Хмурые девушки выстроились рядком, поглядывая на неторопливо приближавшуюся Олифанию, а когда Кати, не выдержав, скосила взгляд назад, с ее губ сорвался огорченный вздох. Скамейка была пуста. Под вишней тоже никого не оказалось, и даже трава не была примята.
Глава двенадцатая,открывающая старинную тайну тихони и принесшая серьезные испытания ее дружбе с кадетками
– Добрый день, – дружелюбно поздоровалась Фанья, привычно окидывая испытующим взглядом стоящих перед ней кадеток, и невольно внутренне напряглась.
Прошли те дни, когда при ее приближении девушки замирали настороженной стайкой, как зеленые новобранцы перед матерым старшиной. С тех пор они многое перенесли вместе и стали не просто подругами, а единомышленницами и соратницами, сестрами по духу.
Но сегодня явно произошло нечто необычное, испугавшее или взволновавшее кадеток, раз они прячут глаза, как провинившиеся.
– У нас что-то случилось? – мягко поинтересовалась тихоня, бдительно следя за реакцией подруг. – Окти? Вы же знаете, что я всегда на вашей стороне?
– Ничего, – старшая из сестер Сарнских мельком глянула на Олифанию и снова отвела взгляд, – просто тренировки не будет. Мы идем сейчас к себе, а тебе придется придумать, как все объяснить королеве.
– А зачем ей это объяснять? – Фанья еще небрежно усмехалась, но уже ощущала, как от нехорошего предчувствия холодеет сердце. – Она не заставляла вас ходить на тренировки. Вы ведь сами… – Она резко смолкла, ожидая пояснений, но девушки не спешили открывать свои секреты. – Да и не все вы здесь. Или… они уже отказались?
– Они ушли, – виновато вздохнула Кателла и оглянулась на Августу. – И мы уйдем.
– Куда? Вас Годренс забирает?
– Нет. Ты не поняла… – решительно тряхнула короткими волосами Октябрина, – мы сами уходим. Нас Тэри позвала. Ей нужна помощь.
– Куда?
– Туда, к древням, – пояснила Кателла и нерешительно добавила: – Она сказала, ничего брать не нужно, там все есть, но, я думаю, хуже не будет, если мы соберем вещи?
– А откуда взялась Тэри? – с замирающим сердцем выдавила Фанья. – И где она сейчас?
– Уже ушла, – хмуро глянула Августа. – И Дору с Бет забрала. А мы должны королеве объяснить… но тебе же проще? Ты ей подруга.
– А вы точно уверены, что к вам приходила Тэри? Древни считаются мастерами иллюзий, им ничего не стоит изобразить кого угодно. И голос подделают, и походку, – все тише говорила Фанья, пытаясь сообразить, к кому ей обратиться за помощью.
Годренсу пока ничего сообщать не стоит: если он узнает, что Дора снова в опасности, то сойдет с ума. А Рад в последний раз прислал весточку из Ардага – они с драконом готовили какую-то вылазку. И ему тоже лучше о Тэри не напоминать, хотя он упрямо не признаётся в своем особом к ней отношении. Остается только один выход: златовласая подруга дракона, оставившая Фанье почтовый цилиндрик.
Пальцы сами скользнули в потайной карман, где она носила те вещички, которые могут понадобиться лишь в самых невероятных случаях.
«Просто напиши на листке, чем нужно помочь…» – звучали в памяти слова, пока тихоня торопливо доставала записную книжечку и магическое стило.
Резкий удар по руке выбил из пальцев тайной королевской советницы пенальчик, и только многолетние тренировки помогли женщине устоять на ногах.
– Прости, Фанья, – побледневшая Октябрина прямо смотрела на наставницу, как от боли, кусая губы, – но ты сейчас собиралась нас предать. Мы не давали тебе права кому-нибудь рассказывать наш секрет. Я раньше обижалась на Тэри за то, что ушла втихомолку. Думала, ну почему она нам ничего не объяснила, разве стали бы мы ее удерживать? А сейчас поняла очень ясно – это был единственно возможный способ поступить так, как хочешь.
– Окти права, – поддержала сестру Августа. – Мы тебе сказали по дружбе, а ты… Учти, если до вечера хоть кто-то узнает или попробует нас задержать – я больше никогда не стану с тобой разговаривать. И Карлу запрещу.
– Вы не правы… – Украдкой потерев ушибленное место, Фанья уверенно протянула руку к Кати, поднявшей пенал: – Давай.
– Нет, – отступила на шаг герцогиня Габерд, – я тоже тебе сейчас не верю. Ты привыкла все делать по-своему, когда считаешь, что это на пользу королеве, я давно заметила. Но сейчас особый случай, мы пообещали названой сестре и не можем ее предать.
– Поэтому дай нам слово, поклянись Святой Тишиной молчать до темноты, – предложила Октябрина, сурово глядя на наставницу. – А потом можешь хоть все плато сюда вызвать.
– За что вы так? – Губы Олифании внезапно задрожали, лицо жалко искривилось. – Я же вам добра желаю!
– Кати, не вздумай ей верить! – жестко предупредила Августа. – А лучше беги на стену и брось этот пенальчик в пропасть. Итель рассказывал, в том монастыре девушек учат не только драться, но и хитрить.
Кателла не стала переспрашивать и ждать ответа наставницы, развернулась и, как ветерок, помчалась к ступенькам лестницы. Бегала она быстрее всех подруг.
