Наконец дракону надоело, и он накрепко спеленал противника воздушной плетью. Полежал, восстанавливая дыхание, на упругом коконе, в котором с бессильной яростью дергался тайный советник тальзийской королевы, затем посмотрел на свою испачканную ладонь и легко мазнул пятерней по лицу напарника, оставляя грязный след. Полюбовался, тяжко вздохнул, с явным отвращением провел той же ладонью по своим щекам и, легко вскочив на ноги, убрал путы.
– Не надейся, что я добровольно сниму пояс вожака, – с ненавистью рыкнул Дирард, вмиг оказавшись напротив. – Ты победил нечестно.
– Вообще-то по правилам оборотней можно использовать все умения. Не допускаются только ядовитые и запретные зелья и ловушки, хотя темные ведьмаки этого закона не придерживаются. Вожак должен быть сильнейшим и хитрейшим. Но твой кинжал мне не нужен – свой таскать надоело, у меня в нем уже пять лезвий собрано. Не обтирайся! Ты должен выглядеть как обычный оборотень, просидевший в этой грязи семь дней.
– Так ты нарочно меня довел, – недобро прищурился ведьмак, мгновенно сообразив, как легко попался в простую ловушку.
– Просто мне намного приятнее чувствовать твою злость, чем тоску, – прямолинейно объяснил маг, осторожно создавая ладонями нечто, пока невидимое. – И кроме того, в таком настроении люди обычно ведут себя осторожнее и бдительнее. А нам ошибаться нельзя. Теперь слушай первую задачу. Сначала мы должны добраться до самых нижних шахт, где работают наказанные. Как ты понимаешь, там самые дерзкие и несгибаемые. Их гибели я себе не прощу. Готов? Они уже на подходе.
– Готов, – яростно прошипел ведьмак и тихо добавил: – Но не жди, что я позабуду твою шутку.
– Это была не шутка, а подготовка к вылазке, физическая и моральная, – невозмутимо пояснил дракон и, прекращая разговор, предупреждающе зашипел: – Тшш!
Потом резко опустил руки, и в воздухе разлилась невыносимая вонь. Только теперь Раду стало понятно, чем занимался маг в эти мгновения. Снимал защитный воздушный шатер, в котором они жили с того момента, как попали в этот карцер, полностью огражденные от его грязи и смрада.
Он невольно поморщился, но тотчас состроил самое равнодушное выражение, сообразив, что за несколько дней должен был уже, по меньшей мере, привыкнуть к холоду и грязи и сломаться окончательно.
За решеткой появилась одетая в черное мужская фигура, и Рад почти сразу обостренным магическим зрением опознал в надзирателе оборотня. И невольно скрипнул зубами, припомнив, как чуждо это ремесло магам, имеющим дар оборота. Кокон дает скорость и ловкость, более тонкий слух и нюх, но берет за это свою цену. Нелюбовь к большим городам и толпам людей за постоянный шум и засилье насыщенных запахов, особенно дыма ремесленных кварталов, вони конюшен, скотных дворов и боен.
Но особую неприязнь они испытывают к закрытым пространствам, глубоким пещерам, шахтам, катакомбам. Там оборотни сразу чувствуют себя оглохшими и потерявшими нюх, а кроме того, лишаются постоянного притока легкой магии, растворенной в воде и воздухе. А подземные источники, подобные расположенным под Синими скалами, весьма редки, и искать их так же сложно и накладно, как и опасно. Слишком многим нужна энергия, и источник вполне может оказаться уже занятым кем-нибудь сильным, но далеко не настолько добрым, как маги плато.
Вот потому-то никому и в голову не пришло связать исчезновения оборотней-проводников и контрабандистов с тайными делишками чернокнижников. Ведь те далеко от источников никогда не уходят, а оборотни туда нос не суют.
– Выходите, – повозившись с запором, мрачно буркнул надзиратель и страдальчески поморщился, когда мимо него покорно прошествовали грязные и вонючие пленники.
Рад плелся по очень узкому и низкому тоннелю следом за магистром, и из-за его широких плеч не видел, куда они шагают, зато мог рассмотреть стены и сделать неожиданные выводы. Этот проход не был природным, промытым водой или проточенным ветрами; не касалась его и кирка гномов. Камень словно вытек растопленным маслом или растворенный мощным алхимическим зельем. Но сколько же его нужно было, чтобы прорезать в толще скалы проход длиной в два десятка шагов?
– Проклятье, – вдруг негромко охнул Иридос и тотчас униженно объяснил кому-то: – Сильно стукнулся локтем.
«Комедиант», – с хмурой усмешкой фыркнул про себя Рад, точно знавший, что ничего дракон не ушибал. Он вообще двигался с изяществом воина, неустанно тренирующего мастерство ближнего боя и преодоления ловушек. А якобы сорвавшееся у него с губ словцо – вовсе не ругательство, а предупреждение о непредвиденном обстоятельстве.
И вот это было тем самым случаем, в который напарники не верили, перебрав вместе с магами плато все самые невероятные ситуации. Но именно к нему они и готовились больше всего, так как все остальные варианты развития событий продумали детально и отрепетировали в созданном магистрами иллюзорном лабиринте.
