. Нам нужно быть спокойными и сосредоточенными, чтобы полностью передать все знания новым бутонам. Но на старом месте это было невозможно. Сначала снизу из выработок хлынула, все более нарастая, волна боли и отчаяния, потом оборотень привез шесть девушек с несчастливыми мыслями.
– Мы же не знали…
– Вы не виноваты и он тоже. Он до двенадцати лет считал родителями отца Фаньи и его жену и получил ощутимый удар, узнав правду.
– Но она всегда была рядом!.. – ринулась Тэри на защиту королевы.
– Он ее простил, оправдал и оберегал изо всех сил, не обращая внимания на злые сплетни. Но это было позже, а в восемнадцать ушел на континент, с тайной мыслью найти и убить отца.
– Мать древней, я кое-что знаю, но зачем ты сейчас говоришь о нем? Ты же видела, он не захотел обо мне даже слушать.
– У него было важное дело – проникнуть в гномьи выработки.
– Но Иридос сказал… – Тэри запнулась, сообразив, что если бы у них ничего не получилось, то цветок жизни об этом даже не заикнулся бы. – Ты хочешь сказать, они уже там?
– Да. Им пришлось сдаться в плен. – Серебряный голос цветка звучал поминальным звоном.
– И где они сидят? Цветок? Ты почему смолк? Ты знаешь, как им помочь? А магистры в курсе, где эти заговорщики? Ох, светлые боги…
Тэри обессиленно опустилась на кучу мха и жалобно всхлипнула, чувствуя, как разлетается вдребезги владевшие ею в последние дни спокойствие и безразличие к судьбам подруг и любимого мужчины.
– Прости меня, я временно притупляла твои чувства, чтобы они не отравляли и без того нерадостное существование в этой пещере, – без тени вины заявил цветок. – К тому же это лучшая проверка на подлинность чувств и путь к пониманию своих настоящих желаний. Люди часто путают тягу к душевному теплу или телесное влечение с истинной любовью, а потом обижаются, не найдя в своем избраннике того, о ком мечтали.
– Не нужно о любви… – печально усмехнулась Тэрлина, – она не для меня. Но это сейчас не имеет никакого значения, скажи, чем я могу им помочь?
– Одной тебе не справиться, – тихо сообщил цветок. – Черные алхимики забеспокоились, начали закрывать ловушками и обвалами старые выработки, в которых живут пленники и гномы. Я закончила расчистку ведущих туда тоннелей, но древней мало, а нужно на всем пути расставить приюты, через которые пойдут беглецы. Твои сестры подошли бы, в них нет магии, и они не будут сбивать мои маячки. Но есть одно условие – они сами должны пожелать пойти сюда. Если хранительница приюта будет трястись от страха или сожаления, а хуже того – от ненависти, мне придется тратить больше сил, а их просто нет.
– Давай я тебе спою и пойду к ним, поговорю? – мгновенно приняла решение Тэри. – И не волнуйся, я обязательно вернусь.
– Я в тебе не сомневаюсь. Но подруг проверяй тщательно и не бери ту, в ком не почувствуешь истинного желания. Позже, если удастся привести сюда первых людей, мне станет легче, среди них много оборотней.
– Поняла, – серьезно кивнула Тэри, устраиваясь на привычном месте.
За это время она научилась петь, отрешаясь от всего, и в то же время видеть все происходящее как бы со стороны. Иногда девушке казалось, что это цветок позволяет ей на мгновение взглянуть его глазами, но чаще верилось в собственное возросшее мастерство сирены. Ведь никогда раньше она не пела так много и с подобным самозабвением, вкладывая в голос всю душу и забывая о времени.
Тэри и в этот раз не помнила, сколько баллад перепела, очнулась, лишь когда прохладная лапка древня втиснула ей в руку кружечку с ягодным соком. А едва девушка проглотила густой кисло-сладкий напиток, зеленый мох поднялся волной, спеленал ее, как младенца, и потащил куда-то все быстрее и быстрее.
Но сирена этого уже не чувствовала, она спала сладко, как воин, сдавший свой пост.
А вот Бетриссе в эту ночь не спалось. Вечером приходил Годренс, принес письма от мужчин и новости, растревожившие душу.
Хотя жизнь в королевстве вроде потихоньку налаживалось. В Карстаде маги плато закончили проверку и всех, на ком висело заклятие подчинения, заперли за крепкими стенами замка Галтено. Многие нуждались в лечении, и абсолютно всех нужно было тщательно допросить: чернокнижники держали в домах и подвалах своих тайных рабов оружие и зелья, а кое-где устроили целые лаборатории и мастерские.
Самого Сарлита пока посадили в камеру по соседству с родным сыночком. Как выяснилось, Фангерт действовал не по приказу чернокнижников, а по собственному желанию, наивно поверив всему, что изрекал опутанный чарами отец. И таких, как он, одураченных, но не подчиненных, было еще несколько десятков, а может, и сотен. Эти крикуны постоянно пытались помешать магистрам плато, сеяли смуту и устраивали скандалы, неизбежно переходящие в пьяные дебоши.
Поэтому у Тайвора Лаверно и Ительниза Габерда, поделивших власть в столице, не было ни одной свободной минутки, чтобы проведать любимых жен. Не приходил в Элайн и Карлант, взявший под свое командование инженерные войска.
Кадетки все прекрасно понимали и не роптали, терпеливо ожидая своего часа. А пока каждое утро вставали с первыми лучами солнца и под предводительством Фаньи гуськом шли через весь двор. Возле лестницы брали из кучки по несколько камней и, пройдя круг по верхней галерее стен, возвращали на место. А потом отправлялись в подвал и не уходили оттуда, пока не преодолевали все препятствия большого тренажера.
Вот и сегодня, едва развиднелось, Бет втихомолку выбралась из дома, посидеть по возникшей в последнее время привычке в садике, на том месте, где в последний раз видели ее воспитанницу. Погруженная в свои думы, старшина неторопливо прошла через двор, миновала калитку и замерла, обнаружив возле заветной скамейки совершенно невероятное зрелище.
Прямо на траве, раскинув в разные стороны руки, лежала одна из кадеток, только они носили тут свои серые костюмы.
– Кати… – глядя на рассыпанные по траве локоны, неуверенно позвала Бет, точно зная, что волосы герцогини Габерд темнее и вьются намного сильнее.
Остальные все в разной степени светловолосы… кроме Тэри… но ее ведь не может тут быть?
«Или может?» – вскипела в душе безумная надежда, и Бетрисса бросилась к лежавшей со всех ног.
Раз она лежит тут неподвижно, значит, ей плохо, возможно, от голода или болезни.
– Фанья!.. – нашаривая на груди тревожный свисток, охнула герцогиня Лаверно и тут же опустила руку.
Поднимать панику нельзя, королева и так тяжело переносит исчезновение Тэрлины и уход старшего сына, во всем обвинив себя, как водится у истинно любящих матерей.
– Не кричи, – повернув к ней лицо, мелодичным, незнакомым голосом произнесла Тэри, и Бетриссе на миг показалось, что это обманка.
Слишком уж белой, призрачно-матовой стала кожа ее личика и рук, глубже – зелень колдовских глаз, пышнее – блестящие локоны. Хотя она и прежде, после исправлений Годренса, была очень хорошенькой, теперь ее красота стала особенно яркой, расцвела, словно роза у заботливого садовника.