– Вы не правы, – с сожалением глянув ей вслед, тяжело пробормотала Фанья, – и напрасно подозреваете меня в самых подлых намерениях. Я вам не враг и хотела позвать Анэри ди Тинерд, она умеет разговаривать с древнями.
– Наша Тэри не хуже ее умеет, – сухо усмехнулась Августа, – и это была именно она. После того ритуала наши амулеты чуточку теплеют, когда близко кто-то из сестер, а я стояла рядом с ней.
– Ну, допустим. – Тихоня прошла к ближайшей скамье, села и сложила руки на коленях, показывая свое смирение. – Допустим, это была Тэри. Она вас позвала, и значит, вы можете уйти куда заблагорассудится, позабыв о том, что подписали контракт, где обязались защищать королеву и действовать только по ее приказу? Кроме того, в Беленгоре вы пообещали не оставлялась ее величество в трудный момент.
– Вот поэтому мы тебя и предупредили, – хмуро глянула на наставницу Октябрина, – чтобы никто не счел нас сбежавшими. Тут на сотни лиг вокруг ни души, а у королевы пятеро преданных егерей и ты. К тому же мы не развлекаться идем, а работать. Ты можешь сказать, что эта работа не нужна ее величеству и нам заплатили не за это. Но в таком случае ты очень плохо знаешь Тэри. Она никогда не позвала бы нас с собой, если бы не считала, что делает нужное и важное для королевства дело. Поэтому я иду без сомнений и тоже клянусь тебя не замечать, если ты попытаешься нас остановить.
– И я! – выпалила запыхавшаяся Кателла, небрежно сдувая растрепавшиеся кудряшки. Потом отерла бисеринки пота с раскрасневшегося лица, дернула за рукав Августу и тихонько осведомилась: – Мы ей бойкот объявили?
– Пока нет, – буркнула Августа.
– Можете объявлять, – вставая, устало сообщила Олифания, – но никакого слова я вам давать не буду и немедленно сообщу обо всем Майзену и королеве. Потому что это мой долг и исполняю я его так, как понимаю. И не советую пытаться меня остановить, вы верно сказали – нас учили драться не только честными способами. Сестры Тишины – не воины и не рыцари, выходить на турниры не должны. Мы сражаемся только в том случае, когда иначе не справиться с противником, угрожающим жизни, свободе или чести. А в этом случае хороши любые средства.
– Какая же ты сволочь, Фанья, – процедила сквозь зубы Октябрина и пошла к той вишне, рядом с которой недавно сидела Тэри. – Можешь бежать доносить. А я сейчас привяжусь к дереву и до вечера с этого места не сойду. И если кто-нибудь попытается меня отсюда утащить, то сразу может записаться мне в заклятые враги.
– И это не каприз и не женское глупое упрямство, – с нажимом добавила Августа, – а вера в свою правоту.
– Как хотите, – пожала плечами Фанья и, не оглядываясь, направилась к дому.
Нападения кадеток она не опасалась, девушки вовсе не глупые и отлично знают, насколько она проворнее и сильнее их. Даже трех. Но никак не могла понять, почему ей не удалось их уговорить, ведь профессию болтушки она тоже немного изучала, хотя это было давненько и в жизни требовалось очень редко. Даже не припомнить сразу, когда она в полной мере применяла эти приемы в последний раз. Может быть, разучилась или дело в чем-то другом?
Но как бы то ни было, давненько ее так не обижали, вернее, не оскорбляли те, в кого Фанья вложила столько души и труда.
– Фай? – Онгерт вынырнул из-за угла внезапно, заставив обычно чуткую тихоню вздрогнуть и схватиться за оружие. – Что с тобой, милая? Да ты плакала! В чем дело?
– Все хорошо. – Вопреки заявлению, ничего ему говорить тихоня не собиралась, пока не успокоится и не посоветуется с Зантарией.
– Фай! – укоризненно произнес офицер, бережно, но уверенно заставив камеристку взглянуть ему в глаза. – Кого ты пытаешься обмануть? Я знаю тебя наизусть. И почему ты бежишь к дому? Разве у вас не тренировка? Мне доложили, что твои подопечные уже в сборе.
– Они мне не подопечные, – сорвалась Фанья и тотчас поправилась: – Просто присматриваю.
– Поругалась? – проницательно предположил Майзен и удрученно вздохнул: – Я давно этого ждал.
– Но почему, Онгерт? – потрясенно вытаращила глаза Олифания. – Ведь все было так хорошо…
– Не было, – безнадежно вздохнул воин. – Извини за правду, но, кроме меня, тебе ее никто не скажет.
– Пойдем! – Решительно схватив друга за руку, тихоня потащила его к пустующей караульной будке. – Сейчас мы сядем, и ты мне все подробно объяснишь. Сама я, наверное, стала чересчур старой.
– Ничего ты не старая, – всерьез возмутился Майзен и лукаво намекнул, притянув женщину к себе: – Как для меня – так в самый раз.
– Прекрати! Сейчас не до этого! – вспыхнула Фанья, но он не сдался, как обычно.
– А нам всегда не до этого. Уже пятнадцать лет одно и то же. То Раду нужна помощь, то заговор, то чернокнижники… А ты хоть задумывалась, что наш сын сейчас был бы ровесником младшего принца? Я смотрю на него и представляю, что это наш Гарви размахивает клинком… или скачет на лошади… – В голосе офицера прорвалась застарелая тоска, он скрипнул зубами, отвернулся и смолк, безнадежно глядя куда-то в сторону.