Что-то плотное скользнуло Раду на торс, и, коснувшись ладонью невидимой лианы, ведьмак с огорчением сообразил, что Иридос начал действовать. В том случае, на какой у них не было точного плана, глава дома ди Тинерд становился в их паре командиром, имеющим право единолично выбирать пути и способы выполнения принятого им же решения.
А сам Рад теперь – только помеха и должен стать бестелесной и безмолвной тенью, главная задача которой – не мешать магистру спасать их собственные шкуры. И только попутно, ни в коем случае не рискуя собой, можно прихватить и рабов. Им обоим пришлось дать честное слово верховному совету магов плато. А иначе старшие магистры их сюда и близко бы не подпустили. Убедился советник в мощи старейшин, когда те снаряжали напарников в эту вылазку. Да и то согласились на этот план лишь после того, как убедились – чернокнижники больше никого не берут в рабство, кроме оборотней. Потому-то Годренсу пришлось возвращаться в Карстад и заниматься своими прямыми обязанностями.
Тоннель резко свернул, и они оказались в высокой, хорошо освещенной ведьминым мхом пещере. Ведьмак поспешил чуть отступить в сторону, желая как можно скорее рассмотреть, кто именно нарушил все их планы. И замер в недоумении, не веря своим глазам и не желая напрасно обвинить напарника в оплошке. Ничего опасного не почуял он ни в одном из людей, сидящих у маленького столика, накрытого скорее к завтраку, чем к обеду. Ни в круглощеком полукровке средних лет, сыне двух рас, гномьей и человечьей, ни в молодом голубоглазом мужчине, оказавшемся чистокровным человеком. Хотя он и носил черный костюм алхимика, однако выглядел добродушным и простоватым провинциалом. Обычно люди с такими лицами любят хорошо поесть и повеселиться и не устраивают ловушек на оборотней и заговоров против королей.
Третьей была немолодая женщина в простом темном ситцевом платье и с вязаной шалью на плечах, похожая на няню или сиделку.
Но почему-то именно к ней и обратился доставивший пленников надзиратель:
– Вот они.
– Вижу, – буркнула незнакомка небрежно. – Отправь-ка их купаться. Да дверь прикрой поплотнее, сквозит.
– Я сам, – поднялся с места голубоглазый, и его губы искривила коварная, предвкушающая улыбка, вмиг абсолютно изменившая круглощекое лицо.
Внимательно следивший за ним Рад с огорчением рассмотрел промелькнувшую во взгляде жестокость избалованного ребенка, привыкшего исполнять исключительно свои прихоти и не умеющего, да и не желающего считаться более ни с кем. Такие люди признают только родителей, и то лишь до тех пор, пока у тех хватает денег и сил, чтобы исполнять желания обожаемого чада.
Теперь ведьмак был почти убежден, что женщина ему нянька или бабушка, а возможно, и мать, хотя в последнее он предпочел бы не поверить.
Надзиратель подтолкнул пленников и почти бегом побежал впереди них к другому выходу из пещеры, широкому и неровно выломанному кирками шахтеров. Напарники шли не спеша, старательно изображая измученных голодом, жаждой и ошейниками оборотней, мечтающих только о самых простых вещах и старающихся не упасть, а чернокнижник легко шагал позади, насвистывая что-то веселое.
– Пошевеливайтесь, грязные псы! – высокомерно прикрикнул он, когда пещера осталась позади. – Простых заклинаний чистоты не могли выучить, скоты ленивые.
Что-то в этом восклицании показалось Раду неправильным, лживым, а когда и магистр едва слышно фыркнул, ведьмак убедился в своей правоте.
Иридос слышит ложь, значит, все происходящее не так однозначно, как представлялось ему там, в пещере.
Идти пришлось довольно далеко, и голубоглазый алхимик всю дорогу развлекался тем, что придумывал пленникам различные прозвища и обвинял их во всем, что приходило ему на ум. Рад очень скоро перестал обращать внимание на въедливый, слегка гундосый голос, все жарче упрекающий безропотных рабов в придуманных прегрешениях.
Вдруг шедший впереди надзиратель посторонился и буквально вжался в стену грубо вырубленного тоннеля, пропуская подопечных вперед.
– А ты чего там прячешься? – тотчас взъелся на него чернокнижник. – Иди, показывай им дорогу.
– Так вы же лично хотели? – в голосе оборотня глухо прозвучала застарелая тоска, но перечить он не решился.
Снова двинулся вперед, вжимая голову в плечи и шагая осторожно, будто дикий зверек, готовый в любой миг опрометью ринуться прочь.
А извилистый, как мелкая речушка, тоннель вдруг закончился, словно распахнулись широкие ворота, открывая самое необычное место из всех, виденных когда-либо Дирардом. Довольно большая пещера была настолько неудобна и замысловата, что казалась жестокой выдумкой злого колдуна. В свете нескольких клочков ведьминого мха со всех сторон виднелись уступы, лазы, карнизы и спуски. Тут легко можно было заблудиться между грудами камней, природными колоннами самой причудливой формы, различными по высоте и глубине нишами, гротами, трещинами и провалами.
К одной из этих дыр и привел их тюремщик, встав в сторонке с таким упрямым выражением на неестественно бледном лице, что всем стало ясно: он лучше умрет, чем сделает еще хоть один шаг вперед.